время пришли к Кадыру его сестры и начали уговаривать:
— Кадыр-ага, мы так за тебя переживаем! Можно, мы скажем тебе одну новость?
— Какую еще новость?
— Мы скажем, а ты обещай, что не станешь злиться.
— Да не буду злиться я на вас, ну, говорите!
— Кадыр-ага, мы думали-думали и решили, что тебя нельзя оставлять одного с маленькими детьми. Жена твоя выздоровеет или нет — один Аллах знает. А мы искали тебе невесту и нашли очень хорошую женщину. Она понаслышке о тебе знает и согласна встретиться. Мы хотим, чтобы вы познакомились поближе.
Кадыр такого предложения не ожидал и здорово рассердился:
— Что вы такое болтаете! Моя жена еще жива. О чем может идти речь? Не хочу вас слушать!
Но они свою линию продолжали гнуть:
— Кадыр-ага! Все мы уйдем на тот свет, что делать! А онкологическую болезнь мало кому удается преодолеть. Эта болезнь такая страшная. О детях подумай!
Наконец Кадыр поддался их уговорам и встретился с этой женщиной. Наверное, они друг другу понравились. У них началось что-то вроде романа. В Ашхабад он не ездил, только изредка звонил мне. Сестры Кадыра уже начали постепенно готовиться к свадьбе. Даже день предположительный назначили.
В это время Кадыр и звонить мне перестал.
Вот три месяца прошло. Я, с Божьей помощью, осталась жива. И вернулась домой.
Кадыр и его сестры рты разинули от удивления, но промолчали. Вот так не состоялась свадьба моего мужа!
Я еще очень слабая была, и моя мама приходила мне помогать. Потом я долго не выходила на работу. В сорок лет я стала инвалидом второй группы.
Кадыр поставил вопрос ребром:
— Рая, ты прости меня, конечно, но я еще молодой, хочу жить нормально, хочу спать с тобой, а тебе нельзя. Что мне делать? Так и жить, и умереть, что ли?!
(А когда меня выписывали из больницы, врачи предупредили, что нельзя спать с мужем. Если я этого соблюдать не буду, могу умереть.)
Я отвечаю мужу:
— Кадыр, я тебя понимаю, ты еще молодой. Только у меня к тебе одна просьба, прошу тебя, Кадыр, ради детей, не выгоняй меня из дому!
Кадыр согласился не разводиться со мной, только с одним условием: я не стану ему мешать встречаться на стороне с другими женщинами.
Я согласилась. А куда мне, инвалиду, было идти с тремя детьми? Мои родители бедно жили.
Кадыр приходил домой когда хотел. У него служебная машина была и шофер. Своя машина тоже была. Но он все равно оставался семейным человеком: делал дома ремонт, приносил продукты, старался, чтобы у нас ни в чем не было недостатка.
Перед сном целовал меня и уходил в свою комнату, а я в свою.
Спустя время у нас начали раздаваться странные звонки. Звонили разные женщины, ругались:
— Эй, ты, уходи от Кадыра, я хочу с ним жить!
Или:
— Ты, никудышная, я буду спать с твоим мужем!
Оскорбляли меня, унижали всячески, но я молчала и об этих звонках Кадыру не говорила. Все глотала.
Кадыр был партийным, и мы по местным понятиям жили еще не очень богато. Но своим любовницам он многим построил дома, его многие женщины использовали (когда он был директором кирпичного завода). И по отношению к родственникам тоже очень щедрым был.
Не могу сказать, плохой он или хороший. Если бы не моя болезнь, мы совсем нормально жили бы.
Что поделаешь, Бибиш, такая у меня судьба!
На этом она рассказ свой закончила. Я только подумала: сколько же приходится женщинам терпеть!
Еще могу добавить к этой истории вот что. Когда свекор заболел раком, Рая за ним преданно ухаживала. Тогда он уже никому больше не был нужен. Так и умер у нее на руках.
Свекрови своей я благодарна, она меня многому научила: как общаться с людьми, как всегда быть доброжелательной, не завидовать никому, лечиться по народной медицине, одеваться со вкусом, а то я, как светофор, вечно аляписто одетая ходила; с кем как нужно разговаривать, как принимать гостей… Я благодарю Бога, что у меня есть такая хорошая свекровь. Я ее всегда зову мамой.
А по поводу приготовления пищи что хочу написать. У нас, в принципе, до замужества все девочки уже должны уметь готовить пищу. Когда мама меня заставляла что-нибудь приготовить или помогать ей по дому, я всегда убегала играть на улицу. А когда она ругала меня, говорила, что я должна тоже все уметь, что мне в жизни это пригодится, — не слушала ее. Помню, как она меня гоняла, веником била, а когда я однажды криво скатала лепешку, она выхватила скалку из моих рук и по пальцам ударила. Но все было напрасно: я ничего не хотела делать по дому. Вместо этого всегда или читала книги, или танцевала.
Так меня готовить никто и не научил. Когда поступила в педучилище, некоторое время жила у бабушки, маминой мамы. У нее было четыре сына, и значит — четыре снохи. У нас, когда в семье есть сноха, дома все остальные отдыхают — золовки, внучки. Вот эти четыре снохи и кормили меня. Помню, они, бедные, утром встают, убирают, подметают, варят еду, за коровами смотрят (восемь коров было), за курами. И за мужьями ухаживают. И детей воспитывают.
Как-то из-за этих коров у меня целая история вышла. Одна сноха доила коров два раза в день. Утром рано и вечером поздно. После дойки приносила ведро, полное молока, и всегда вешала его в одном и том же месте и покрывала ведро марлей, чтобы насекомые не попали в молоко.
А я каждый день рано утром вставала, пока все спят, ведро опускала вниз, марлю снимала, совала все пять пальцев в молоко и облизывала свои пальцы: там за ночь густые-густые сливки получались. Каждый день я воровала сливки из ведра. Бедная сноха говорит:
— Слушайте, у коров молоко раньше было хорошее, а последнее время никак не могу сбить масло, не получается. Может быть, другие корма им нужны, даже не знаю, что делать?
А другие снохи отвечают:
— Да нет, с кормами, с травой все нормально, мы вовремя кормим, вовремя убираем. Может, коровы просто болеют?
Никому в голову не пришло, что это я снимаю самое вкусное лакомство, пока один из моих дядей не обнаружил меня, когда вышел в туалет. Он здорово меня отлупил и потом сказал:
— Больше так не делай, у нас тоже есть рот, и мы тоже хотим кушать!
Эти слова для меня на всю жизнь уроком стали.
Моя бабушка имела привычку во время завтрака, обеда, ужина в рот смотреть. Это меня раздражало. Теперь, если кто-то со мной рядом сидит и кушает — гости или кто угодно, — я никогда не смотрю им в рот: пусть кушают сколько хотят!
Но вернемся к моему замужеству. Однажды мы с Икрамом вместе пошли на базар. У них есть очень большой колхозный рынок, а рядом вещевой рынок. Икрам хотел мне все это показать. В конце зашли купить фрукты.
Там что хочешь — все есть, и все дешевле, чем в России. Здесь, в России, космические цены ка фрукты и овощи. А у меня сколько-то своих денег было: муж давал, и на свадьбе люди тоже кидали деньги мне на голову. И теперь я решила их потратить. В это время Икрам остановился с кем-то поговорить, а я пошла по фруктовым рядам. Иду, ищу, где самые дешевые, а значит, и самые плохие яблоки, гранаты. Поторопилась и купила, не помню сколько, наверное килограмма три. Это моя первая покупка была в качестве жены. Вот Икрам подходит ко мне и спрашивает:
