все одинаково, но не говорит, выиграли они или нет. Вероятно, потому, что ничего не угадал. Как и всегда. Срамиться только. А ей так хочется выиграть! Хоть раз, но - крупно. Заветная мечта. Она мне даже сообщила, какие цифры зачеркнул Мостов. Сумела подглядеть. Но и теперь, посетовала, видно, не судьба.
Афонов завистливо хмыкнул:
— А карточки-то все и выиграли! До одной. Такая, понимаешь, незадача.
— В том-то и дело!
— Но как вы запомнили цифры?
— Ну, Анатолий Аверьянович, тут вовсе никакой проблемы! Чисто рефлекторно, даже сам порой не замечаю. А потом вдруг - хлоп! - и разом вспомнил!.. Это - с детства, божий дар, как говорится. Но боюсь, когда-нибудь моя память меня все же подведет, - слегка рисуясь, пожаловался Невский. - Скажем, однажды случится что-либо и - стоп машина, в самый ответственный момент.
— А для этого надо блокнотик иметь, - назидательно сказал майор. - В вашем-то деле. У меня вот, например, таких блокнотиков.
— Согласен! Только, видите ли, я не всегда и не всюду успеваю записать. А диктофон я не люблю. И многие на него поглядывают косо. К тому же попадаются факты, на которые вначале вообще не обращаешь внимания. А потом они - всплывают в памяти. Или факты, вроде и не предназначенные для тебя. Их лучше просто так запоминать.
— Я думаю, Лидия Степановна прибеднялась, - с важным видом заметил майор. - Тогда, на лодке. Ведь в конце концов она узнала про выигрыш, даже наверняка. С ее-то темпераментом и любопытством. Что-то все-таки смогла разнюхать. Тут и слабого намека хватит.
— Да, я тоже так считаю, - согласился Невский. - Именно поэтому, едва все завершилось и убийца удалился, она кинулась к столу - искать карточки. И случайно наткнулась на письмо, которое, прочитав, впопыхах засунула подальше - оно теперь для нее утрачивало всякий смысл. Про возможный обыск она, вероятно, просто не подумала тогда.
— Вон как вы повернули. - с деланным удивлением протянул майор.
— А что поделаешь! Я лишь последовал в указанном мне направлении.
— Но очень далеко зашли. Немалая ответственность, а? Вы отдаете хоть себе отчет.
— Да, отдаю! - резко ответил Невский. - И от других требую того же. Это вовсе не жестокость. Тяга к справедливости, если хотите. Я по профессии - психолог, и не в моих правилах судить, а уж тем паче обвинять людей. Меня всегда волнует подоплека.
Вот ты и соврал, с грустью подумал он. А чем же ты занимался вчера, что ты делаешь сейчас? И на что, в сущности, готов направить силы завтра? Можешь ли ты, положа руку на сердце, сказать, сколько раз уже за последние дни вот так честно, бесстыдно-правдиво врал?
— Вы ставите ее на одну доску с убийцей! - волнуясь, выкрикнул майор.
Невский утвердительно кивнул.
Я ведь сначала не хотел, подумал он. Хотелось просто как-то защитить себя. И все-таки - ввязался в это дело. Долг? Несомненно. Желание быть объективным, беспристрастным - до конца? Вот тут не знаю. Может быть. И даже не желание само по себе, а - инерция желания. Дурацкое слово какое-то: 'желание'!.. Чего? Истины, любви? Погнался и за тем, и за другим, а оказалось, что они - несовместимы. И необходимо выбирать. И вот я - выбрал. Радости, надо сказать, никакой. Что ж, это естественно.
— А может быть, она - сама?.. - вдруг шепотом спросил Афонов.
— Нет, - замотал головой Невский. - Тут я буду стоять до конца. Вряд ли Лидия Степановна сама убивала. И не потому, что женщина, не потому, что столько ран на теле мужа говорят: убийца был жесток и, без сомнения, силен - едва ли это женская рука. Хотя конечно же бывает всякое. Но в данном случае - нет. Чересчур уж, знаете, рискованно - самой-то! Ей ведь долго жить потом хотелось - на свободе и по- настоящему шикарно!.. Это все определяло. Ну, а что касается убийцы. Убежден: убийцу она знала. Не могла не знать! Кто б там ни затевал все это преступление и кто бы ни руководил!..
— Да, разумеется, - немедленно откликнулся майор. - Я как-то упустил из виду: нож, галоши.
