поводу.
Все посмотрели на Фредди. В гостиной было несколько мягких диванов, но Фредди устроился на единственном жестком стуле.
Аденвала прочистил горло.
— А теперь, друзья мои, хочу напомнить вам, что прежде всего являюсь вашим другом. Однако я представитель страховой компании. Ем страховой хлеб, так сказать. Надеюсь, что вы поймете меня правильно. Я буду говорить от имени компании.
Головы закивали в знак понимания и согласия. Аденвала продолжал голосом официальным и четким, который, казалось, исходил из его носа:
— Возможно, джентльмены, вы полагаете, что, раз сгорел дом, погибли ценности, товар, значит, человек, оформивший страховку на все это имущество, возьмет и выпишет чек на крупную сумму. Дело обстоит куда сложнее. Начать с того, что я не правомочен выписывать чеки. Будь у меня такое право, естественно, проблемы не было бы. Но компания не собирается выкладывать большие деньги только на том основании, что поступило сообщение о пожаре, уничтожившем имущество.
Джентльмены, слушавшие Аденвалу, были ошарашены, но терпеливо ждали, пока он не выложит на стол все карты.
И Аденвала выложил их:
— Прежде всего необходимо установить — представив соответствующие доказательства, — что пожар возник случайно. Затем компания должна удостовериться в том, что сумма иска соответствует — действительно соответствует — понесенному ущербу.
Фредди побелел, а его друзья насторожились.
— В случае отсутствия доказательств случайного возникновения пожара или в случае если компания сочтет их неубедительными, я ничем не смогу вам помочь.
Чайвала побарабанил пальцами по брюшку и, не отрывая внимательного взгляда от потолочных балок, поинтересовался:
— А если причину пожара нельзя будет установить? Кто его знает, как все это случилось. Почему загорелось? Когда загорелось? Как? Ведь одни головешки остались. А в лавке было много добра, которое легко горит, — ром, вина, керосин, упаковка, и ящики, и оберточная бумага.
— Боюсь, что в таком случае компания не сможет выплатить страховку.
— А, собственно, почему? — подался вперед Пивовала. — Вам же только что Чайвала объяснил, что в лавке было полно горючего материала, какие же еще доказательства нужны? Да отчего угодно могло загореться!
— Это ни о чем не говорит. В миллионах лавок точно такой же товар, а пожары бывают редко.
Пивовала только руками развел — как же так! — и опять привалился к спинке дивана. Усики встопорщились на его смуглом лице, овальность которого подчеркивали чуть расширенные книзу бакенбарды.
— За каким же чертом нас уговаривали страховать имущество? — негодовал он. — Кому это нужно — выплачивать страховку, то-се, если в трудную минуту требуется одно, к черту, доказывать, другое, к дьяволу, подтверждать. Что же получается: компании недостаточно истины, фактов и честного слова порядочного человека! Компании необходим предлог, чтоб увильнуть от своих обязательств. Я вам прямо скажу — это обыкновеннейшее мошенничество! И не думаю, что кому-то из нас нужна ваша страховка!
Гладенькие, ровненькие усики Аденвалы жалобно задергались:
— Какой смысл сердиться нам друг на друга? Сначала выслушайте меня, прошу вас!
Пивовала попал в яблочко — Аденвала испугался: вдруг они действительно откажутся от страховки? А такие клиенты под ногами не валяются: застрахованы на приличные суммы, деньги вносят аккуратно. К тому же в Лахоре обосновались еще две семьи парсов — Куперы и Пеймастеры, чьи представители тоже сидят здесь, — и Аденвала имеет на них серьезные виды. Особенно на Пеймастера. Пеймастер — паровозный машинист, дело это почетное и уважаемое, через такого Пеймастера можно столько полисов распространить на железной дороге.
