«Нет, не думаю, что я так поступлю. Это ты можешь сдаться, но я приму сдачу только… от твоего духа».
Так он сказал и снова рассмеялся, всё тем же зловещим, хорошо отрепетированным смехом, как и в начале. Затем сдавил ладони перед животом, склонился и пристально посмотрел на неё.
Правая рука Кино скользнула к 'Пушке'. Она откинула верхний клапан кобуры, не спуская глаз с противника.
Фанфары протрубили сигнал к началу.
Фиолетовый гребень сделал элегантное движение левой рукой, правой, затем схватил одну из металлических пластин и метнул её в Кино. Затем бросил ещё и ещё.
Кино прыгнула вправо, уклоняясь от сюрикенов, зная, что они развернутся где — то позади неё и полетят обратно. Молодой человек продолжал бросать, целясь теперь правее Кино. Она снова уклонилась, теперь влево.
Но Фиолетовый гребень не стал бросать все пластины, примерно половина осталась висеть на его странном кушаке. Заметив, что Кино осторожна, он начал кружить, словно в танце, делая выпады то в одну сторону, то в другую, и при этом не переставал язвительно комментировать:
«Они сзади тебя. Теперь разворачиваются. Летят обратно. Если я брошу оставшиеся — сможешь ты уклониться, если они будут лететь с обеих сторон?»
Кино глянула назад и увидела, что он был прав — пластины развернулись.
«Умри!»
Так закричал молодой человек и с силой стал бросать оставшиеся пластины прямо в Кино, его руки замелькали с огромной скоростью.
Кино плашмя упала на землю.
Фиолетовый гребень зарычал от досады, не веря своим глазам.
Кино глянула вверх на сюрикены, свистящие у неё над головой. Они послушно возвращались к своему хозяину, который скривил губы и раскрыл своё крыло из одежд, чтобы впитать их.
И в этот момент Кино, лёжа на земле, выстрелила из 'Пушки'.
Жуткий грохот и облако дыма. Пуля ударила молодого человека в одну из пластин, всё ещё висевших на кушаке. Сила удара вогнала пластину глубоко ему в живот. Он издал страшный, задыхающийся крик и замер с широко открытым ртом и округлившимися, пустыми глазами. Затем стал раскачиваться из стороны в сторону, словно метроном, судорожно глотая воздух.
Кино услышала сзади приближающийся свист воздуха. Она ещё раз выстрелила, на этот раз сопернику в правое бедро.
Он дёрнулся и упал, кровь текла из ноги, но вторая волна металлических пластин пролетела над ним, не причинив ему вреда.
Кино вернулась в свою подземную комнату, зажгла свечу, положила пистолеты на кровать и сняла жилет.
«А, Кино. Когда ты вернулась?»
Так сонно спросил Гермес.
«Только что. Мы остаёмся здесь на ночь».
«Это значит, что ты не сдалась. Так я и думал. Сладких снов».
Так пробормотал Гермес и снова уснул.
«Он слишком много спит, даже для мотоцикла».
Так подумала Кино. Но сейчас она слишком устала, чтобы беспокоиться о лени Гермеса.
На следующее утро Кино проснулась на рассвете. Но продолжала лежать, пока темень в комнате не рассеялась настолько, что она могла увидеть свои руки, поднесённые к лицу. Тогда она встала, умыла лицо, почистила и перезарядила барабан 'Пушки', из которой вчера стреляла.
Завтрак состоял из нескольких пайков, припасённых на крайний случай. За ним последовали упражнения на гибкость. Следом она потренировалась с оружием. Сначала с 'Лесником', затем с 'Пушкой'.
Вскоре после этого появился стражник, чтобы проводить её в Колизей.
Гермес спал.
В этот день её первый противник смотрел на неё в полном молчании. Это был пожилой мужчина, невысокий и крепкий, с длинными коричневыми волосами и бородой, такой густой, что трудно было сказать, где кончается борода и начинаются волосы. Вокруг глаз пролегали глубокие линии морщин.
На нём была мешковатая грязная роба, которая делала его похожим на нищего монаха. Под робой была странная выпуклость, ниже правого плеча. Кино не могла сказать точно, был ли это горб от уродства или что — то искусственное. На нём не было видно ни оружия, ни брони. Вместо этого он держал позолоченный тромбон.
«Ладно. Тогда нищий музыкант».
Так подумала Кино и даже смогла представить себе его, играющего на улице ради милостыни.
«Если вы сейчас сдадитесь, я приму вашу сдачу».
Так сказала Кино, внимательно оглядев его.
Нищий музыкант вслух ничего не ответил, но его правая рука сжалась.
Кино откинула верхний клапан кобуры.
Как только зазвучали фанфары, музыкант повернул трубу так, что раструб уставился точно на Кино.
Кино вытащила 'Пушку' и выстрелила. Пуля ударила в ярко сверкающий обод раструба, сильно откинув его вправо. Вместо звука тромбон выпустил струю фиолетовой, густой жидкости. Она дугой полетела по воздуху и вспыхнула, собираясь на земле в небольшое пылающее озеро.
Кино не позволила себе тратить время на удивление. Она выхватила 'Лесника' из задней кобуры, сняла с предохранителя и направила его в голову тромбониста. Ему хватило времени только на то, чтобы моргнуть, когда она отвела прицел чуть в сторону и нажала на курок.
Резкий звук выстрела и пуля свистнула в сантиметре от лица человека. Он улыбнулся и снова направил свой инструмент на Кино.
Неожиданно фиолетовый гейзер ударил в небо из — за его правого плеча.
Он остановился на полувздохе и уставился на место утечки. Содержимое его 'горба' вытекало через небольшую дыру, которую Кино сделала в трубке, по которой горючая жидкость подавалась в тромбон. Жидкость залила удивлённого бойца и разлилась по земле вокруг.
«Дырка не такая большая, но могу предположить, что в трубке довольно высокое давление. А это значит, что если вы не закроете кран, то трубка разорвётся. Теперь вы сдадитесь?»
Так сказала Кино, стоя невозмутимо, по пистолету в каждой руке.
«Нет».
Так сказал мужчина, глянув на Кино. Его одежда уже промокла.
«Вы не сможете победить».
Так сказала Кино и прицелилась из 'Лесника'.
Мужчина не пошевелился. Он стоял и смотрел на неё.
«Убей меня».
«Почему?»
«Убей меня!»
«Прикончи его! Убей его!»
Так кто — то крикнул с трибун. И этот выкрик взбудоражил трибуны. Зрители стали вскакивать со своих мест и принялись дружно скандировать:
«У — бей! У — бей! У — бей е — го! У — бей! У — бей! У — бей е — го! У — бей! У — бей! У — бей е — го!»
Кино медленно повернулась, глядя на трибуны, в то время как люди радостно, безумно орали, требуя крови. Затем она подняла 'Пушку' над головой и выстрелила в воздух. Трибуны затихли, смакуя драму.
Кино повернулась к королю.
