изысканный дорожный костюм; ее лицо освещалось огромными черными глазами, сиявшими из-под пудреного парика умом и добротой. Ее муж был мужчина лет тридцати с небольшим: у него было приятное, немного лукавое, приветливо улыбающееся лицо, и казалось, что из его уст непременно услышишь что- нибудь остроумное.
— Что же, малышка, — воскликнул господин Фавар, лаская доброжелательным взглядом свою поклонницу, — ты, оказывается, интересуешься театром?
— О, да, сударь! — смущённо ответила Перетта и восторженно продолжала: — Я так хотела бы стать актрисой!
— Пресвятой Иисус! Как ты смеешь говорить такое! — жалобно возопил папаша Магю. И пономарь с негодующим пылом — к большому удовольствию госпожи Фавар — объявил: — Она больше сидит, уткнув нос в книгу этого нечестивца Мольера, чем заглядывает в молитвенник!
— Она знает наизусть все роли из его комедий! — вставил важным тоном Бравый Вояка.
— Не хочешь ли прочесть мне что-нибудь? — попросила госпожа Фавар.
— О, да, сударыня!
И юная поселянка сразу же, так что ошеломленные родители не успели ее удержать, подбежала к старому сундуку, наклонилась и вытащила из-под него, из кучи тряпок, книжку, которую с торжеством показала присутствующим. Перетта объявила:
— Я могу прочесть всю роль Агнесы из «Школы жен».
— Мы слушаем! — возгласил Бравый Вояка.
Перетта с очаровательным простодушием спросила:
— Скажите, сударь, вы не хотите подавать мне реплики?
— Охотно, душенька!
Пока Фавар перелистывал книжку, Перетта отошла на несколько шагов, встала посредине комнаты и с уверенностью, удивительной для девушки, выступающей первый раз в жизни перед публикой — да еще какой публикой! — исполнила знаменитую сцену с участием Арнольда и Агнесы.
— Кошка умерла…
— Вот это новость!..
Родители Перетты были совершенно растеряны и мрачно молчали, но и они невольно поддались воздействию таланта и начали внимательно слушать. Бравый Вояка восхищенно теребил усы. Госпожа Фавар слушала с явным удовольствием — свежий голосок, точные интонации, которым молодость и очаровательная искренность придавали особую прелесть, делали исполнение замечательной мольеровской роли почти безупречным. И когда исполнительница, вдохновленная мыслями о своем дорогом Фанфане подошла к пассажу:
… Он говорил, что любит меня…
она вложила в него столько души, столько нежности и столько поэзии, что госпожа Фавар остановила ее, сказав:
— Не стоит продолжать, моя милая! Ясно, что вы просто созданы для театра!
— Этот полевой цветок, — воскликнул Фавар, — очень скоро расцветет и превратится в великую актрису!
Без ума от счастья, Перетта смотрела на родителей с торжеством победительницы.
Но мамаша Магю завопила:
— Вы не должны вбивать ей в голову подобные мысли!
— Уж лучше ей сразу же пойти в монастырь! — мрачно пробормотал пономарь.
— Если вы не дадите мне стать актрисой, — объявила возмущенная девушка, — я снова брошусь в реку!
— И имейте в виду, что она это сделает! — веско сообщил Бравый Вояка.
— Ах, да, сударыня, непременно! — сказала Перетта. И добавила умоляющим голосом: — Возьмите меня с собой!
— И вообще хватит! — прорычал Магю. — Быстро ступай к себе и переоденься! Ты вся мокрая!
— Я уже высохла! — отрезала Перетта.
И, повернувшись к знаменитой актрисе, она снова умоляюще повторила:
— Да, да, сударыня, прошу вас, увезите, увезите меня отсюда!
— Доверьте ее нам! — обратился Фавар к пономарю.
— Никогда! — ответил тот.
