слишком сухо и холодно, но люди могут там существовать. Нам не хватало жизненного пространства, и, кроме того, это была единственная известная нам база кангов. Мы полагали, что они захотят отнять у нас эту планету. Нам нужен был объект неподалеку от Солнца, который отвлекал бы кангов от нападения на Терру. Поэтому было решено колонизировать Мидгард, и, когда канги вернулись, там было почти два миллиона гражданских лиц и огромное число военных. Мы разнесли их флот на кусочки, но они все-таки успели высыпать свой дьявольский порошок на планету и… — Леонова взглянула Эстону прямо в глаза, — … убили более девяноста девяти процентов населения.
Она снова замолчала, и Эстон сглотнул, поняв по ее тону, что она рассказывает не только о своей родной планете, но и о своих родителях. Он вздрогнул и отвел глаза. Его трубка погасла, и он принялся разжигать ее, чтобы не прерывать молчания Леоновой.
— Это было для нас ужасным ударом, — вновь заговорила она спустя минуту, — но зато нам стало ясно, перед каким выбором мы стоим. Наши потери на этот раз были меньше, чем во время нападения кангов на Терру, но произвели на людей гораздо более сильное впечатление. Отчасти из-за того, что было уничтожено население целой планеты, отчасти из-за того,
Я не буду докучать вам подробным пересказом четырехвековой истории этой войны. В области физических исследований кангам так и не удалось нас догнать, а нам не удалось достичь их уровня в науках о жизни. В химии они тоже идут немного впереди нас, но мы значительно обогнали их в создании вооружения, кибернетике, технологии сверхсветового перемещения — во всех областях, необходимых для создания техники, рассчитанной на ведение военных действий в космосе. Кроме того, мы оказались лучшими стратегами. Их маниакальная осторожность здорово им вредит, а мы гораздо больше полагаемся на интуицию. Они в состоянии уничтожить любую планету, к которой им удастся подойти достаточно близко, но теперь и мы на это способны. В результате наших успехов кангам пришлось перейти к обороне. Чтобы нападать на наши планеты, они вынуждены были обходить наш флот стороной, и с каждым новым поколением мы заставляли их отступать все дальше и дальше. Сейчас они заперты в трех планетных системах, и нам удается их там удерживать.
Она снова замолчала. Эстон склонил голову набок.
— Извините, — сказал он, — но я не совсем понимаю… Если вы настолько лучше воюете, то как им удается до сих пор держаться?
— Они вовсе не глупы, стер Эстон, — сурово ответила Леонова. — Хотя ненавидят инопланетян и ослеплены фанатизмом. Довольно скоро после начала войны они решили, что наши преимущества проистекают из какого-то фундаментального различия в функционировании нашего мозга и их. Предположение это, наверно, раздражало кантов, но было несомненно, что мы воюем лучше, а они постепенно проигрывают. Не всегда, но очень часто. Они проиграли большинство крупнейших сражений и потому решили как-то исправить ситуацию.
— Но что же они
— Использовать свои преимущества. Раз у нас имелась какая-то отсутствующая у них врожденная способность, они решили приобрести ее и использовать в своих целях. Поэтому они создали киборгов.
— Киборгов?
— Машины, управляемые встроенным живым мозгом.
— Но если речь идет о врожденной способности…
— Я не сказала, что в них встраивают мозги кангов, стер Эстон! — резко ответила Леонова. — У них были пленные люди, а канги — прекрасные биоинженеры. Они разработали способ программировать мозг, делать его хозяина покорным их воле, после чего принялись оперировать пленных.
Эстон уставился на Леонову. По мере того как смысл ее слов доходил до него, ему становилось все противнее и противнее.
— Именно так, стер Эстон, — холодно подтвердила Леонова. — Они решили, выражаясь по-вашему, заставить вора ловить вора. Раз люди способны думать и воевать лучше, чем канги, значит, им нужно обзавестись собственными людьми. Их киборги так и не сравнились с настоящими живыми людьми, и канги никогда не осмеливались полностью на них полагаться. Стратегические решения по-прежнему принимают канги. Они же проводят сложные, ответственные исследования, но вот тактические решения и ведение реального боя — совсем другое дело. Киборги относятся к категории расходных материалов, а послушание встроено в их сознание методами биоинженерии — они не способны возражать, когда ими решают пожертвовать. Но то, что они должны делать, киборги делают очень хорошо. Сейчас канги попросту «разводят» их… — Казалось, Леоновой вот-вот станет дурно, но ее голос звучал по-прежнему ровно. — Они клонируют человеческий мозг, чтобы создавать существа, которые воюют на их стороне против людей.
