огоньками поезда, мчатся вперегонки с солнцем стремительные «ТУ-104», величаво плывут по рекам, морям и океанам корабли…
Занимается зарево на темном небосклоне: это не спят заводы-гиганты, созданные героизмом людей, простые фамилии которых навсегда вошли в историю под общим именем — народ!
Много, очень много «ночных» профессий. Трудятся до зари рабочие ночных смен, дежурные врачи, телеграфистки и дворники, печатники и милиционеры, телефонистки и пограничники. Одни заботятся о том, чтобы к утру почувствовала себя наша страна еще сильнее, другие оберегают ее мирный труд.
Ночь.
Очень любопытные люди не спят по ночам. Загляните в освещенные окна. Это не совсем скромно, но бывает иной раз поучительно: студент, «штурмующий» толстенный фолиант накануне экзамена; влюбленный — он страдает, как это и положено влюбленному, если он не пользуется взаимностью; несокрушимый бухгалтер пишет лирические стихи…
А вот совсем странный молодой человек. Он ерошит волосы, окутан папиросным дымом. Уставившись в заглавную строку фотокопии какого-то письма, мучительно думает.
Между тем в строке этой нет никаких сверхъестественных сообщений, написано: «Я пишу вам в последний раз!»
— Почему в последний? Почему? — шепчет молодой человек, отхлебывая холодный чай. — Почерк его… Почему?
Странная личность. Столь же загадочная, как и Сергей Владимирович Винокуров. Впрочем, мы еще встретимся с загадочным молодым человеком.
А сейчас… Не пора ли, кстати говоря, поближе познакомить нас с бывшим Пьером Коти, владельцем часового магазина?
Кто он?
— Кто он?
— Кто он?
— «Викинг».
— Отлично, Энди. Это он сам выдумал?
— Фрэнк — светлая голова. Мы должны с ним обстоятельно побеседовать. Стенли не терпит сухого обращения и официальных напутствий.
— Конечно, старина. Я отлично знаю характер этого потомка викингов. Такими парнями не разбрасываются попусту. Ведь Стенли — не ремесленник. Он художник. Когда он должен приехать?
— Через полчаса.
Разговор этот состоялся тремя неделями ранее того злосчастного дня, когда лишился рассудка Мирослав Аркадьевич Тихолюбов, и происходил он в каких-нибудь десяти-двенадцати тысячах километров от деревушки, где заночевали сейчас «дачники-натуралисты».
Двое пожилых, скромно одетых людей сидели в глубоких плетеных креслах, курили сигареты и любовались чудесным видом, открывавшимся им с просторной террасы.
— Энди, — сказал пожилой в темно-коричневом костюме, — слышали вы что-нибудь о ботанике и селекционере Лютере Бербанке?.. Нет, конечно. А между тем, он жил в этих местах и очень хорошо отзывался о климате. «Все время, — говорил он, — словно стоит весенний день». Удивительно метко сказано. Когда я приезжаю сюда, я испытываю такое чувство, будто бы помолодел на двадцать лет. Ей-богу, я готов отправиться вместо нашего «Викинга».
— Не советую, Дейв, — серьезно заметил одетый в серую пару и поморщился, уронив пепел на брюки. — Там, куда отправляется Стенли, климат таков, что вы почувствуете себя на двадцать лет старше. В нашем возрасте это небезопасно.
— В его — тоже… Вы посмотрите только на эти холмы при свете луны, на сосновую рощу, эвкалипты… И каньоны, горы вдали!.. Сонома.
— Что?
— Лунная долина. По-индейски, Сонома. Где-то неподалеку жил, между прочим, Джек Лондон… Эта фамилия, надеюсь, вам знакома?
Послышалось шуршанье автомобильных покрышек. К коттеджу подкатил длинный открытый «Бьюик», а минуту спустя пожилые люди в скромных костюмах сердечно приветствовали высокого шатена в яркой спортивной куртке с холодными красивыми синими глазами.
— Вы, как всегда, точны, Фрэнк, — начал тот, кого звали Энди, дружески похлопывая шатена по спине. — Наш шеф, мой друг, старик Дейв, как я его называю со школьных времен, едва не лопнул от нетерпения в ожидании «Викинга». Чем только он не забивал мне голову: каким-то Бербанком, Джеком Лондоном…
— Вы ничего не потеряли от этого, Энди, — шатен держался независимо и уверенно. — У нас как-то принято забывать умных людей. Вы знаете, что меня спросил недавно один из политических воротил штата о Лондоне? «А этот парень, Джек Лондон, был не из экстремистов?» Я едва удержался от соблазна нокаутировать остолопа.
— Если бы вы это сделали, дружище, политик надолго забыл бы, пожалуй, даже собственное имя, — улыбнулся старик Дейв. — Однако мне хочется потолковать с вами не только об этом ненавистнике экстремистов… Вы твердо решили отправиться в «свободный полет»?
— Хоть завтра, сэр, — отвечал «Викинг». — И чем скорее, тем лучше.
— Без оружия, без денег, без каких-либо технических средств, не имея явки! Это очень опасно. Люди там недоверчивы, осторожны и бдительны. И потом у них прекрасно работает… как его… Вот ведь привычка менять всякий раз название…
— Кагебе.
— Вот-вот, я имел в виду это бывшее гепеу.
Фрэнк невозмутимо потягивал из высокого бокала минеральную воду.
— Подумайте, — продолжал Дейв. — Я ведь тоже не всегда отсиживался в комфортабельных коттеджах. Мы по-прежнему не собираемся давать вам никаких конкретных заданий. Действуйте по вдохновению, но…
— Послушайте, — перебил «Викинг», глаза его посветлели, стали почти голубыми, — Фрэнк давно уже не девушка. Незачем его уговаривать, — в голосе шатена зазвучали металлические нотки. — Я не случайно отказался от игрушек, в том числе и от агентурного номера. Я потомок викингов, потомок норманнов. Несколько дюжин моих предков захватывали города. Они овладели Италией и Сицилией. Полуостров во Франции и по сей день, как память о моих предках, носит название «Нормандия». Прадеды мои одними из первых штурмовали Новый Свет, основали Новую Англию, в фургонах пересекли материк с Востока на Запад, сражались с индейцами при Литтл Мэдоу, их останки рассеяны от штата Вернон до Калифорнии. Люди эти сделали нашу страну тем, что она ныне собой представляет, — диктатором, повелителем, хозяином…
Стенли, остановив свои голубеющие, как льдинки, глаза на радиокомбайне, указал на него кивком:
— Вы, наверное, полагаете, будто бы эту штучку изготовила электрокомпания? Ошибаетесь, сэры. Радиокомбайн — конечный результат, и к результату безусловно причастна компания. Но возможность создания этого агрегата освятила моя прабабка, вместе с пионерами-переселенцами пробивавшаяся на дальний Запад и похороненная близ Мононгахилы. Это ей вы обязаны тем, что можете смотреть сейчас боксерский матч, происходящий в Чикаго.
Мы пришли три сотни лет назад на этот континент.
Пришли сильные, трезвые, суровые и беспощадные, подчинили себе Новый Свет… Я люблю нашу страну. Жить в ней все равно, что жить в джунглях, и в этом ее великое достоинство. В древней Спарте уничтожали хилых детей. У нас, к счастью, убивают и взрослых. Слабые погибают в борьбе за существование или влачат жизнь земляных червей. Пусть влачат. Нам не нужны слабые. Все, что создано американским гением, сделано руками и мозгом сильных.
Стенли говорил внешне спокойно и даже как бы шутя. Лишь на висках его бились злые жилки. Наконец «Викинг» умолк.
