– Понимаю. Но не уверен, что этот образ жизни был комфортен для Майлза.
– А он и не предполагает комфортности. Он требует угождать Богу. А это непросто.
Кто-то заглянул в комнату, но увидел, что они разговаривают, и не стал мешать.
– Вы кого-нибудь из них видели?
– Кого-нибудь из кого?
– Из детей. Которых брали на воспитание.
В комнату вошла пожилая женщина, наклонилась к Рейчел и что-то сказала на идише. Вдова поднялась. Пол хотел ее поддержать, но Рейчел отстранила его. У Пола сложилось ощущение, что эта женщина сильнее, чем показалась на первый взгляд, – достаточно сильная, чтобы пережить самоубийство мужа и все следующие за ним долгие, одинокие ночи. Во второй раз она не скоро упадет в обморок.
Пол еще немного покрутился в их доме.
Ему становилось все более неуютно. Жара жарой, но, кроме нее, ему досаждали косые взгляды, перешептывание на идише и недружелюбие соболезнующих, которые явно не звали его в свою компанию.
Но тут, к его большому облегчению, явился еще один такой же неуместный человек, как он сам.
Он был черный – чернее некуда.
Поначалу Пол решил, что человек пришел убраться. Собрать пустые тарелки, полные крошек коробки из-под пирогов, испачканные губной помадой картонные стаканчики и вынести все это в мусорный ящик.
Однако на черном был костюм. Плохо сидевший, не слишком дорогой, но тем не менее костюм. Он был bona fide[57] соболезнующий.
Тут же стало очевидно: если на Пола смотрели, как на лезущего не в свое дело, то на него – как на откровенно непрошеного гостя.
Но черного как будто не тронула реакция собравшихся на его появление. Он подошел к Рейчел, которая снова сидела на неудобном табурете без спинки (Пол отметил, что и это неудобство, видимо, было одной из составляющих их образа жизни), наклонился, пожал ей руку и что-то сказал. Рейчел выглядела немного изумленной – наверное, все еще переваривала то, что сообщил ей Пол. Но нашла в себе силы кивнуть и что-то пробормотать в ответ.
Когда черный отошел и уставился на последнюю оставшуюся на столе галету с печеночным паштетом, явно не понимая, что это такое, Пол объяснил:
– Печень.
– Неужели печень? Вот уж не подумал бы. Ненавижу печенку.
– Это печеночный паштет, совсем другое дело. Очень вкусно.
– Все равно я не любитель печени. Меня зовут Джулиус.
– Пол Брейдбарт. – Они обменялись рукопожатием.
– Похоже, Пол, мы с вами здесь единственные, кто не носит тюбетеек.
– Кип. – Пол не удержался, чтобы не поправить его.
– Как? Ну да ладно, все равно.
– Вы друг Майлза?
– Друг? Угу. Наши дорожки пересекались.
– По профессиональной линии?
– Что?
– Вы тоже адвокат?
Вопрос рассмешил Джулиуса.
– Да нет, я с другой стороны.
– Что значит «с другой стороны»?
– Он меня защищал. – На правой кисти Джулиуса был длинный шрам, убегавший к запястью.
– О, так Майлз был вашим адвокатом?
– Именно. Суд по делам несовершеннолетних. Давние дела. Я был тогда скверным мальчишкой и вляпался в дерьмо.
– Он вам помог?
– Еще как! Вытащил мою задницу из детской каталажки.
– Освободил вас из тюрьмы?
– Типа того. А что тут удивительного?
– Я просто поддерживаю разговор.
– Ах вот что…
– Я никого здесь больше не знаю.
