В 1894 г., когда императорская чета отмечала 25 годовщину свадьбы, некая американка негодовала: «Меня потрясло… что он отметил 25-ю годовщину свадьбы с императрицей, взяв очередную любовницу в свой гарем». Неправда. В действительности Муцухито стал отцом еще двух дочерей после 25-й годовщины свадьбы. Обе девочки родились у леди Сатико, давней «официальной наложницы» императора. Леди Сатико родила ему восьмерых детей. Муцухито хотел мальчика, наследника. Императрица Харуко не могла иметь детей. Дети у Муцухито рождались от пяти официальных наложниц. Первый сын — от леди Мицуко (родился 18 сентября 1873 г., умер в тот же день). Леди Мицуко умерла четыре дня спустя после смерти сына. Леди Нацуко (1856–1873) родила девочку 13 ноября 1873 г. Девочка умерла в тот же день, леди Нацуко — днем позже. Леди Наруко (1855–1943) родила троих детей: девочку в 1875 г. (умерла в 1876 г.), мальчика в 1877 г. (умер нескольких месяцев от роду), мальчика в 1879 г. (выжившего и ставшего императором Ёсихито). Леди Котоко (1855–1944) родила девочку в 1881 г. (умерла от менингита) и девочку в 1883 г. (умерла на первом году жизни). Леди Сатико (1867–1947) потеряла двух первых мальчиков и двух девочек. После их смерти она дала жизнь четырем девочкам; все выжили и вышли замуж за самых влиятельных князей (о них мы расскажем ниже).
Выживших мальчика и четырех девочек формально приняла императрица Харуко. Но она не занималась их воспитанием, по традиции японские аристократки оставляли детей на попечение кормилиц, нянек, воспитательниц.
Мы мало знаем о приватной жизни Харуко с императором. Можно утверждать с полной определенностью — разлада между ними не было: императорская чета на обедах с высокопоставленными иностранными дипломатами не давала повода судить об обратном. Профессор Кембриджского университета Стивен Лардж, автор ряда работ о японских императорах, утверждает, что «хотя у Харуко не было детей, император, по сообщениям, посещал ее покои почти ежедневно».
Ито, любитель помпы и великолепия, превозносил трон и обеспечил японским императору и императрице международное признание. Ямагата выступал против чрезмерной, по его мнению, открытости трона. Он решил покончить с Ито: искусственные цветы пусть остаются, где были; когда потребуется, с них можно будет легко стряхнуть пыль.
Роковой ошибкой Ито стала его позиция по вопросу делегирования власти. Ямагата, несмотря на исключительную скрытность и нелюдимость, тем не менее хорошо понимал значение и важность расстановки «своих людей» на всех уровнях государственного аппарата. Ито предпочитал действовать от имени императора и императрицы. Ямагата педантично плел сеть, опираясь на армию, полицию (и тайную полицию), криминальный мир. В 1889 г. Ямагата занял пост премьер-министра и наконец-то превзошел Ито в гэнро по влиянию.
«Ямагата — мой солдат», — провозгласил император однажды. Говоря по правде, он боялся Ямагаты, как и все во дворце. Муцухито встречал Ямагату при полном параде, облаченный в строгий мундир. С Ямагатой император чувствовал себя крайне неуютно. Ито — яркий и непринужденный. Ямагата — аскетичный, смурной, безжизненный; его стиль — сухая серьезность. Настоящий серый кардинал тайной полиции. Худощавый, с тонкими губами, с усами щеточкой, Ямагата не признавал «плотских утех», жестко контролировал себя и подчиненных. Пока Ито куролесил с императором, Ямагата методично расширял сферы влияния. Его единственный недостаток — слабый желудок. А так Ямагата — верный супруг, на досуге любивший заниматься садом. Будь он поимпульсивней и харизматичнее, вполне мог бы стать новым сёгуном. Суровый, уравновешенный, терпеливый, рациональный. Расчетливый и неуловимый. Суперпатриот, Ямагата предпочитал действовать с дистанции, через своих протеже в армии и полиции. Приверженец самурайских ценностей.
