Прямо здесь или зайдем куда-нибудь?
– Нет, давай прямо здесь. – Сашка перевела дыхание, собираясь с мыслями.
– Я тебя внимательно слушаю, – поторопил ее парень.
– Сереж, мы больше не можем встречаться, – выпалила она, так и не найдя нужной формулировки.
– Что так? – усмехнулся он. – Мама не разрешает?
«Зачем он так зло, я же ничего ему не сделала», – его острый, издевательский тон покоробил Сашку.
– Нет, мама здесь ни при чем, – произнесла она. – Просто я… – она замялась. – Ты хороший парень, симпатичный, но тебе нужна другая девушка.
Он смотрел на нее с прежней холодной ухмылкой на губах.
– И я тебя не люблю, – едва слышно прошептала Сашка. – Совсем, – непонятно зачем добавила она.
– А кого любишь? Этого твоего так называемого друга? Штирлиц, кажется?
– А вот это уже не твое дело, – вспылила девушка.
– Ну-ну, – протянул Сергей. – А я-то думал, ты взрослая, и парень тебе нужен соответствующий, а ты, оказывается, ничем не примечательную мелюзгу предпочитаешь. Не иначе потому, что сама такая. Очень жаль, что я в тебе так ошибся.
Он уже развернулся, чтобы уйти, но Сашка схватила его за рукав куртки.
– Да он в сто раз лучше тебя, да будет тебе известно! – заорала она. – С ним весело, а с тобой скучно до зевоты! И если уж хочешь знать, я рада, что у меня не получилось измениться, повзрослеть, – не хочу быть такой, как ты!
Сергей пожал плечами, словно говоря Сашке: «Не такая уж ты и большая потеря», и направился к метро. Сашка осталась стоять на том же месте.
«Вот так легко. Раз, и чужие люди», – подумала она.
Девушка медленно двинулась вниз по бульварам – к дому. Она злилась на себя за то, что не сдержалась – должна была, а не вышло.
Закрыла зонт, и теперь дождевая вода свободно стекала по ее волосам, лицу, шее, смывая чужие обидные слова, успокаивая, будто уравновешивая два мира: мир Сашкиного детства, в котором она была школьным клоуном, и мир взрослый, в который она так стремилась, но в котором не смогла жить.
Конечно, она заболела, не спасли даже мамины профилактические мероприятия в виде горячей ванны, горячего же чая с медом и шерстяных носков. Температура поднялась стремительно.
Сашка металась в жару, затем ее начинал бить озноб, снова сменявшийся жаром. Казалось, это никогда не кончится.
В какой-то момент мама даже собралась вызывать ей неотложку – ртуть на Сашкином градуснике приближалась к отметке «сорок», но жаропонижающие наконец подействовали, и девушка провалилась в глубокий спасительный сон.
Так тяжело Сашка не болела с детства. Тогда у нее была, кажется, ветрянка, и мама сутками не отходила от ее кровати, сначала сбивая температуру, а затем не позволяя дочери сковыривать противные, зеленые, жутко чесавшиеся болячки.
Теперь Сашка лечилась сама, только утром мама делала ей укол прописанного доктором антибиотика – а как же, воспаление легких штука коварная! – и убегала на работу. Второй укол ждал девушку вечером.
За окном вовсю цвели вишни, распространяя на всю округу легкий сладостный аромат. Сашкины одноклассники заканчивали учебный год.
Забегавший каждый день Гарик рассказывал подруге, как в школу приезжала комиссия и восторгалась Сашкиными стихами в стенгазете, которые Сашка передала Дурынде с Гариком, как только температура немного спала. В ответ химоза обещала уладить все Сашкины проблемы, авансом закрыть хвосты – в общем, сделать все, чтобы Сашка не переживала, что до конца учебного года вряд ли выздоровеет.
Она и не переживала. Из глубины болезни все казалось ей каким-то несущественным, смешным. Даже к новости, что подборка стихов будет напечатана в июньском номере журнала, главному редактору которого она все-таки успела ее отнести за день до той злополучной встречи с Сергеем, Сашка осталась равнодушна.
Штирлиц не звонил, хоть и знал, что она тяжело болеет, – и это затмевало все, съедало радость от хороших новостей. Сашка думала о том, что готова еще месяц проваляться в постели и терпеть уколы, лишь бы только услышать его голос.
Она иногда заставала его «ВКонтакте», но как только она там появлялась, Ванька сразу же исчезал.
Сашка жадно выспрашивала о нем Гарика и иногда забегающего Миху, но они преимущественно отмалчивались или говорили что-нибудь типа: «Вот выздоровеешь, сами во всем разберетесь».
– Вы вообще с ним общаетесь? – в конце концов не выдержала Сашка.
Игорь отвел глаза.
– Общаемся, конечно. Только про тебя не говорим. Он этой темы избегает, замыкается сразу, убегает. Хотя, естественно, он в курсе, что ты болеешь. Странный он в последнее время какой-то… Кстати, ты знаешь, что Мишка теперь с Надей встречается? – попытался он перевести разговор на другую тему.
– Да что я ему сделала! – не повелась Сашка. Из глаз сами собой брызнули слезы. – Мы же не ругались в последнее время. А после той новогодней ссоры вроде все уже более-менее устаканиваться стало, и вдруг опять! Не понимаю!
– Все так серьезно, Саш? – Гарик внимательно вглядывался в ее лицо. – Ну, хочешь, я с ним поговорю при случае?
– И что ты ему скажешь? – всхлипнула девушка. – Что я тут слезы по нему лью? – Она со злостью вытерла мокрые щеки. – Нет уж, не надо! Сама поговорю, когда выпишут. Надоели все эти обиды и недомолвки.
– Ну, как знаешь. – Ей показалось, или Шорохов и правда облегченно вздохнул?
Когда он ушел, она достала свою черную тетрадь и написала размашистым почерком:
Районную поликлинику Сашка терпеть не могла. Народу вечно не протолкнешься, все чихают, кашляют, делятся друг с другом симптомами болезней, обсуждают врачей и лекарства…
Но сегодня все было иначе. Абсолютно пустой коридор.
Сашка прошла в кабинет своего терапевта, узнала, что воспаление легких успешно вылечено, анализы наконец-то нормальные, и понесла в регистратуру справку о выписке – ставить печать.
Сразу за крыльцом поликлиники начиналось лето. Июнь радовал теплом. На клумбах росли какие-то яркие цветы, с тополей уже начинал сыпаться первый пух.
Сашка шла по городу медленно, глубоко дыша и щурясь от лезущего в глаза солнца. На целый месяц она была словно вычеркнута из жизни, а теперь – снова жива и даже здорова, о чем и справка имеется.
В школу возвращаться не надо, учебный год закончился, и все Сашкины одноклассники вовсю праздновали каникулы, некоторые, наверно, уже даже успели разъехаться. Свобода!
По тротуару перед домом ходили голуби. Грелась в солнечном пятне кошка.
Сашка сбегала домой за Лариской, и они отправились гулять в парк. Крыса смешно вышагивала рядом с хозяйкой, хвост волочился по земле.
Посидели на лавочке, дошли до пруда, полюбовались на зацветающие пионы.
Сегодня у Сашки было хорошее настроение.
Вчера перед сном, подойдя к окну, чтобы пошире открыть форточку, она разглядела в темноте на лавочке сидящего человека. Лицо задрано вверх, к Сашкиному окну. Проезжавшая машина на мгновение осветила его, и Сашке показалось – нет, она почти уверена! – что это Штирлиц.
