Перехватив взгляд отца, Билли ощутил комок в горле. Он сглотнул и обиженно уставился очками в босые ступни отцовских ног. На щиколотке билась голубая жилка. На него отец никогда не смотрел, как на Соли.
Билли перевел взгляд на Язди. Язди сидел, прислонившись к стене, вытянув перед собой длиннющие свои ноги, и, по обыкновению, витал в мире поэтических грез.
— Дай вспомнить, — отвечал Фаредун. — По-моему, лавка в Амритсаре открылась года через два после пожара. Верно, в тот самый год, когда родился Билли, значит, в 1903 году. Еще через несколько лет я открыл торговлю в Пешаваре. А в Дели мы начали дело всего пару лет назад.
Фаредун любил рассказывать Соли о делах. Мальчик проявлял интерес к торговле, и Фаредуна это радовало — старший сын, когда-нибудь все перейдет в его руки.
Младшенькая, десятилетняя Кати, неожиданно вмешалась в разговор.
— Ой, папа, — защебетала она, — расскажи про бабушку и про корзину, папа, расскажи!
Фаредун провел ладонью по своим густым, начинающим седеть волосам.
— Попроси, чтоб тебе бабушка рассказала. Она любит эту историю.
Джербану показалась в дверях, целиком заполнив собою дверной проем.
— Ужин готов, — объявила она.
Фредди не двинулся с места. Царственно раскинувшись в кресле, он рассматривал тещу. Рукава чуть не лопались на ее руках-бревнах. В своем сари она напоминала толстенную обрубленную колонну. Лицо Джербану несколько оплыло, но кожа была все еще гладкой и упругой, а брови по-прежнему выгибались крутыми дугами.
— Пошли, пошли, — заторопила всех Джербану. — Сколько можно вас ждать! Все остынет, пока вы тут валяетесь, задрав ноги.
Фредди нащупал шлепанцы, не обращая внимания на тещину воркотню.
— Бабушка, — закричала Кати, — только мы о тебе заговорили, а ты тут как тут! Значит, долго будешь жить, правильно?
Фредди поднялся с кресла. Остальные тоже встали на ноги, поправляя сбившуюся одежду.
— Правильно. Бабушка будет жить вечно. У нее вон и седых волос вполовину меньше, чем у меня, — сказал он.
— Ну ладно! Никто не молодеет! — оборвала его Джербану. Ее злобные глазки загорелись завистью. Если Фредди и не помолодел, то стал сейчас еще красивей, чем в молодости. Он и в старости будет выглядеть величественным, добрым, и никому в голову не придет, что этот человек коварен, лжив и неразборчив в средствах.
Глава 18
Фредди проснулся с первыми проблесками зари и сел в постели. В небе еще мерцали последние звездочки. Он обвел взглядом расставленные в ряд кровати, на которых в неясном свете угадывались спящие. В эту душную июньскую ночь семья спала на крыше дома. Рядом с его кроватью стояла кровать Путли, дальше спали пятеро детей, еще дальше — Джербану.
Семья каждое лето перебиралась спать на крышу. И с каждым летом укорачивался ряд кроватей, подумал Фредди, охваченный острым чувством утраты и надвигающегося одиночества. Хатокси и Руби живут собственными семьями. Понемногу обзаведутся семьями и другие…
Заворочалась Джербану, вызывая у кровати негодующий скрип. Фредди знал, отчего ей не спится. Ночь была невыносимо душная, а воздух невыносимо сухой. Крыша отдавала жар, накопленный за целый день, и два раза вставал Фредди этой ночью сбрызнуть простыни водой. Потом услышал, как Джербану обливается водой из кувшина, последовал ее примеру и, не вытираясь, снова лег в постель. Засыпая, он успел подумать, что все опять пересохнет в несколько минут.
