Друзья истово закивали.
– Допустим… – Тон генеральши смягчился. Впрочем, надо ли тому удивляться? Разве запрещено главному санитарному врачу быть приверженцем альтруизма? Особенно когда заняться им намерены другие. – Тогда сразу второе. Какое основание я буду иметь для приема на службу? Кто-нибудь из вас имеет медицинское образование? Хотя бы начальное. Вы?..
Алеша, к которому был обращен последний вопрос, расправил плечи:
– Бескомпромиссная борьба со старухой-смертью – мой конек. Я кавалер медали за отвагу на пожаре! И дважды – за спасение утопающих! Мои умелые действия на воде внесены в анналы и инструкции Картафановского ОСВОДа. А вспомнить мое искусственное дыхание! О! О!!.. Фильм по мотивам можно снимать.
– Кавалеры бывают орденов, но никак не медалей, – перебила его Мария Ивановна.
– Еще как-то я роды принимал, – не сдавался Попов. – В чистом поле и…
– Спасибо, понятно. Жаль, акушерство не наш профиль. Можете выдохнуть. Вы?
Илья потупился. К медицине он прикоснулся только однажды, еще в школе. Тогда, на уроке ОБЖ, тренируясь в выполнении массажа сердца, он вдрызг раздавил грудную клетку манекену.
Пришлось ему хитрить, надеясь, что кривая вывезет:
– Это… Ну я практически профессионал по полному наркозу, местной анестезии, быстрой санации рта, экстренному кровопусканию. И прочее в том же аспекте. Еще ветеринаром могу. Холостить, кастрировать, купировать.
– С вами тоже понятно. Если желаете, могу дать рекомендательное письмо для районной скотобойни. Заработки умеренные, зато всегда парное мясо к столу. Следующий.
Никита был лаконичен:
– Высшее военное. Базовые знания в рамках курса. Последние годы служил в прозекторском отделе горбольницы.
– Старожил морга, – попытался спасти свое реноме шутника и дамского баловня Муромский. Увы, выстрел оказался холостым. Генеральша в его сторону даже не взглянула.
– Вы мне сразу показались наиболее подходящей кандидатурой, – кивнула она удовлетворенно. – Иван, проводи господина… мнэ-э…
– Никита Васильевич. Добрынин.
– Проводи Никиту Васильевича до кадровика. Пусть оформит стажером. Я сейчас позвоню, поставлю его в известность. Остальные подождут в холле. Да, и, сударики мои… – Она вернулась к столу, взяла кожаную папку, раскрыла. – Вот здесь место для заявлений о приеме на работу. Надеюсь, заявление у вас подготовлено?
– Сколько должно быть абзацев? – деловито спросил Илья, вынимая бумажник.
Мария Ивановна, не ломаясь, назвала точное число.
Присвистнуть молодцы решились, только сойдя по лестнице на три пролета.
Никита познакомился с кадровиком, прослушал вводный инструктаж, сфотографировался, заполнил несколько бланков. Получил комплект рабочей амуниции. Респиратор, литые сапоги, синюю спецовку с трафаретной надписью «ГорСЭС», пилотку. Клеенчатый фартук, толстые перчатки и жутковатый раздвижной щуп, смахивающий на миниатюрный багор. После чего наконец освободился. Новенькое удостоверение санитарного инспектора ему вручил Дредц. Он же передал устный наказ Марии Ивановны: «Строгого соблюдения трудовой дисциплины не требую. Однако смотрите не запятнайте репутацию нашей организации, Никита Васильевич. Потому что в противном случае я вас из-под земли достану и на свалке похороню».
Пока посмурневший Добрынин переваривал напутственные слова генеральши Вожжиной, Алеша, который начал чувствовать что-то вроде дружеского расположения к Ивану-королевичу, участливо полюбопытствовал:
– А тебе, землячок, круто нагорит? От маменьки-то?
– Сладкого лишит на неделю, – желчно сказал Дредц, похоже не шибко-то склонный обсуждать варианты собственного будущего.
– Ага, – с пониманием покивал Леха. – Веселая у тебя жизнь. Попец с бантиком.
– Грех жаловаться, – сказал Дредц. – Ну поехали за цацкой?
Возражений не поступило.
Молодцы, заранее готовясь вкусить далеко не гастрономическое блюдо «яйца всмятку», полезли в Илюхину крошку «Оку». Однако страшного, вопреки ожиданиям, не случилось. Машинка загадочным образом стала как будто просторней и удобней, чем обычно. То есть за ней и по пути в СЭС было замечено что-то подобное, но куда менее явно. А тут на тебе!
Друзья, шумно и радостно подивившись этому необъяснимому с материалистических позиций факту, трижды повторили опыт с посадкой-высадкой. Результат остался прежним. Неказистая снаружи коробчонка на колесиках изнутри устойчиво обнаруживала объем и комфорт класса люкс. Решив, что от добра добра не ищут, молодцы устроились на подросших диванах и, примеряя с хохотом кто пилотку санитара, а кто респиратор, отправились к Дредду.
На углу улиц Трофима Лысенко и Томаса Моргана, возле уважаемого картафановским населением продуктового универсама «Дед-самоед», Муромский свернул к обочине, сказал: «Купить кое-чего треба!» – заглушил двигатель и, пообещав скоро вернуться, двинул в магазин.
Остальные выбрались из «окушки» наружу перекурить. Подле стоянки обосновалось молодежное трио – два паренька с гитарами да девчушка с бубном. Коллектив был явно студенческим, пели ребята больше для души, но и от вознаграждения не отказывались. Гитарный футляр возле ног артистов гостеприимно