Тогда, незаметно вложив ему в руку кошелек, полный пистолей, драматург сказал не без лукавства:
— Как видите, театральная карьера тоже имеет свои преимущества!
Магю сунул кошелек в карман уже с довольным видом. Кроме всего прочего, он был скуп и жаден. Вид золота подействовал на него отрезвляюще. Но его жена воскликнула с негодованием:
— Вам хорошо говорить, господа! А кто будет беречь честь моей дочки? Я не раз слышала, что важные господа охочи до молоденьких комедианток! Еще соблазнят, чего доброго!
Госпожа Фавар резко возразила, смерив мамашу Магю презрительным взглядом:
— Позволяют себя соблазнить только те, кто сами этого хотят! Можно оставаться на подмостках такой же порядочной, как в вашей деревне!
— Может быть, и так, — пробурчала мамаша Магю, — но только наша дочка останется с нами.
Тут вдруг в комнате загремел звучный бас, так что стены задрожали:
— Тысячу раз гром и молния! Да что же это такое здесь происходит?
Это Бравый Вояка, который уже не мог сдерживать свой гнев, вмешался в спор.
— Проклятье! Старые ослы, да вы еще глупее, чем вам положено от природы, с вашими дурацкими опасениями! Ваша дочь не такая дурочка, чтобы позволять липнуть к себе первому попавшемуся лоботрясу! Я предлагаю вам способ все устроить как следует! Верьте старому солдату! Хотя мои кости достаточно попутешествовали и я уже твердо решил было сидеть дома и сажать капусту, но если госпожа Фавар согласится, я сам берусь оберегать Перетту!
Эта декларация вызвала улыбку госпожи Фавар. Глядя с большой симпатией на старого вояку, Фавар подхватил:
— Знаете, мы как раз очень нуждаемся в управляющем: нам нужен человек честный и трудолюбивый. Я думаю, что вы отлично справитесь с этой должностью.
— Идет! — закричал Бравый Вояка, сжимая в своей огромной ладони руку драматурга.
Слезы радости лились по щекам Перетты. Родители тупо и обалдело смотрели на нее.
Вдруг Перетта бросилась на колени перед госпожой Фавар и спрятала лицо в ее платье. Актриса живо подняла ее на ноги и нежно обняла.
— Соберите ее вещи, — сказала она старикам Магю. — Мы переночуем в гостинице, а ее увезем с собой завтра рано утром. Нам необходимо вовремя быть в Париже.
Перетта обняла и поцеловала старика Бравого Вояку, осыпая его словами благодарности. Но солдат отстранил ее, смеясь:
— Ну, ну, хорошо! Мне тоже надо пойти и собраться в дорогу. Я возьму с собой рапиры и шпаги: собираюсь поучить актеров игре с клинком. Пошли! Вам, сударыня, и вам, сударь, спасибо еще раз и — до завтра!
На следующее утро, когда все петухи Фикефлёра объявили о появлении сельской Дианы, конюхи гостиницы уже запрягали коней в берлину, а кучер проверял у них подковы, предвидя дальнюю дорогу, когда слуги госпожи Фавар размещали на задке кареты чемоданы и сундуки, появился Бравый Вояка, сияющий, как новенький сантим.
Старый солдат для торжественного случая надел свой парадный мундир, нафабрил усы и водрузил на голову парик, сверкающий белизной. Шпага, привязанная к бедру, украшала его синий французский костюм, вычищенный с особенным старанием. Он нес в футляре зеленой кожи две свои почетные шпаги, которые бдительно берег. Протянув лакею свой вещевой мешок — верного друга, следовавшего за ним по всем уголкам Европы, — он радостно закричал, увидев Перетту, за которой плелись ее родители. Супруги Магю, мрачные и угрюмые по своему обыкновению, еще пытались уговорить дочку остаться дома. Но Бравый Вояка быстро заставил их прикусить языки. Тут скоро появились и супруги Фавар, что ускорило прощальную процедуру.
