завершающего штриха не хватало только бутылки пива. Увы, купить её было негде.
Он достал телефон и набрал номер Патриции. Та ответила сразу, будто ждала.
— Привет, сладкая, — сказал Марк. — У меня дело на миллион долларов. Но поскольку я его пока не заработал, говорить буду быстро, чтобы хватило денег. Не перебивай.
— Да-да, слушаю, — прощебетала бестолковая Пэт. — Представляешь, у нас второй день льёт жуткий холодный дождь. Ветер, неба не видно, темно. Настоящая преисподняя!
— Пэт!
— Ой, прости… — Она осеклась. — Что случилось, хомячок?
Марк одними губами назвал её дурой и заговорил:
— Ты должна срочно встретиться с Дядюшкой Джи. Передай ему, что Сильвия к чёртовой матери провалила всё дело. Не знаю, докладывала ли она, насколько всё плохо. Человек, с которым мы договаривались о покупке чертежей, переметнулся к неизвестному конкуренту и был кем-то убит. Чертежи пропали бесследно. По приказу мисс Голдэнтач мы вломились в офис, где их копировали для этого самого конкурента, однако документов не было и там. Единственный вероятный — повторяю, всего лишь вероятный свидетель в бегах. Найти его пока не удаётся. Нами начинает интересоваться местная полиция. Если Дядюшка Джи всё ещё заинтересован в этих бумагах, он должен приехать сюда сам. Или же пусть отзывает нас обратно, пока не стало слишком поздно. Добавь, что Сильвия об этом звонке не знает.
— Мне не хочется указывать дяде, что он должен делать. Его такие заявления приводят в ярость, — сказала Пэт.
— Сладкая, ты же большая умница. Сообщи это другими словами.
— Хорошо, попробую. Что-то ещё?
— Конечно. Я люблю тебя, девочка!
— И я тебя! Будь осторожен.
— Разумеется, — пообещал Фишер. — Бай-бай!
— Бай-бай, хомячок!
Марк нажал отбой. На сердце было скверно. Совершенно ясно, что ЛЛ нужен здесь русским не для дружеского чаепития. У людей, по чьему заданию работала Зарина, существовала какая-то цель, и вряд ли она была доброй. Шантаж, киднеппинг… Вполне вероятно, что Дядюшка Джи может вообще сгинуть в Императрицыне. И нужно чётко пони-мать — в этом случае его гибель целиком ляжет на совесть Фишера.
Oh, shit. Fucking, fucking shit…
— На дворе, Марк, век циничного прагматизма, — сказал он вслух и хлопнул для убедительности себя по коленям. — Поэтому запомни. Если мистера Джи здесь угробят, Патриция станет по-настоящему состоятельной девушкой и завидной невестой. Так что исчезновение сенатора — в твоих интересах, дорогой жених.
Самовнушение, однако, помогло плохо. Фишер чертыхнулся: в очередной раз ему было не с кем поговорить, посоветоваться. Происходи дело в Штатах он поехал бы к отцу. Старик совершенно выжил из ума, брюзжал по малейшему поводу, от него плохо пахло, но — чего не отнимешь — он умел терпеливо слушать. А порой давал на редкость здравые советы.
Но от отца его отделяли тысячи миль.
В кино в таких ситуациях обязательно появлялся какой-нибудь бродяга, чаще всего инвалид- афроамериканец, и мудро подсказывал герою, как быть дальше. Марк, горько посмеиваясь, осмотрелся. Улица была пустынна, лишь проезжали редкие автомобили. Неподалёку на фонарном столбе ветер трепал наполовину отодранную афишу. Знакомое бородатое лицо было мокро от дождя. Алые буквы складывались в похожую на зиккурат надпись:
Марк припомнил, как душевно они пообщались с изображающим покойника рокером, спрыгнул со скамейки и подошёл к столбу. Афиша изрядно потрепалась, но нижний левый угол, крепко приклеенный к бетонной тумбе, сохранился в целости. Мелким шрифтом, красным по чёрному, там было напечатано два телефонных номера. Подпись гласила: «С заявками об организации гастролей обращаться…»
Чем чёрт не шутит, подумал Марк и, подсвечивая телефоном, скопировал номера в адресную книжку. А затем вызвал первый из них.