— Это все пустое! - отмахнулся Невский. - Просто атрибуты, элементы декорации. Уж их-то мог использовать любой! И суть не в них.
Невский умолк, задумчиво глядя в раскрытое окно.
— Что же, славно. Трамвай, кажется, поехал. Меня устраивает ваш подход, - удовлетворенно заявил майор и даже позволил себе широко, по-дружески улыбнуться. Он вновь почувствовал себя на коне. - В таком случае главный - для вас, ну, и для нас! - вопрос снят. Мотив понятен. Почти все преступнички, как говорится, в сборе. Но хотел бы я знать, кто же укокошил эту тихую старушку?!
— Да уж, тихую, видали мы таких. - пробурчал Невский себе под нос.
На мгновение в памяти встал недавний эпизод.
Лестница в санатории. И на площадке, перед зеркалом - двойник.
А потом - трагедия на пустынной железнодорожной насыпи. Неведомый убийца в оранжевой куртке, сломя голову бегущий с места преступления. И испуганные, ненавидящие глаза Тыриной.
— Если б я не знал, что это не я, то я бы сказал: убийца - я, ответил Невский, грустно глядя на майора.
— Превосходный довод, ничего не возразишь! - Афонов ядовито покривился. - От Куплетова, я думаю, и вовсе пользы никакой. Вот на голову мне свалился!..
Опять задребезжал телефонный звонок.
— Разбил бы иной раз! - сделал страшные глаза майор, однако трубку снял. - Алло!.. Кто говорит? Мордянский? Так. А Чикин где? Так. Пусть не пропадает. Хорошо, я слушаю внимательно. - Сколько-то времени Афонов держал трубку возле уха просто так, но вскорости придвинул к себе трепаный блокнот и распахнул его. - Конечно, я прекрасно понимаю. А нельзя ли покороче? Нет? Тогда я все записываю. Только громче - плохо слышно!..
Пока Афонов чиркал у себя в блокноте, строя рожи и сопя, Невский снова попытался увязать друг с другом главные события минувших дней.
Картинка вырисовывалась вроде бы логичная, правдоподобная, и все же.
Больше всего его раздражала в ней нахально-вызывающая, наглая фигура незнакомца - чересчур отчетливая, чтобы пребывать в тени, и вместе с тем до неприличия аморфная - буквально пальцем в нее ткни, и не заметишь, как насквозь пройдет рука. Приметы - есть, но все они - чужие. Парадокс!
Меж тем Афонов кончил говорить, повесил трубку и с удрученным видом, словно бы не зная, чем еще заняться, начал перелистывать блокнот вперед-назад, покуда не захлопнул его вовсе.
— Дожили! - сердито буркнул он.
— А что такое? - вмиг насторожился Невский.
— Чикин на заводе посетил столовую - совсем изголодался, невтерпеж ему, мальчишке! - вот его и прохватило. Пропадает, видите ли, двух шагов не может отойти!.. Талант сыскной, гроза убийц!.. Мордянский - тот умнее: взял из дому бутерброд. Пожалуй, далеко со временем шагнет, когда-нибудь мне будет на замену. Надо непременно поощрить - копнул парнишка в нужном месте, глубоко.
— Еще какие-то известия? Про Ломтева?
— Нет. Бери вбок, в туманный Альбион! - решил блеснуть отменной эрудицией и чувством юмора Афонов. - Стало быть, новинка номер раз. Хотя. на кой черт это все теперь?! Морока только лишняя.
— И все же?
Невский опустился в кресло, изготовясь слушать.
— Ну, что Мордянский рассказал?.. - мгновенно потускневшим голосом завел майор. - Он выяснил: в ту пятницу, когда в Мостова бахали из-за реки, с завода уволились трое. На пикничок-то директор поехал к обеду, а увольнялись - утром, и он лично подписывал приказы. Репутация у всех троих, так скажем, не ахти. Ну, двое - что? Уехали из города совсем, теперь в соседней области работают. Пока нормально.
— Вы фамилии их знаете?
— Сейчас взгляну. - Афонов снова пролистнул блокнот. - А, вот они! Трупцов и Разгибаев. Разгибаева я помню - ух, мошенник! А Трупцова никогда не видел... Ну и хорошо! Как говорят: мужик с кобылы - бабе легче. Или как там верно? Впрочем, все равно!.. Пусть в стороне от нас, в соседней области, бузят. Не сомневаюсь: забузят - и снова их взашей. Такой народ!..
