выращивалась под искусственными дождями, имитирующими климат Нарабала.
— У вас есть здесь любимые блюда? — осведомился Галайн.
— Полагаюсь на ваш вкус.
— Благодарю. У вас иное произношение, чем в Ни-мое.
— Я из Велатхуса,— объяснила Иньянна,— приехала только в прошлом году.
— Мудрое решение,— заметил Дюранд Ливолк.— А можно узнать, что побудило вас к этому?
Иньянна рассмеялась.
— По-моему, не стоит рассказывать эту историю сейчас.
— У вас очень милый выговор,— сказал Галайн.— Мы здесь редко вспоминаем о Велатхусе. Красивый город?
— Едва ли.
— Угнездился в Конгаре, хотя… наверное, красиво, когда со всех сторон величественные горы?
— Может быть. Но прожив там всю жизнь, не обращаешь внимания на величие. Хотя, возможно, даже Ни-моя покажется клеткой тому, кто здесь родился и вырос.
— Где вы живете? — поинтересовалась Тискорна.
— В Стрилэйне,— ответила Иньянна, и проворно — крепкий ликер давал себя знать — добавила: — На Большом Базаре.
— На Большом Базаре? — переспросил Дюранд Ливолк.
— Да, под рядами с сыром.
— И по каким же причинам,— сказала Тискорна,— вы избрали это место своим домом?
— Ну,— беспечно рассмеялась Иньянна,— ближе всего до моей работы.
— В молочных рядах? — воскликнула Тискорна. В голосе ее слышались нотки ужаса.
— Вы меня не так поняли. Я работаю на Базаре, но не торгую. Я — воровка.
Слово слетело с губ молнией, ударившей в вершину горы. Иньянна перехватила испуганный взгляд Галайна, брошенный Дюранду Ливолку, и лицо постельничего налилось кровью. Но они были аристократами и вели себя соответственно. Галайн первым оправился от удивления и, холодно улыбнувшись, сказал:
— Я всегда верил, что профессия накладывает отпечаток. В вашем случае это грация и остроумие.— Он коснулся своим бокалом бокала Иньянны.— Приветствую вора, открыто заявляющего, что он вор. Такая честность отсутствует у многих честных людей.
Вернулся урун, неся большую фарфоровую чашу, полную бледно-голубых ягод, восковых на вид, с белыми кончиками. Иньянна узнала токку — излюбленное лакомство Нарабала,— которое, по слухам, горячит кровь и расширяет сосуды. Она взяла несколько ягод, Тискорна осторожно выбрала одну, Дюранд Ливолк зачерпнул пригоршню, Галайн тоже. Иньянна обратила внимание, что брат герцога ест ягоды с семенами, утверждая, что так полезнее. Тискорна отщипывала крупинками.
Затем пошли вина, кусочки пряной рыбы, устрицы, плавающие в собственном соку, грибные салаты и, наконец, вырезка ароматного мяса из ноги гигантского билантона, как пояснил Галайн. Иньянна ела мало, пробуя всего понемножку.
Подошли жонглеры-скандары и устроили чудесное представление с факелами, кинжалами, булавами, заслужив горячие аплодисменты обедающих. Галайн протянул грубым четрехруким существам блестящую монету — пять роалов,— заметила изумленная Иньянна. Потом вновь начался дождь, хоть на них не упало ни капли, а еще позже, когда по второму кругу отведали напитки, Дюранд Ливолк и Тискорна извинились и оставили Галайна с Иньянной в одиночестве сидеть в туманной мгле.
— Вы действительно воровка? — спросил Галайн.
— Да. Но это произошло случайно, а вообще я владею лавкой в Велатхусе.
— И что же произошло?
— Я потеряла все благодаря обману и без денег явилась в Ни-мою, а здесь попала к ворам, оказавшимся людьми умными и симпатичными.
— А теперь попали к еще большим ворам,— заметил Галайн.
— Вас это не тревожит?
— Вы считаете себя вором?
— Я занимаю высокое положение лишь по стечению обстоятельств, только потому, что удачно родился. Я не работаю, разве что помогаю брату, когда понадобится, и живу в роскоши, невообразимой для большинства людей. Но ничего этого я не заслужил сам. Вы видели мой дом?
