осознающих свои ошибки, есть не что иное, как очередная сценка комического представления, которое не следует принимать так уж близко к сердцу в современной Японии.) Японские правительства так и не предприняли действенных мер по обузданию национальных финансовых сюзеренов, по реформе финансовой системы, объясняя, что таковые якобы были бы равносильны коллективному самоубийству.
Последующие несколько лет Ламонт занимался подготовкой к крупному коммерческому кредиту в адрес Японии. Японский банк запросил 30 миллионов американских долларов на строительство железной дороги в Южной Маньчжурии. Американские промышленники воротили нос от такого рода сделок. Они хотели вкладывать деньги в саму Японию, а не в японские предприятия на территории материковой Азии, собственноручно порождая здесь конкурентов американскому бизнесу. Землетрясение в Японии сыграло им на руку, американские инвесторы оживились. Банковский дом Морганов выделил стопятидесятимиллионный заем со сроком погашения 30 лет, образованием выкупного фонда и номинальным доходом в 6,5 процента. Еще 25 миллионов фунтов стерлингов предоставил лондонский синдикат «Морган Гренфелл». Вот теперь Ламонт мог быть доволен собой — японское правительство претендовало на титул «постоянного клиента» Морганов. Вышло так. Да не так, как предполагал Ламонт.
В конце декабря 1923 г. последним «толчком» землетрясения в Канто стал выстрел в Хирохито, направлявшегося с кортежем через Тораномон. Пуля прошла мимо, ранив гофмейстера. Стрелявший — некто Нанба Дайсукэ, сын члена парламента (консерватор, из клана Тёсю). Тайная полиция, с учетом сложившейся обстановки, сочла возможным провести операцию по распространению в народе слухов, ясно указывающих на близость Нанбы к коммунистам.
Пока суд да дело, стрелявшего казнили. Как позднее предполагалось, убийца принадлежал к ультраправым, решившим запугать императорскую семью и изолировать ее от общества, дабы самим контролировать подступы к трону. Вернувшийся из европейского турне Хирохито ясно дал понять: отныне предпочтение будет отдаваться большей открытости трона. Служба безопасности дворца (а в аппарате тайной полиции служил не один бывший протеже Ямагаты), предвидя угрозу, использовала инцидент с террористом Нанбой как предлог для усиления охранных мероприятий в отношении Хирохито еще жестче, чем раньше, изолируя его от «опасных контактов». По свидетельству младшего брата Хирохито, принца Микасы, жизнь Хирохито «разительно изменилась после инцидента у Тораномон». Неудивительно, такова плата за популизм.
В остальном жизнь переменилась к лучшему. 26 января 1924 г. Хирохито и Нагако наконец стали законными супругами. За стенами дворца толпа скандировала «Бандзай!» («Да здравствует император!»). Гофмейстер Канродзи отмечал: народ воспринял известие о свадьбе как «яркое и подающее надежды событие посреди унылой и удручающей действительности». Церемонию провели по синтоистскому обряду в семейном храме на территории дворца, жених и невеста облачились в традиционные японские одежды. Хирохито, держа в руке священное зеркало из отполированной бронзы, глядя в его мистическую глубину, торжественно объявил 123 императорам-праотцам известие о своей женитьбе. Было приглашено семьсот гостей: принцев и принцесс, князей и княгинь, придворных, министров (в традиционных одеяниях и военной униформе). Придворные дамы — в ярких кимоно; кто-то одет по-европейски. Чужеземцев на церемонию не пригласили. Среди приглашенных — Тояма, крестный отец «Темного океана», ведущий ультраправый ура- патриот. По окончании церемонии венценосная чета в сопровождении кортежа направилась во дворец Акасака. Улицы столицы оцепили полицией и войсками. Школьники приветственными криками нарушали подобающую тишину… По случаю великого торжества этот день в стране объявили нерабочим. Народные гулянья, костюмированные процессии прошли повсеместно.
Среди подарков для новобрачных находилось и несколько подобающих случаю «пособий для новобрачных». Несомненно, невеста Хирохито являлась девственницей; что до самого жениха, то по некоторым свидетельствам выходит, будто бы Тайсё (когда Хирохито исполнилось шестнадцать лет) присылал сыну гейшу. Возможно, его дядя, князь Хигасикуни, однажды сводил племянника в парижский публичный дом «Сфинкс». Если нет, то пособия оказались как нельзя более кстати: в японском обществе, придающем огромное значение воспитанию в детях прилежания и усердия, о половом воспитании говорить не принято. Благопристойные семейства, когда приходило время, дарили молодым подходящие к случаю книги, иллюстрированные эротическими сценками, дабы дети «растили свой сад». Хирохито и Нагако преуспели в «садоводческом искусстве», однако сын-наследник родился у них не скоро.