— Боже мой, — прошептал Эстон, сжимая в руке остывшую трубку.
— Бог здесь совершенно ни при чем, — негромко ответила она, — и самое страшное то, что киборги ненавидят нас даже сильнее, чем канги. Мы убиваем их, но в каком-то смысле мы родственники, и это ужасает и потрясает и их и нас. Они — послушные рабы кангов, и даже если бы мы захотели, то не смогли бы об этом забыть. И они это понимают. Не мы создали их, не мы их поработили, но они прекрасно понимают, какими чудовищами кажутся нам, и отвечают ненавистью на нашу ненависть.
Когда мы впервые поняли, что они из себя представляют, — негромко продолжала Леонова, — мы попытались преодолеть наше отвращение. Мы честно старались, но ничего из этого не вышло. Они всего лишь боевые машины. По нашим меркам их человеческий мозг находится во власти психопатии, потому что канги решили создать абсолютно послушные, искусные, лишенные каких бы то ни было проблесков совести машины для убийства. И это им удалось. В первый раз, когда мы загнали в угол несколько киборгов и попытались вести с ними переговоры, они истребили всю нашу контактную группу — более ста человек, — хотя прекрасно знали, что будут за это уничтожены.
На протяжении двухсот лет любое столкновение с киборгами кончалось смертью — смертью людей или киборгов. Они — бездушные уроды, отвратительные чудовища. Мы ни на мгновение не можем позволить себе об этом забыть. Наверное, поэтому мы никогда не называем их «киборгами».
— А как вы их называете? — спросил Эстон едва слышным голосом.
— Мы зовем их «троллями», стер Эстон, — спокойно ответила Леонова, — Именно тролль подбил мой истребитель и убил мою команду. Вот что угрожает вашей планете. Поэтому мы обязаны каким-то образом найти этого тролля и уничтожить.
Глава 8
Колючие мелкие снежинки бешено танцевали в завывавшем ветре. Сначала они барабанили по броневой обшивке, а теперь полировали наросший на нее толстый слой льда. Температура внутри истребителя была едва ли выше, чем снаружи. Последний уцелевший в бою тролль послал еще серию импульсов, чтобы поддержать нужную температуру и не дать зарасти льдом его световым рецепторам, после чего продолжал рассматривать серо-бело-черный антарктический пейзаж.
Это место вполне ему подходило Как раз то, что нужно, чтобы передохнуть и спокойно поразмыслить. Он не боялся, что его обнаружат, — живых существ вокруг не было, и никто не мог помешать его злобному ликованию, а вероятность того, что истребитель издали засекут приборы людей, была ничтожна.
Технические возможности людей оказались для тролля не меньшим сюрпризом, чем для его хозяев- ширмаксу, а о том, на что способны обитатели этого мира, он знал не больше их, несмотря на то что именно здесь родились его органические предки. Однако происшедшее все же дало троллю некоторую приблизительную точку отсчета, а его собственные сенсоры отметили присутствие на орбитах вокруг планеты нескольких сотен небольших, явно искусственных объектов. Выходило, что у людей уже имелись примитивные космические корабли, а количество спутников, в сочетании с разнообразным, хотя и примитивным вооружением, подсказывало, что на них должны быть системы оптического и термического слежения. Впрочем, теперь это значения не имело. Изумительная быстрота реакции людей поразила тролля не меньше, чем его хозяев — хоть ему и не хотелось этого признавать, — но во второй раз удивить его им уже не удастся. Их спутники не обнаружат его под слоем льда. Его истребитель слился со льдом и снегом, врос в них, а теплового излучения тролль не испускал — он не нуждался в тепле. То есть нуждался, но в таком малом количестве тепла, которое невозможно зафиксировать здешними приборами.
