идеи. Но она не сумасшедшая. И я, между прочим, тоже.— На мгновение он приложил ладони к лицу и кончиками пальцев надавил на глаза.— Все в порядке,— сказал он.— Дайте мне поговорить с ней.
— Вы думаете, что сможете убедить ее покинуть корабль?
— Я уверен, что должен попытаться, черт возьми.
— Сами вы не сочувствуете тому, что она делает, верно? — спросил полковник.
— Нет, почему же? Сочувствую. Она умная женщина, которая делает то, что считает важным, и делает это по собственной воле. Какого черта я должен не сочувствовать? Но я собираюсь попытаться отговорить ее от этого — тут вы правы. Я люблю ее и хочу, чтобы она вернулась. Пусть кто-нибудь другой отправляется посланником на эту проклятую Бетельгейзе. Вы дадите мне поговорить с ней, наконец?
Полковник взмахнул маленькой палочкой размером с карандаш, и большой телевизионный экран ожил. Какое-то мгновение по нему бежали таинственные разноцветные узоры. Потом промелькнуло что-то вроде призрачных спиральных лестниц, опирающихся на мерцающие металлические подпорки, установленные под совершенно фантастическими углами. И вдруг буквально на миг возникло лицо одного из чужеземцев — на Кармайкла благодушно смотрели желтые глаза размером с блюдце. Вот теперь он почувствовал, что окончательно проснулся.
Лицо чужеземца исчезло, и вместо него появилась Синди.
Едва увидев ее, Кармайкл понял, что потерял жену.
Ее лицо сияло. Вместо обычной спокойной радости в глазах светилось нечто на грани экстаза. Никогда прежде Майк не видел ее в таком состоянии. Она поистине пребывала в нирване. На этот раз она увидела что-то, что сделало ее по-настоящему счастливой.
— Синди?
— Привет, Майк.
— Ты можешь объяснить мне, что происходит, Синди?
— Это невероятно. Контакт, общение.
Конечно, подумал он. Если кто-то и в состоянии вступить в контакт с космическими пришельцами, обитателями доброго старого ГЕСТЕГОНА, то только Синди. Она обладала магическим даром открывать любые двери.
— Представляешь, они без всяких затруднений общаются разумами! Без слов! Ты просто
Он облизнул губы.
— Что они сделали с тобой, Синди? Промывание мозгов или еще что-нибудь в этом роде?
— Нет, Майк, нет! Ничего подобного! Клянусь, они ничего со мной не сделали. Мы просто поговорили.
— Поговорили?
— Они показали мне, как соприкоснуться с их разумами. Это не промывание мозгов. Я — это по- прежнему я, Синди. И со мной все в порядке. Разве похоже, что мне причинили вред? Они не опасны. Поверь мне.
— От их выхлопных труб горит полгорода — тебе это известно?
— Они глубоко огорчены. Это чистая случайность. Они понятия не имели, насколько тут сухо. Если бы они могли погасить пламя, то сделали бы это, но пожары слишком велики даже для них. Они просят простить их и хотят, чтобы все знали, как они сожалеют,— она на мгновение остановилась. И потом добавила, очень мягко: — Майк, ты придешь сюда, ко мне? Я хочу, чтобы ты испытал то же, что и я.
— Не могу, Синди.
— Конечно, можешь! Все могут! Просто открой свое сознание, и они прикоснутся к тебе, и…
— Я понимаю, но не хочу. Уходи оттуда, возвращайся домой, Синди. Пожалуйста. Пожалуйста. Прошло шесть дней… нет, уже семь, а кажется, что месяц. Я хочу обнять тебя…
— Ты сможешь обнять меня и здесь. Они позволят тебе подняться на борт. Мы можем вместе отправиться в их мир. Знаешь, я собираюсь улететь с ними на их родину.
— Ты не улетишь. Это невозможно.
Синди грустно покачала головой. Похоже, она воспринимала все вполне серьезно.
— Они улетят через несколько недель, как только смогут обменяться дарами с Землей. Это посещение задумано как краткий дипломатический визит. Я видела изображения их планеты… что-то вроде кино, только прямо в сознании… Майк, ты даже представить себе не можешь, как там все прекрасно — здания, озера, холмы, растения! И они хотят, чтобы мы тоже прилетели к ним, увидели все собственными глазами!
Глаза Майка заливало потом, он смаргивал, но вытереть его не решался, опасаясь, как бы она не подумала, что он плачет.
— Я не хочу улетать на их планету, Синди. И не хочу, чтобы ты летела туда.
Некоторое время она молча смотрела на него, потом нежно улыбнулась:
— Знаю, что не хочешь, Майк.
Он сжал кулаки, разжал пальцы и стиснул их снова.
— Я не могу улететь туда.
— Да. Не можешь. Понимаю. Думаю, для тебя и Лос-Анджелес достаточно чужой. Ты нуждаешься в своем собственном реальном мире, тебе не нужно убегать на какую-то далекую звезду. Я не буду больше уговаривать тебя.
— Но ты собираешься убежать.— В его словах не было вопроса.
— Ты же знаешь, что я собираюсь делать.
— Да.
— Мне очень жаль. Но так и будет.
— Ты любишь меня? — спросил Кармайкл и тут же пожалел о том, что эти слова сорвались с его губ.
— Ты же знаешь, что люблю.— Она грустно улыбнулась.— И знаешь, что я не хочу покидать тебя. Но когда мой разум соприкоснулся с разумом Пришельца, когда я в полной мере осознала, что они собой представляют… Понимаешь, о чем я говорю? Мне не нужно объяснять тебе, правда? Ты всегда понимаешь, что я хочу сказать.
— Синди…
— Ох, Майк, я так люблю тебя!
— И я люблю тебя, детка. И хочу, чтобы ты ушла с этого проклятого корабля, вернулась ко мне.
— Ты не станешь просить об этом.— Взгляд Синди стал твердым, даже жестким.— Потому что любишь меня. Ведь так? А я не стану просить тебя полететь со мной, потому что тоже по-настоящему люблю тебя. Понимаешь, о чем я говорю, Майк?
Ему захотелось дотянуться до нее сквозь экран, схватить, прижать к себе и не отпускать.
— Понимаю, да,— выдавил он.
— Я люблю тебя, Майк.
— Я люблю тебя, Синди.
— Они сказали, что путешествие займет сорок восемь наших лет, даже через гиперпространство, но мне покажется, что прошли всего недели. Ох, Майк! Прощай, Майк! Благослови тебя Бог, Майк!
Она послала ему воздушный поцелуй. На пальцах сверкнули ее любимые кольца — три маленьких сапфировых кольца необычной формы, одни из первых, которые она сделала, когда занялась изготовлением драгоценностей. Он тоже любил их больше других. Ей нравились сапфиры, и ему тоже, потому что они нравились ей.
Сознание Кармайкла заметалось в поисках веской причины, чтобы задержать ее, какой-то новой линии аргументов, которая могла бы сработать. Он почувствовал, как внутри начинает распространяться безмерная пустота, открывается бездна, как будто быстро вращающийся бур выгрызает его изнутри.
Лицо Синди буквально светилось восторгом. Внезапно ему показалось, что перед ним совершенно чужая женщина.