— Я его хорошо изучила. Снаружи, конечно.
— Если хотите, можете осмотреть и изнутри… сегодня.
Иньянна мельком подумала о Сидэйне, ожидающем в белой комнате под сырными рядами.
— Почему бы и нет, очень, хочу,— кивнула она.— И когда увижу, расскажу вам небольшую историю обо мне, Ниссиморн Проспект и о том, как я попала в Ни-мою.
— Это будет очень интересно, я уверен, Мы едем?
— Да,— улыбнулась Иньянна.— А вас не затруднит сперва остановиться у Базара?
— Впереди целая ночь,— ответил Галайн.— Нам некуда торопиться.
Одетый в ливрею урун освещал им путь сквозь буйную зелень сада до причала островка, где Галайна ждал личный паром, доставивший их на берег. Пока они высаживались, подогнали флотер, и Иньянна быстро очутилась на площади у Пидрайдских ворот. 'Я только на минутку',— прошептала она, и в призрачном платье сразу растворилась в толпе, даже в этот час заполнявшей Базар. Она спустилась в подземное логово. Воры уже собрались за столом, играли в кости. Они одобрительно загудели и зааплодировали при ее столь эффектном появлении, но она ответила лишь быстрой улыбкой и отвела взгляд в сторону Сидэйна.
— Я сейчас ухожу,— прошептала,— на всю ночь. Ты прощаешь?
— Не всякой женщине дано поразить воображение постельничего герцога.
— Не постельничего,— усмехнулась Иньянна,— а брата герцога.
Она легонько коснулась губами губ Сидэйна, который стоял с остекленевшими от изумления глазами.
— Завтра снова пойдем в Парк Мифических Чудищ, ладно? — Она еще раз поцеловала его, зашла в спальню и достала, фляжку с молоком дракона из-под подушки, где прятала ее несколько месяцев.
Возвращаясь, задержалась у игрового стола, наклонилась поближе к Лилэйв и развела руки, показывая фляжку. Глаза у девушки сделались круглыми. Иньянна подмигнула:
— Помнишь, для чего ее берегли? Ты хотела, чтоб я выпила ее с Галайном, когда попаду в Ниссиморн Проспект, и вот…
Девушка глядела с раскрытым ртом, Иньянна подмигнула еще раз, поцеловала и вышла.
Глубокой ночью, когда она достала фляжку и предложила ее Галайну, ее вдруг охватила паника: не нарушает ли какой-нибудь этикет, предлагая средство для усиления полового влечения брату герцога, словно подразумевая его бессилие. Но Галайн не выказал никакой обиды. Он спокойно принял дар, спокойно разлил бледно-голубую жидкость в фарфоровые чаши со столь тонкими стенками, что казались они почти прозрачными, и вложил одну в ее руку, вторую поднял сам. Молоко дракона оказалось странным и горьким на вкус. Иньянна с трудом проглотила и сразу ощутила нарастающий жар, запульсировавший в бедрах. Галайн улыбнулся. Они находились в Оконном Зале Ниссиморн Проспект, где сплошная полоса окаймленного золотом стекла открывала трехсотшестидесятиградусный обзор гавани Ни-мои и далекого южного берега реки. Галайн коснулся переключателя. Огромное окно потемнело, круглое ложе внезапно поднялось из пола. Он лег на него и притянул Иньянну к себе.
Стать любовницей брата герцога — достаточно для честолюбия воровки с Большого Базара. Иньянна не питала иллюзий относительно своей связи с Галайном. Дюранд Ливолк выбрал ее для него, наверное, отметив что-то в ее глазах, волосах или в том, как она держит себя. Галайн же, видимо, ожидавший, что она окажется не столь низкого социального статуса, нашел что-то интригующее в близости с женщиной дна общества, и потому-то воровка получила вечер на Нарабальском островке. И ночь в Ниссиморн Проспект; приятное, хотя и краткое исполнение мечты. Утром вернется на Большой Базар, и память о случившемся останется навсегда.
Но получилось не совсем так.