6 декабря 1925 г. появился на свет первый ребенок — девочка. В 1926 г. Тайсё умер после второго инсульта, осложненного воспалительным процессом в легких. Хирохито взошел на трон. У него нет наследника, поэтому принц Титибу формально остается его преемником. В феврале 1927 г. дворец облетела радостная весть о новой беременности Нагако. В сентябре 1927 г. Нагако подарила супругу второго ребенка — снова девочку. Принц Такамацу записывает в дневнике: «Снова принцесса… Какая досада! Как жаль, что не мальчик!» С рождением наследника давление на «запасных» уменьшилось бы.
Рассудительная вдовствующая императрица Садако принялась за подготовку к новой женитьбе, на этот раз своего любимого сына.
Принц Титибу производил должное впечатление — высок ростом, ладно сложен. Титибу — скалолаз, игрок в теннис; прекрасно говорил по-французски и по-английски; учился за границей, прежде чем ступить на достойную мужа стезю военной службы. В отличие от Хирохито Титибу не вел затворнический образ жизни. Идеалистически настроенные «сослуживцы» Титибу высказывались при нем вполне откровенно, и Титибу не скрывал от них собственного мнения (при условии сохранения конфиденциальности). Очевидно, его по-настоящему беспокоило бедственное положение земледельцев, всех угнетенных… Как когда-то отец, Титибу настаивал на равенстве с друзьями-офицерами, отказываясь от особых привилегий. Его сотоварищи с восхищением в голосе говорили, что он «не дурак выпить, но никогда не пьянеет». Денно и нощно тайные агенты не спускали с Титибу глаз. Многие молодые армейские и морские офицеры искренне верили: Титибу служил бы отечеству на посту императора гораздо лучше старшего брата. По характеру Титибу не являлся заядлым конспиратором и особо не таился в приверженности идеям реформ. Имеются свидетельства: именно он стоял за по крайней мере двумя кровавыми заговорами против правящей элиты во время бурных событий 1930-х гг.
Но вряд ли Титибу всерьез помышлял о троне. Он не испытывал склонности к «этой ужасной жизни», не обладал должной стойкостью и ответственностью. Мать потакала Титибу, а он, оставаясь обходительным и обворожительным сыном, пользовался всеми привилегиями предполагаемого престолонаследия. По существу, вполне вероятного…
В начале 1925 г. Титибу (все еще лейтенант сухопутных войск) временно покинул Японию — для путешествия по заграницам, свободный от официальных обязанностей. Шестнадцать месяцев Титибу совершенствовался в английском с преподавателем-англичанином, покорял швейцарские Альпы, играл в теннис и гольф, совершал конные прогулки, ходил в кино и по магазинам, танцевал, посещал вечеринки и наслаждался ролью обеспеченного плейбоя, пусть и под присмотром шталмейстеров. Развеявшись, Титибу поступил на учебу в Оксфорд (Магдален Колледж), где стал значительной фигурой (с книжками под мышкой; деловитый; одевался в спортивном стиле, модном у студентов). Титибу планировал провести в Оксфорде по крайней мере год. Специализацией он избрал новейшую историю Великобритании, политологию и экономику. Однако через каких-то два месяца Титибу отозвали домой — плохо с отцом. Титибу надеялся вернуться в Англию через несколько месяцев для продолжения учебы, но вернуться удалось спустя десяток с лишним лет.
Путь домой (в компании с бароном Хаяси) пролегал через США — так короче. Через три дня, проведенные вдали от британских берегов на борту судна, Титибу получил каблограмму с известием о смерти отца. В Нью-Йорке принца встретил японский посол в США Мацудайра Цунэо — жизнерадостный, луноликий «коротышка-толстячок», заядлый игрок в гольф. Он повез принца в Вашингтон для передышки перед предстоящей поездкой по железной дороге в Калифорнию. Президент США Калвин Кулидж пригласил принца в Белый дом на получасовую беседу. Каких-либо иных протокольных или неформальных мероприятий в честь Титибу в США не проводилось по понятной причине. Принц отдыхал в резиденции своего посла. Госпожа Мацудайра — Набэсима Набуко — являлась близкой подругой матери Титибу, а ее племянница в свое время — кандидаткой номер один в невесты Хирохито. По сравнению с отнюдь немалой частью японской аристократии, этими «лягушками в колодце», члены семейства Мацудайра были космополитами, прекрасно ориентировавшимися в западной культуре. До Вашингтона Мацудайра работал в Лондоне, слыл профессионалом своего дела. Дети, включая старшую семнадцатилетнюю дочь Сэцуко, ходили в одну из
