малость, осмотрелся и тоже ушел, прихватив спички Эрвина. Вот и все. Разные бывают люди. Иному жадобе и коробка спичек — радость.
Но почему-то у Пыжика засосало под ложечкой. Зачем закуривать дымящуюся сигару? Сломал три спички! Оставил спички!
Отбой в «общаге» был в десять часов вечера. Федька давно не соблюдал режим дня, выслеживая вечерами Гросса. Но сейчас уже было поболее часу ночи! В общагу можно забраться по водосточной трубе, это не проблема. Но как разбудить товарищей—циркачей?.. И что дальше? Сказать, что Гросс раскуривал горящую сигару? Глупо. А что сказать?
Так и не придумав ничего толкового, Пыжик помчался к цирковому общежитию. Лешка жил в отдельной комнате, что, разумеется, свидетельствовало о его профессиональной квалификации. Это хорошо, что он живет один. Окно у Лешки всегда распахнуто, для свежего воздуха. Кину ему в окно камешек...
Федька кинул в окно камешек, и так удачно, что даже попал в спящего Лешку. Хорошо хоть камень был на излете, просто тюкнул приятеля по голове. Но и от этого удара Лешка встрепенулся, схватился за голову, вскочил.
— Это я,— тихо позвал Федька.
— Балда, чуть не убил. Лезь ко мне,— тоже тихо отозвался Лешка.
Пыжик, старательно сопя, стал карабкаться по водосточной трубе на второй этаж.
— Что случилось?—спросил Лешка.
Федька рассказал. И по мере того, как он рассказывал, ему становилось тоскливо и тяжко. Принес новость... Герр Гросс курил сигару и забыл спички. Ну и дурак ты, Федька!
Алеша тоже сидел ошеломленный.
— Ты молодец, Федька,— проговорил, наконец, Алеша.— Правильно сделал. Одно смущает... Ну побежим мы, куда следует, расскажем. А нам скажут: курить сигары по ночам не запрещено, забывать спички — тоже.
— Да я...— начал было Федька.
Ночную тьму сотряс мощный грохот. За рекой, в стороне авиационного завода всплыл к черным небесам огненный всполох.
— Завод взорвали!—надрывно вскричал Федька.— Ах, гады!
— Бежим!— вскричал Лешка.
— Куда?
— Бежим, тебе говорят!
Они бежали, мчались, не зная куда... И никак не могли взять в толк, что рядом с ними бегут в одних трусах Гога и Эркин. Откуда они появились?
По улицам взвывая сиренами и трезвоня в колокола, проносились пожарные машины. Бежала воинская часть. А ребят остановил милиционер.
— Куда вы, пацаны?
Тяжело дыша, они объяснили — куда.
— Так это ж в другую сторону, братва,— сказал милиционер.— Шуруй за мной!
Их встретил худой, с въедливыми глазами чернявый человек с двумя шпалами в петлицах. Сперва он слушал не очень внимательно, в основном переговариваясь с кем-то по телефону. Но постепенно рассказ Федьки стал привлекать его внимание. А когда Лешка поведал о Гроссе, человек со шпалами стал серьезным.
— Так ты говоришь,— обратился он к Федьке,— тот, второй, что забрал спички, был в брезентовых сапогах?.. Какого цвета?
— Не разобрал.
— Узнать того сможешь?
— Запросто.
— Поехали.
Они сели на «эмку»—пикап. Через Волгу их переправили на быстроходном катере... Вот и завод.
Напрасно ребята тревожились, что завод взлетел на воздух. Диверсанты взорвали лишь цех готовой продукции. Ущерб, конечно, нанесен немалый. Но завод все-таки цел. Спасибо пожарной охране.
Она сразу же локализовала очаг пожара. Огонь не смог перекинуться на другие цеха и службы. В пылающем цехе раздалась стрельба.
— Как.— спросил человек со шпалами,—хватит решимости? Того негодяя обязательно поймать надо и уличить.
— Пошли,— спокойно сказал Лешка.
— Э-э, нет,— возразил чекист.— Вам там делать нечего. Я вашего Федора только приглашаю. Он ведь один видел. Пошли, Федор.
Друзья стояли, переминаясь с ноги на ногу. Было обидно, что не позволили им принять участие в облаве. И радостно: попался герр Гросс!
Объятый пламенем огромный цех освещал округу, как огромный факел. Оттуда доносилась отчаянная стрельба.
— Ай да Федька...— сказал Эркин и осекся.
Из дыма и пламени выскочил человек в брезентовых сапогах. Он выстрелил нз пистолета, не целясь, назад раз, другой... Бросил пистолет— влетел прямо в объятия мальчишек-циркачей!
Нет, это был не Спирька Закидон. Он крутанул кисть руки Лешки так, что тот со стоном покатился по земле. Гогу он ударил в солнечное сплетение — и Гога согнулся пополам. Но в этот момент Эркин с размаха ударил диверсанта ногой в живот.
Из пылающего цеха бежали чекисты. Впереди огромными прыжками бежал тот самый, со шпалами.
— За руки! За руки его держи!— надрывно кричал чекист. Эркин не мог ничего понять. Зачем держать за руки, когда
гад лежит на земле и корчится от боли.
— За руки!
Диверсант, продолжая держаться за живот, вдруг вытащил другой рукой из-под пиджака уголок рубашки и прикусил зубами.
— За руки!
Субъект в брезентовых сапогах задергал ногами и затих.
— Он! Он это!— возбужденно размахивая руками, заорал Федька.— Точно — он!!
— Все, ребята,— вздохнул чекист.— Оборвалась ниточка. Эх, не обучены вы... Как ножом отрезало!
— Гросса надо брать! Гросса,— закричал Лешка. Чекист грустно усмехнулся.
— За что? За то, что ночью сигару курил? Эх, вы, пацаны мои хорошие! Этот...— он с сожалением посмотрел на мертвого.— Он бы нам все выложил по полочкам. А теперь ищи-свищи!— чекист нагнулся, пощупал пульс у мертвого. Чекист все еще надеялся: а вдруг живой! Безнадежно махнул рукой.
Ребята стояли, потрясенные всем случившимся.
— Он бы меня на прием не поймал,— произнес смущенно Леша, все еще потирая ноющую кисть руки.— Невзрачный такой... Я и подумал: схвачу, заломлю ему двойной нельсон...
— Индюк тоже думал,— устало улыбнулся чекист.
— Гросса не упустить бы.
А Эрвин Гросс и не думал никуда бежать. Светало уже. На стук чекистов жонглер бодро произнес: «Херейн!», войдите, значит. Он и дверь-то на ночь не запирал. Да и не спал он вовсе. Он сидел со своей Матильдой за столом и пил кофе. Увидев, с кем имеет дело, расплылся в жизнерадостной улыбке.
— О! Ваша фирма — есть фирма колоссаль!
Эрвин Гросс говорил по-русски очень плохо. Поэтому дальнейшую его беседу с чекистами я попросту приведу в порядок, как если бы Гросс умел говорить по-русски нормально.
— Почему вы не спите, господин Гросс?— спросил чекист со шпалами в петлицах.
— Можете говорить мне «товарищ Гросс»... Не сплю? Да кто же заснет, когда прогремел такой взрыв,