Ямагата происходил из семьи обедневшего самурая невысокого ранга из княжества Тёсю. Из-за бедности родителей школу не посещал. Работал в полиции посыльным, информатором. После смерти родителей остался на попечении родной бабушки. Как впоследствии утверждал сам Ямагата, бабушка, чтобы не мешать подросшему внуку в карьере и не обременять его, покончила жизнь самоубийством (утопилась). В 1863 г. Ямагату назначили начальником нерегулярной народной милиции Тёсю (ее ряды состояли из бедных крестьян, городской шпаны и уличных торговцев). «Эксперимент» с милицией не удался. Незадолго до падения сёгуната Ямагата направили в Киото и представили там Сайго и Окубо. После победы антисёгунской коалиции в компании с младшим братом Сайго отправили в заграничную поездку. Они посетили Великобританию, Францию, Бельгию, Голландию, Пруссию и Россию. Воинственная Пруссия оказала на Ямагату глубокое впечатление. Вернувшись в Японию, он стал помощником генерала Сайго. После добровольной отставки разгневанного Сайго именно Ямагата занял его кресло. Позже Ямагата с успехом занимал и другие время от времени открывавшиеся вакансии. Полномочия Окубо, Ито перешли под его контроль, на местах — его люди. Так, как-то буднично и не привлекая излишнего внимания к собственной персоне, Ямагата (не забывая своих людей) поднялся на недосягаемую высоту.
Сменив Сайго на посту военного министра, Ямагата подавил в 1878 г. мятеж в рядах императорской гвардии. Гвардейцы требовали увеличения денежного довольствия. Подпавших под «ядовитое влияние западных либеральных идей» нескольких офицеров и почти 50 рядовых расстреляли в назидание остальным. Ямагата запретил военным вступать в какие-либо политические партии и организации. Под его руководством впервые в стране создали военную полицию (яп. кэмпейтай).
Сменив Ито на посту министра внутренних дел, Ямагата предусмотрительно избавился и от старого руководства. Во главе токийской полиции поставили Митиму Митицунэ, вскоре «прославившегося» как «начальник армии дьяволов». Рядовые японцы на протяжении веков третировались аппаратом полиции, под страхом расправы людей вынуждали доносить друг на друга. В 1600-х гг. сёгунат ввел в практику так называемую систему Хоке, или соседских товариществ. В каждой семье такого товарищества один из ее членов нес личную ответственность за умонастроения и поведение всех членов семьи. Из десятка семейств один человек отвечал за всю десятку. Из сотни ответственных за десяток семейств один отвечал за всю сотню и так далее. Таким образом, с виновного в нарушениях всегда можно было спросить по всей строгости. Ямагата плел сеть в схожей с Хоке манере. Высшие полицейские чины, лидеры криминального мира были многим обязаны лично Ямагате. Лояльность Ямагаты трону, таким образом, рассматривалась им не как лояльность занимавшему его лицу. Трон — это Япония, не личность. А Япония — его сад, требующий бережного ухода.
Демонстрации, митинги, собрания стали возможны лишь в особо оговоренных и согласованных с полицией случаях. Наложили запрет на участие чиновников и служащих (в том числе преподавателей учебных заведений) в акциях политического характера. Ввели жесткую цензуру прессы. Культивировались патриотические общества, выражающие абсолютную преданность трону и правительству, тайные общества запретили. Под прикрытием безобидных общественных организаций типа женского патриотического общества Ямагата взращивал (под руководством освобожденного Ямагатой из тюрьмы Тоямы Мицуру, попавшего за решетку за участие в разгромленном правительственными войсками восстании самураев Сайго) полувоенный культ «гэнъёся» (яп. «Темный океан»). Тояма являлся также главным посредником между Ямагатой и лидерами криминалитета. На стороне Ямагаты находилась в том числе группировка Ямагути Гуми (яп. «группа Ямагути»), контролирующая префектуру Ямагути (бывшее княжество Тёсю). Бандитские группировки задействовались Ямагатой для запугивания лидеров общественных организаций. Позже он прибегнет к ним для криминального «окучивания» Кореи и Маньчжурии перед нападением на эти страны регулярных японских войск.
При жизни Ямагаты криминальные формирования находились под его контролем. Японская военная машина была послушна его воле. Ямагата в качестве главной цели определил подавление политической оппозиции внутри страны. В вопросе дележа верховной власти Ямагата проявлял такую же щедрость, как и Ито.
«Кругом одно лицемерие, — говаривал Ямагата, — все ринулись делать деньги. Люди без самодисциплины нахальны, хвастливы и самодовольны, противятся властям. Более того, слово „свобода“ произносится многими всуе, без понимания сути свободы. Уважение и любовь к вышестоящим, доброжелательность к равным и низшим утеряли былую значимость; одержимость чужими модами, безрассудство в поведении теперь никому не в диковину». «Светские законы, — продолжал Ямагата, — с легкостью обходятся поправшими врожденное для каждого японца чувство ответственности перед обществом. Следует вернуться к кодексу чести феодальных и самурайских семейств. За последние несколько веков многие самураи утратили свои традиции. Но не семейство Мори из княжества Тёсю!» «В наши дни, —
