указывая на море:
— Судно, судно идёт!.. Смотри, Александр, ведь это же «Фока»!
Александр тоже увидел судно. Он притащил лестницу, ружьё, флаг, взятый когда-то со «Св. Анны», быстро взобрался на крышу. Широкое полотнище стремительно развернулось на ветру. Штурман принялся стрелять вверх, не считая и не жалея патронов.
Судно медленно приближалось, направляясь к мысу Флоры.
Альбанов не ошибся: это действительно был «Фока» — корабль экспедиции Седова. Тяжёлый туман, внезапно нависший над морем, как будто поглотил судно. Но Альбанов и его друг знали: «Фока» должен был прийти, куда же ещё мог он направиться, если не к мысу Флоры?
Впервые за долгое время моряки подумали о своём облике. Они решили поскорее сбросить грязные, рваные куртки, переодеться, побриться, умыться…
Бритва дрожала и вырывалась из руки Альбанова, крошечный кусочек мыла куда-то закатился. Так и не сняли они бород, только умылись горячей водой, причесались, переоделись.
Готовясь к торжественной встрече, Альбанов и Конрад, конечно, не могли знать, что на судне их не заметили. Штурман «Фоки» напряжённо следил за движением льдов, среди которых было немало опасных айсбергов, и почти не смотрел на берег, а потом наплыл туман…
Зная, что в таком тумане судно будет продвигаться медленно и долго, Альбанов и Конрад все же не смогли усидеть в своём домике и поспешили на берег. Они напряжённо вслушивались в тишину и, казалось, слышали уже то лай собак, то человеческие голоса, то рокот якорного каната… Смутный контур корабля медленно стал появляться в тумане. Постепенно он становился все отчётливее, и вот уже действительно загремела якорная цепь, и Альбанов расслышал человеческий возглас.
Штурман прыгнул в каяк и поплыл.
Люди на палубе «Фоки» засуетились. С палубы доносились возбуждённые разноголосые крики. В этих криках Альбанов отчётливо расслышал фразу: «Человек с берега!»
С разгона причалив к борту «Фоки», он прокричал громко, насколько позволял простуженный охрипший голос:
— Я штурман экспедиции лейтенанта Брусилова!
Свесившись над бортом, люди махали ему руками, удивлённо, взволнованно поздравляли. Он видел радостные улыбки и глаза. Кто-то уже подавал штормтрап, кто-то протягивал руки.
Неожиданно с борта послышался испуганный крик:
— Осторожно! У каяка — морж!..
С борта защёлкали выстрелы, огромный зверь метнулся в сторону и ушёл в глубину.
Альбанов смутно помнил, как поднялся на палубу корабля, и вскоре совсем забыл, кто был тот моряк, что первым стиснул его в объятиях.
— Я не один, — сказал штурман. На берегу мой матрос Александр Конрад…
— Сейчас и он будет здесь, — отозвался молодой моряк и, обернувшись, отдал команду: — Шлюпку на воду!
Кто-то переспросил взволнованно:
— Саша Конрад?.. Да ведь это же наш, архангельский.
Эти люди, перенёсшие две суровых зимовки во льдах, потерявшие своего командира, отважного Седова, не торопились с расспросами. Они понимали, что пережил Альбанов в дороге. На «Фоке» у Альбанова не было знакомых, и все же моряки искренне радовались встрече, радовались, что он остался жив.
И штурман подумал о русском сердце, о том, как много в этом сердце отзывчивости и тепла, решимости и отваги.
Стремление к родным сердцам и было для Альбанова в пути живым, немеркнущим огоньком, источником воли к жизни.
Недели и месяцы ожидания не принесли вестей со «Св. Анны». Прошли годы и десятилетия. Но Арктика и до сих пор не раскрыла страницу той трагедии, которая разыгралась где-то далеко за Землёй Франца-Иосифа, вблизи Северного полюса, в местах, в то время совершенно неведомых человечеству.
Только два человека, что донесли в порт отправления флаг своего корабля, рассказали часть этой трагической были и скромно поведали о своей непреклонной борьбе, о поразительной встрече у мыса Флоры…
Подобные жертвы и подвиги не бывают напрасны. И даже те неполные сведения о дрейфе «Св. Анны», которые принёс Альбанов, сведения о неведомых просторах, из которых пришёл этот человек несокрушимой воли, раскрыли перед наукой много арктических тайн.
