– Ока.
При звуке своего имени собака подняла голову и принюхалась.
– Пабло возил вас вчера к врачу? – спросила Галина.
– Да.
– И что сказал доктор?
– Все в порядке.
– Прекрасно, – улыбнулась няня, и ее морщинки будто рассмеялись от удовольствия.
Тогда заговорила Джоанна:
– Ее жар совершенно прошел.
– Это хорошо, – кивнула Галина.
– Интересно, что это было?
– Кто знает? – Няня вскинула руку; этим жестом люди повсеместно подчеркивают, как мало человеку известно о тайнах мироздания.
Однако Джоанна пыталась понять свою собственную тайну.
Пол понимал, чего она ждет от него.
Если он самоустранится и ничего не скажет, Джоанна обвинит его в том, что он не поддержал ее, а вместо этого переметнулся на сторону врага. Хотя этот враг принимал их в своем доме и угощал кофе с печеньем. И бегал в аптеку купить градусник, когда заболела Джоэль. Но жена ждала, чтобы он поступил определенным образом. Он не сделал этого, когда Джоанна сказала, что Джоэль – та, которую она считала настоящей Джоэль, – должна спать не на животике, а на спинке. Теперь от него определенно и недвусмысленно требовали поддержки.
– М-м… Галина… вот что мы хотели узнать, – начал он.
– Слушаю вас.
– Может быть, это покажется немного глупым. О'кей?
– О'кей! – Галина с явным удовольствием повторила американское словцо.
– Моя жена… мы оба… заметили некоторую разницу. Речь идет о Джоэль.
– Разницу? Что вы имеете в виду?
– Я предупреждал, это может прозвучать глупо… но она как-то иначе пахнет. Иначе, чем раньше.
– Пахнет? – Галина повернулась к Пабло, словно желая, чтобы тот подтвердил, что она правильно расслышала. И убедилась, что не ошиблась, потому что Пабло выглядел не менее смущенным.
– У нее был этакий мускусный запах, – бормотал Пол. – А теперь его нет. Запах изменился после того… как вы ходили с ней за термометром.
– И что?
– Мы просто заинтересовались. Вот и все.
– Прекрасно.
Галина явно не понимала, к чему он клонит.
– Мы рассчитывали, что вы сможете нам объяснить.
– Что объяснить?
– Почему… почему она кажется другой?
Галина опустила чашечку с кофе на фарфоровое блюдце, и стук от ее донышка разнесся необыкновенно громким эхо. Может быть, оттого, что в гостиной внезапно повисла неловкая тишина, только из приглушенного телевизора доносился неясный гул голосов. «Если бы мы пятеро были героями „мыльной оперы“, – подумал Пол, – то теперь наверняка прозвучал бы тревожный органный аккорд: он всегда предвещает наступление драматической развязки. В данном случае – прозрения Галины, что ее как-то неловко, но все же обвиняют, хотя она пока никак не может понять, в чем именно».
– Вы о чем? – спросила она. – Вы что, подозреваете…
– Нет-нет… – слишком поспешно возразил Пол. – Просто интересуемся.
– Чем интересуетесь?
– Почему она по-другому пахнет?
– Не понимаю. О чем вы меня спрашиваете?
«Мы спрашиваем, не украли ли вы нашу дочь? Не подменили ли ребенка?»
– Ни о чем.
– Тогда зачем вы пришли?
Пол предпочел бы, чтобы на этот вопрос отвечала Джоанна.
– Мы бы хотели узнать… – начал он и внезапно замолчал.
– Сначала у Джоэль было родимое пятно, – наконец вмешалась жена. – А теперь его нет.
