никогда не догадывался, что кто-то может почувствовать или услышать его, и никогда не учился использовать это для общения. Но это сразу же показалось невероятным, ибо мыслесвет был слишком мощным. Неоформленный, без внутренней структуры, он полыхал подобно драгоценному цветку, ярче и выше чем тот, что отличал Народ, и Лазающий-Быстро содрогнулся, представив что было бы, если бы двуногие
Он снова встряхнулся, отворачиваясь от мыслесвета, но это было не так просто. Ему пришлось сделать сознательное усилие чтобы закрыть свой разум от него и это заняло больше времени, чем он ожидал.
Но в конце концов ему это удалось и Лазающий-Быстро, освободившись, с облегчением вздохнул. Он покрутил ушами, повел усами и продолжил свой путь во тьме пока вокруг него разбивались первые капли дождя.
Дождь пошел сильнее, барабаня по крыше веранды. Казалось, будто воздух танцует и дрожит, когда непрерывная молния разрубила ночь напополам, а гром потряс обе половины. Глаза Стефани загорелись, когда ветер хлестнул струей сквозь открытые стороны веранды, чтобы брызнуть на пол и поцеловать ее ресницы и похолодевшие щеки. Она ощущала, как буря вспыхивает вокруг, и обняла ее, впитывая энергию шторма.
Но затем, вдруг, на ее камере замигал маленький огонек, и она застыла. Не может быть! Но огонек
Она нажала кнопку, погасившую предупреждающий сигнал, затем схватила камеру, чтобы вглядеться в видоискатель. Сквозь дождь, каскадом льющейся с крыши веранды, видимость была отвратительной. Камера приспосабливалась к изменению уровня яркости быстрее, чем человеческий глаз, но контраст между мгновенной стробоскопической яростью молнии и сменяющим ее мраком был чересчур резким.
Стефани это знала и, в общем-то, не ожидала что-то увидеть, не сейчас. Поскольку похитители сельдерея могли так хитро обходить механические устройства вроде натянутой веревки, то большинство тех, кто работал над этой проблемой, предпочитали более тонкие подходы. Фотоэлектрические системы были следующим способом, что приходил на ум, но незнакомцы, казалось, обходят их еще легче, чем механические преграды.
Но у Стефани была теория, которая это объясняла. В каждом случае, который она смогла изучить, существовавшая фотоэлектрическая система использовала инфракрасный свет. Было ясно, что видимый свет не имел бы смысла с чем-то вроде этих воров, а инфракрасный люди применяли в подобных системах чуть ли не вечность. Но, обсуждая с отцом его работу с развивающейся Лесной Службой Сфинкса, она стала подозревать, что люди, которые устанавливали эти системы, не смогли в достаточной мере проанализировать проблему. По словам папы, относительно новые данные предполагали, что животные Сфинкса видели гораздо больше из нижнего конца спектра, чем человеческие глаза. Это значит, что сфинксианское животное могло видеть инфракрасный свет, недоступный человеку, а это, в свою очередь, вело к тому, что луча было относительно легко избежать. Поэтому сигнальные устройства Стефани задействовали
Им с отцом было несложно собрать их в его мастерской, и отец помог ей плотно оплести ультрафиолетовыми лучами открытые заслонки. Но хотя они с мамой знали все о ее сенсорах, они думали, что Стефани подсоединила их к терминалу в своей комнате. Что она и сделала. Просто она не упомянула, что на эту ночь отключила звуковой сигнал на своем терминале и вместо него установила бесшумную связь со своей камерой. Мама с папой достаточно умны, чтобы догадаться, зачем ей могло это понадобиться, но поскольку они не задали конкретных вопросов, она и не сказала им. А это значило, что они так и не запретили ей скрываться на веранде этой ночью, что, конечно, было самым удовлетворительным результатом для всех заинтересованных лиц.
Впрочем, под давлением Стефани бы признала, что родители могли бы не согласиться с последним выводом, но в данный конкретный момент важно всего было то, что нечто только что пролезло в открытую заслонку. Тот, кто воровал сельдерей, находился внутри теплицы в этот самый миг, и у нее был шанс оказаться самым первом человеком на Сфинксе, кому удастся получить его изображение!
Она постояла секунду, кусая губу и желая лучшей видимости, потом пожала плечами. Если она промокнет, мама с папой не разозлятся на нее сильнее, чем на то, что она вообще выбралась тайком наружу, а ей требовалось подойти ближе к теплице. Секунда ушла на то, чтобы укрепить на камеру защиту от дождя, затем она надвинула шляпу на уши, глубоко вздохнула и прохлюпала вниз по ступенькам веранды в хлещущий дождь.
Спрыгнув на мягкую землю места для растений, Лазающий-Быстро обнаружил, что игнорировать мыслесвет двуногих легче не стало. Насыщенные запахи неизвестных растений щекотали его ноздри и он непроизвольно дергал хвостом вдыхая их. Прозрачный материал, из которого было сделано место для растений, не выглядел достаточно прочным, чтобы устоять под дождем, но, тем не менее, он не пропускал внутрь ни единой капли! Двуногие должны быть воистину сообразительны и искусны, чтобы создать такое чудо. Лазающий-Быстро присел на мгновение, наслаждаясь обволакивающим его теплом, еще уютнее по контрасту с дробью ледяного грозового дождя.
Но он забрался сюда не для того чтобы остаться сухим, напомнил себе Лазающий-Быстро и направился туда, куда подсказывал его нос, одновременно развязывая передними лапами обмотанную вокруг его тела сетку и решительно не обращая внимания на мыслесвет двуногих.