Фредди встал. Близилось время утренней молитвы. Он на цыпочках прошел между кроватей, спустился на кухню. Хотелось пить, мучительно, по-летнему хотелось пить. Летняя жажда уходила только вместе с жарой.
Фредди зачерпнул серебряным стаканом из большого глиняного сосуда, который стоял в углу на низкой табуретке. Слуга с вечера наливал воду в этот бокастый широкогорлый сосуд, и за ночь пористая глина совершала чудо — утром вода была холодной. Стакан приятно остудил руку Фредди. Он стал пить длинными глотками и не сразу почувствовал солоноватость воды. Фредди отпил еще чуть-чуть, подержал воду во рту… Да… явно соленая.
Фредди ополоснул стакан, снова зачерпнул. Соль. Он раздумчиво постоял минуту, поднял кувшин и вылил воду в раковину. Открыв кран, опять наполнил кувшин и поставил на место. Часы должны пройти, пока вода охладится снова.
— Просто не припомню такой жары, — заметила Путли за, завтраком. — Вода в кувшине так и не остыла за ночь.
На следующее утро Фредди проснулся со странным ощущением, будто ему точно известно, что сейчас произойдет. Нужно было в чем-то удостовериться — ага, вспомнил. Прокравшись на кухню, он зачерпнул воды, осторожно попробовал… Так и есть! Вода солоновата. Фредди чуть заколебался — оставить как есть? Холодная по крайней мере… ну немного солона… нет, все-таки лучше налить свежую.
Ну почему это обязательно летом случается? — раздраженно спросил он себя. Не могут сдержать свои страсти до более прохладного времени года. А вдруг он ошибается? Мало ли отчего вода ему кажется соленой… надо подождать, проверить.
В течение трех дней сбитая с толку семья пила тепловатую воду.
— Соседки говорят, у них вода хорошая, за ночь остывает… Что с нашими кувшинами случилось? — ломала себе голову Путли.
Фредди невозмутимо прихлебывал чай.
— Я думаю, это штучки Кришана Рама! Наверняка забывает налить воду с вечера, а с утра пораньше спохватывается! — Путли ринулась на кухню допрашивать злополучного слугу, совершенно не понимающего, что происходит.
На четвертое утро, когда Фредди попробовал воду, она была восхитительно вкусной, чистой и холодной. Фредди чмокнул губами.
Он долго сидел за утренним чаем. Дети разошлись, слуга убрал со стола, и Путли направилась было на кухню.
— Не спеши! — остановил ее Фредди, пододвигая стул. — Как сегодня вода? — спросил он.
— Отличная, конечно! Ты же слышал, как я вчера отчитала этого бездельника! Пока не отругаешь, он… Глаз да глаз за ним нужен, я уже просто не знаю…
— Он не виноват, — мягко прервал ее Фредди. — Я каждое утро выливал воду.
— Ты? — ахнула Путли. — Зачем?
— Потому что вода была соленая. Три дня подряд была соленая, а сегодня — нет.
Фредди со значением смотрел на жену, его карие глаза смеялись из-под тяжеловатых век.
— Ах! — заулыбалась и Путли. — Кто же это из них?
— Кто бы ни был, я бы предпочел, чтобы они не влюблялись летом. Пускай бы осенью, зимой, весной. Противно же пить соленую воду в такую жару.
— Да-да, — рассеянно согласилась Путли. — Это все от жары, сейчас ведь и не займешься ничем… Кто же это все-таки…
— Либо Соли, либо Ясмин. Кати и Билли еще маленькие. И Язди только шестнадцать.
— Пятнадцать ему.
— Тем более. Значит, или Соли, или Ясмин. Я заметил, как Соли посматривает на Пивовалову дочку… Я поговорю с ним, а ты — с Ясмин.
— Обязательно, — согласно кивнула Путли. — Но ты поосторожней с Соли. Знаешь, они в этом возрасте до того застенчивы…
— Не волнуйся, — успокоил ее Фредди и допил свой переслащенный чай.
