Понимаешь? Карьера моя не прервется даже теперь, хоть ты и считаешь эту поездку глупостью.
— Значит, ты все уже решил?
— На следующий Четвертый день отплываю. — Деккерет протянул товарищу руку. — Уезжаю по меньшей мере года на два. Встретимся после на Горе, скажем, года через два на играх в День Зимы в Верхнем Морпине, а?
Спокойные серые глаза Акбалика с минуту смотрели прямо в глаза Деккерета.
— Я буду там, — медленно произнес он. — Обещаю.
Разговор состоялся всего несколько месяцев назад, но Деккерету, ощущавшему знойное дыхание южного континента докатывающееся поверх бледно-зеленых вод Внутреннего Моря, казалось, что это было невероятно давно, а поездка тянется нескончаемо долго.
Путешествие начиналось довольно приятно — спуск по горам к большой провинциальной столице Ни-мои, затем поездка на речной барже вниз по Зимру до Пилиплока на восточном побережье материка. Там он поднялся на борт грузового судна, самого дешевого, какое сумел найти, приписанного к сувраельскому городу Толигаю, и все лето на юг, на юг, на юг в душной маленькой клетушке, расположенной прямо под сложенными в кипы высушенными детенышами морских драконов.
Когда корабль вошел в тропики, дни преподнесли такую жару, какой он в жизни не видел, ночи были не намного легче, а команда — в большинстве лохматые скандары — посмеивалась и советовала наслаждаться прохладой, пока можно, потому что настоящая жара начнется в Сувраеле. Но он жаждал страдания, и хотя желание это было уже с лихвой удовлетворено, покорно ждал худшего.
Деккерет не роптал, хотя жизнь в комфорте среди юных рыцарей Замка Горы не подготовила его ни к бессонным ночам с вонью от туш морских драконов, ножом режущей ноздри, ни к одуряющей жаре, поглотившей корабль через несколько недель после выхода из Пилиплока, ни к невыносимой скуке неменяющегося морского пейзажа.
Маджипура так невероятно велика, что уже одним этим доставляла трудности.
Деккерет словно плыл из ниоткуда в никуда. Проехать по родному Альханроелю и добраться до западного берега Зимроеля — уже большое путешествие: баркой от Алэйсора на Горе, потом морем до Пилиплока и вверх по реке до горных болот. Но то было время, когда рядом находился Акбалик, когда Деккеретом владело возбуждение от первого большого путешествия, от новых мест, новой пищи, непривычного говора. От предвкушения охотничьих забав. А тут? Тюремная клетка на борту грязного скрипучего судна, загаженного сушеным мясом с резким запахом.
Нескончаемая череда пустых дней без друзей, без обязанностей, без умных собеседников. Хоть бы какой-нибудь чудовищный морской дракон появился, думал он, и оживил плавание. Но нет, нет, нет — миграция драконов осуществляется где угодно, только не здесь.
Одно огромное стадо, говорили, находится сейчас в западных водах у Нарабала, а другое между Пилиплоком и Родамаунтским Архипелагом, и Деккерету так и не удалось увидеть морского дракона.
О Дивине, что делать со скукой?
Он страдал, это правда, и страдания бальзамом лились на рану, все равно осознание чудовищного поступка, который он совершил в горах, совсем не облегчало.
На корабле было жарко, скучно, никакой возможности отдохнуть, к тому же его терзало чувство вины, а он еще бередил душу отыскивая в себе черты трусости, слабости и глупости, с иронией вспоминая похвальный отзыв о себе самого Властителя Престимиона.
В конце концов Деккерет пришел к выводу, что душу, должно быть, излечивает нечто большее, чем сырость и скука вперемешку с вонючими ароматами. Во всяком случае, он получил представление об этом, и был готов начать следующий этап своего паломничества в неизвестное.
Продолжение следует
