проголодался. Бросив последний взгляд на море, он вернулся на набережную и в первой же лавчонке купил за пару медяков нарезанной полосками голубой рыбы в горячем остром соусе. Запил еду чашей пальмового вина невинного золотого оттенка, но обжигающего больше, чем соус к рыбе. Решил было вернуться в гостиницу, но вспомнил, что не знает, как она называется — ни она, ни улица, где та находится.
Впрочем, потеря невелика: все его имущество при нем. Но он никого в Пидруде не знал, кроме Шанамира и двух жонглеров, и расставаться с ними не хотелось. Подумав так, он двинул назад, но немедленно запутался в лабиринте улочек, казавшимися ему одинаковыми.
Трижды он проходил мимо гостиниц, но все не мог найти своей. Время шло, было уже два часа; Валентайн понял, что не найдет ее и ему стало грустно, что не увидит больше Карабеллы — он вспомнил ее глаза, быстрые руки, бросающие кинжалы, прикосновение к нему… Придется искать новую гостиницу и новых друзей.
Он повернул за угол и оказался на рынке.
Это было почти столь же огромное, как Золотая Площадь, пространство, только не возвышались здесь золоченые дворцы с башнями и роскошные отели, а стояли бесконечные ряды лавочек, просто навесов, открытых небу скотных двориков. А воздух был напоен, казалось, всеми ароматами и всем зловонием мира. Валентайн сделал шаг и окунулся в этот мир.
Под навесами на громадных крюках висели мясные туши. Под другими навесами грудились мешки с пряностями. В одном загоне были заточены птицы-прядильщики, поднимавшие головы выше своих хозяев скандаров, поражавшие несуразно яркими длинными ногами. Они время от времени поднимали скандал, клюя и лягая друг друга. В другом — стояли цистерны с сверкавшими на солнце змеями, свивавшимися в клубки, шипящими, злобными. Вот сборище общественных писцов, у которого толпятся неграмотные, а там расположились менялы, обменивавшие деньги дюжины миров… Здесь ряд одинаковых ларьков, торгующих сосисками, в каждом вроде бы не отличимые друг от друга лимены крутят вертела над угольным жаром.
Тут и предсказателя судьбы, и колдуны, и жонглеры — только не знакомые Валентайна, и сидящие на корточках рассказчики-баюны, повествующие за пару медяков о невероятных приключениях лорда Стиамота, знаменитого Короналя, жившего восемь тысяч лет назад, дела и подвиги которого превратились в легенды. Валентайн слушал минут пять, но затаенный смысл рассказа, восхищавший дюжину бездельников, до него не дошел.
Поплелся дальше — мимо балаганщика, где золотоглазый урун наигрывал на серебряной флейте несложную мелодию, чаруя какое-то трехголовое существо, сидящее в плетеной корзине, мимо улыбчивого мальчишки лет десяти, зазывавшего его поиграть в раковины и бусы, мимо ряда разносчиков, торгующих флагами с изображением сверкающей звезды Коронованного, мимо факира, висящего над большим чаном с мерзко пахнущим кипящим маслом, мимо толкователей снов, мимо прохода, забитого продавцами лекарств и снадобий, мимо ювелирных лавочек… и наконец повернул за угол и увидел скотный двор, заполненный знакомыми ему верховыми животными.
Десятки пурпурных животных стояли бок о бок и спокойно и равнодушно смотрели на всех, кто проходил рядом.