— Прошу вас об одном, — вкрадчиво продолжил Аденвала. — Посмотрите на ситуацию с позиций страховой компании. То, что я собираюсь сказать, может удивить вас: у нас тут страхование — дело новое, а в Англии бывали случаи, когда какой-нибудь негодяй устроит поджог, а потом деньги требует. Такие вещи делаются, это известно, поэтому компания проявляет осмотрительность. Требует доказательств. Их требуют все страховые компании. Я же не говорю, что компания отказывается платить. Без сомнения, заплатит, но при условии правомочности претензий — а я как раз и приехал, чтобы разобраться в этом. Я вам прямо говорю, в чем дело, чтоб ни ваше время зря не тратить, ни мое.
Но Аденвала выложил все чересчур прямо, гораздо прямее, чем подобает хорошо воспитанному парсу, поэтому никто все равно ничего не понял.
— Вы что, намекаете на возможность поджога? — сухо уточнил Банквала. — Вы обвиняете присутствующего здесь нашего друга Фаредуна Джунглевалу в том, что он умышленно поджег собственный дом? А известно ли вам, что в доме находилась его теща? Несчастная женщина полужива от ожогов и ушибов. Вы утверждаете, что наш друг обдуманно и умышленно поджег свой дом, зная, что в доме его теща? Вы хотите заодно обвинить его и в попытке убийства?
— Ради бога! — вскричал Аденвала. — Я ничего не утверждаю и никого не обвиняю, я просто выполняю служебные обязанности. Я — представитель компании! На мне лежит ответственность!
— Выбирайте выражения! — одернул его Пивовала, бачки которого встопорщились от возмущения. — Мы не потерпим, чтобы оскорбляли нашего друга. Вы обвинили его в убийстве. Это уж слишком… Да, слишком!
Во внезапно наступившей тишине стало слышным важное тиканье старинных часов. Душно пахли весенние красные розы. Фредди сомкнул веки. Он сидел на жестком стуле с прямой спинкой как воплощение попираемой праведности, скромно предоставляя друзьям возможность выступить в его защиту.
— Что за глупости! — возразил Аденвала. — Ни о каком убийстве речи нет!
Его остренький взгляд мимолетно царапнул Фредди. Аденвала неожиданно сообразил, что если бы не милость божья, то вполне, вполне могли бы быть предъявлены две страховые претензии вместо одной. Он возблагодарил в душе бога, даровавшего долгую жизнь незримо присутствующей теще.
— Давайте не будем горячиться! Я же не сказал, что вам не выплатят страховку — тут нет вопроса. Надо только соблюсти формальности. Обыкновенные формальности, но юридического характера. Понимаете? Юридические формальности.
Фредди почувствовал, что приспело его время говорить, что пора помочь прекрасному незнакомцу, напророченному в цыганском гадании. Фредди решительно подался вперед, и Банквала, уже открывший было рот, затих на месте.
Все взгляды обратились на Фредди.
— Я понимаю вашу тревогу как представителя компании, — начал он. — Вы совершенно правы. И я прошу вас, поступайте, как вам кажется лучше, делайте все строго по закону.
— Правильно, правильно! — с благодарностью подхватил страховой агент. — Все должно делаться по закону. Боюсь, что нам не обойтись без полицейского расследования — этого требует закон. Компания все равно ничего не вправе решать без полицейского протокола… Это раз. Потом нужно проверить бухгалтерские книги, проверить каждую запись, понимаете? Я обязан, а вам так даже лучше. Но предупреждаю — ведь книги наверняка сгорели? — компания выплатит столько, сколько сочтет разумным, а вы можете не сомневаться…
— Книги не сгорели, — спокойно сказал Фредди. — Подошло время ревизии, и я перед самым пожаром передал их ревизорам. Книги в любую минуту к вашим услугам, можете проверить. Можете опросить поставщиков, оптовиков.
— Вон что… — еле выговорил Аденвала.
Изнуренный тяжелыми разговорами, он теперь был сражен наповал.
— Вон что! — повторил он. — Как интересно, просто рука провидения, я бы сказал. Подумать только, как вам пришло в голову дать книги на ревизию — и перед самым пожаром.
— Именно рука провидения. Понимаете, друг мой, и совесть моя чиста, и намерения, поэтому бог меня и уберег. В жизни я никому не завидовал и никогда не желал жены ближнего своего, — скромно пояснил