Не отвечали долго. Наконец гудки прекратились, и заспанный мужской голос с узнаваемой родственной картавинкой пробурчал:
— Абашьянц у аппарата.
— Шалом, — поздоровался Марк и спросил: — Могу я поговорить с Игорем Годовым?
— Нет, он сейчас репетирует. Но вы можете пока поговорить с Вольфгангом Амадеем Моцартом, — сообщил Абашьянц. — Позвать?
— Смешная шутка, — сказал Марк.
— Какая, на хрен, шутка! Вы что, спятили, землячок? Вы вообще на часы смотрели?
— Смотрел буквально только что. Да вот беда, у меня там луизианское время.
— О, мой Б-г! — простонал Абашьянц. — Кто вы, таинственный луизианский незнакомец? И какое у вас дело к Годову?
— Моя фамилия Фишер. Игорь Годов мой добрый друг. Я хочу с ним встретиться. Вполне законное желание, не находите?
— Послушайте, Фишер. Скажите прямо, вы сумасшедший? Какие могут быть друзья у мертвеца? Либо немедленно говорите, что вам нужно, либо я кладу трубку.
— Нет, это вы меня послушайте, Абашьянц! — рассердился Марк. — Сказки о мертвецах рассказывайте фанатам. А я взрослый человек и лично знаю Игоря. Мы на днях пили с ним водку в гримёрке «Точки». И уж поверьте, он не мертвее нас с вами!
— А, вон вы кто… — протянул Абашьянц. — Помню, помню. Насосались вы тогда знатно. — Он хихикнул. — Годов был в восторге. С ним мало кто общается так накоротке, а тут такой подарок. Вы где сейчас находитесь? В Императрицыне?
— Да, — сказал Марк.
— Таки плохо, — сказал Абашьянц, всё более педалируя местечковый говор. — Наша команда сейчас в Старой Кошме. Это, если я правильно помню, километров двести от Императрицына. Страшная дыра. Триста тысяч населения — и заводы, заводы, заводы. Триста тысяч пролетариев, их жён и детей! Вы можете себе представить этот кошмар интеллигентного еврея? — Абашьянц разрезвился не на шутку. — Ну и что вы себе думаете? Годов решил дать здесь несколько гастролей! У него, видите ли, связаны с этим городишком воспоминания юношества. Станочником когда-то работал. Первое выступление завтра, последнее через четыре дня. Подъезжайте, милости прошу. Гостиница «Постоялый двор». Ждать?
— Нет, — сказал Марк. — Ну, то есть я, может, и приеду, только не сейчас.
— Жаль, — жизнерадостно воскликнул Абашьянц. — Для нуждающихся здесь имеется кошерная кухня! Что странно в этом царстве люмпенов. Дать отповедь паяцу Марк не успел. Телефон противно запищал, несколько раз мигнул и погас. Села батарея. Фишер раздраженно бросил его в портфель. Что-то брякнуло. Запустив руку внутрь, Марк нашарил баночку с антидепрессантом, презентованную маленькой дрянью Зариной. Он выудил баночку из портфеля, открутил крышку, вытряхнул на ладонь пару пилюль и с отвращением закинул их в рот.
Впереди мелькнул огонёк такси. Фишер поднял руку.
Мисс Голдэнтач встретила его возле калитки. Похоже, ждала она давно — с обвисшего зонта бежали струйки воды. Поднятию настроения это, разумеется, не способствовало.
— Опять пьянствовали, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказала она.
Возражать было бессмысленно. Транквилизатор оказался на редкость сильным. Го-лова Марка напоминала сейчас воздушный шарик, ноги заплетались.
— Какие у вас доказательства? — тем не менее, спросил он агрессивно. Сразу выясни-лось, что язык заплетается тоже.