Здесь, судя по всему, шло что-то вроде аукциона; понаблюдав, Валентайн понял, что разобраться в его тонкостях будет не легче, чем в приключениях лорда Стиамота. Продавцы и покупатели стояли двумя длинными рядами друг против друга и, отчаянно гримасничая, рубили воздух, кистями рук, стучали крепко сжатыми кулаками, двигали локтями… Не произносилось ни одного слова, однако общение, видать, клеилось, потому что писцы, дежурившие сзади, все время что-то записывали на листах бумаги. Запись сопровождалась отпечатыванием кончика пальца, окунутого предварительно в чернила. Затем писцы торопливо прикрепляли к бедру то одного, то другого животного бирку со штампом Лабиринта Понтифика. Идя вдоль аукциона, Валентайн нашел и Шанамира, который, как и все, одухотворенно размахивал руками и даже колотил покупателя по запястьям. Торг завершился особенно сильным ударом и Шанамир выскочил из ряда с радостным воплем. Он увидел Валентайна и в восторге заскакал возле него.
— Я продал! И за хорошую цену!
В руке у него была пачка расписок, данная писцом.
— Пошли со мной в казначейство, а потом будем играть! Ты поздно встал?
— Наверно, поздно. В гостинице почти никого уже не было.
— Я не хотел тебя будить. Ты храпел, как блав. Где ты ходил?
— Зашел в порт. После искал гостиницу, не нашел и случайно наткнулся на рынок. Мне повезло, что я нашел тебя.
— Еще десяток минут и меня бы здесь не было. — Он схватил старшего за руку. — Пошли!
У длинной светлой аркады писцы меняли расписки ка деньги.
— Давай свои полсотни, — шепнул мальчик, — я их разменяю. Валентайн отдал тяжелую монету и отошел в сторонку, в то время, как Шанамир встал в очередь. Десяток недолгих минут, и он вернулся.
— Держи, — твои.
Целый ливень монет посыпался в раскрытый кошелек Валентайна — несколько монет по пять роалов и море крон.
— А это мои! — мальчик с гордостью показал три монеты по пятьдесят роалов, чуть поменьше той, что только что разменял. Деньги он упрятал в пояс под курткой.
— Съездил что надо! Во время фестиваля не принято экономить. Теперь потопали в гостиницу и отметим мой успех фляжкой пальмового вина за мой счет!
И чуть они вышли на улицу, как Валентайн узнал ее. Проходил ведь совсем рядом! Мог так и не найти… Но — прочь забота: он здесь и мальчик рядом. Тот тоже радовался и болтал безумолку. Животину продал, деньги — хлопал себя по поясу — хорошие, прежде чем вернется домой, наиграется, натанцуется, насмотрится на городские диковины.
Они уже с час сидели в таверне, когда в ней появились Слит и Карабелла. Увидели знакомого, подошли.
— Можно сесть с вами? — спросил Слит.
Валентайн представил их погонщику:
— Знакомься: жонглеры из труппы скандаров, будут участвовать в представлении. Мы встретились утром.
В глазах мальчика загорелось любопытство. Слит и Карабелла сели, Шанамир предложил им вина.
— Ты был на рынке? — отпив глоток, спросил Слит.
— Был и взял хорошую цену!
— А дальше? — вставила и свой вопрос девушка.
Глаза мальчика сразу погасли.
— Побуду на фестивале, а после придется домой, в Фалкинкип.
Карабелла взглянула на Валентайна.
— А у тебя какие планы?
— Фестиваль — что же еще!
— А потом?
— Видно будет.
Вино кончилось, Слит махнул рукой официанту и на столе появилась вторая фляжка. Ее щедро пустили по кругу. Вино показывало язык, Валентайн почувствовал легкое головокружение.
— А ты не хотел бы стать жонглером в нашей труппе?
Вопрос, что называется, вышиб Валентайна из седла.
— Я же не умею!
— У тебя способности к этому делу, — возразил ему Слит, — не хватает только тренировки. А это мы с Карабеллой устроим. Ты быстро научишься, могу поклясться!
— И я буду ездить с вами, стану бродячим артистом — так?
— Так. — Слит устремил проверяющий взгляд на Валентайна.
А мальчик смотрел на него так, словно увидел впервые!
— Но с какой стати? Зачем приглашать вам чужеземца, новичка, мало что умеющего?
Карабелла что-то сказала Слиту, тот поднялся и вышел.
