– Но как же научная этика?!
– У вас формулы на хинди, – ласково ответил Федя. – Ваш удел – пингвинья физиология. И сейчас я вам это докажу. – Он выключил воду и принялся энергично растирать голову полотенцем. – Скажите, проф: мы с вами кто?
– Ученые.
– Позитронно, киса! А еще?
– Н-ну… Честные люди.
– О да. Честные люди… Пастер, вколите себе бациллу. На букву «а».
– Археологи? – догадался Эксварья.
– Вот! Археологи. А теперь следующий вопрос: какие мы археологи?
– Академичные?
– Грант!
– Послушайте, Федя, оставьте ваш идиотский жаргон. Он уместен в устах Лары Крофт, но мы-то с вами не «черные археологи»!
– О-о! – Здоровяк присел и загоготал: – В лауреаты! Расширьте перечень трудов! Мы с вами как раз они и есть. А знаете почему?
Федя вновь включил воду и погнал струю к ногам профессора. Тот отступил на шаг.
– Смотрите, проф. Видите пятно под ногами? Вы только что на нем стояли. – Струя прошлась по темному пятну, размывая грязь. – Это прэта, дохлый, правда… Мы находимся в их усыпальнице.
Профессор обвел зал ошарашенным взглядом. Повсюду, насколько можно было видеть, темнели пятна, очертаниями способные свести с ума самого Роршаха.
– Не может быть! Усыпальница прэта в нашем доминионе?
– Точно, говорю вам.
Шланг взбаламутил желтой пеной очередное пятно. Эксварья повернулся к подросткам, словно ища поддержки:
– Но… но ведь это невозможно!
Велька отмолчался. Василиса скорбно покачала головой:
– Профессор, Сократ мне муж, но пусть он выпьет яду. Прэта – они умные, по всем доминионам летали. Значит, и у нас могли…
Федя принялся натягивать брюки:
– Во, проф! Устами младенцев глаголет Шамбала. Мы в усыпальнице чужой расы и уже успели поглумиться над трупами. Вон у вас на ботинке что?
– Ох! – Эксварья присел, пытаясь оттереть проклятую пену.
– Мы «черные археологи». А значит, надо и вести себя соответственно. Усыпальницу разграбить, обшарить трупы. Это же так весело!
– Помилуйте… Но наша научная репутация…
– Вашу репутацию, Менгеле, видели в Гааге. Ну что, идем?
Профессор вяло кивнул. Казалось, желтая пена жгла ему ноги. Он несколько раз останавливался, пытаясь ее стереть, но добился лишь того, что изгадил носовой платок, рукав и несколько салфеток.
– Вы их из шланга, – посоветовал Федя. – Да и сами вымойтесь. Вон грязищей по брови заросли.
– Благодарю покорно.
Мыться профессор не стал: нажал на лацкане пуговицу самоочистки, и костюм его встряхнулся мокрым псом, рассыпая вокруг радугу брызг.
– Ну, – Федя покрутил на пальце гравифомку «Викторинокс», – начнем, пожалуй, с того шкафа.
– А Мартин? Он разве не будет нас искать?
– Киса, – мрачно сообщил Федя, – вы повторяете судьбу Гильотена.
– А что с ним случилось? – полюбопытствовала Василиса.
– Голову потерял. От чрезмерной учености… Мартин готовится к олимпиаде работников домбезопасности. В данный момент он с завязанными глазами собирает-разбирает свой «Канзас трейлер». И долго будет собирать. Я ему сюрприз один приготовил. Ну, начали!
Пошло дело. Профессор скорбно вздыхал и дергал кадыком, а Велька с Федей ломали растительные вакуоли шкафов и сейфов прэта. Василиса стаскивала найденное к лестнице.
Улов оказался меньше, чем ожидался. Обшарив весь зал, «черные археологи» отыскали заросшую зеркальной плесенью кухонную раковину, детскую погремушку, запечатанный сургучом пластмассовый термос, палехский поднос в колючках, велосипедный насос.
– М-да… – почесал в затылке Федя. – Внесите собаку Павлова. И это все?
– Я ж говорил вам, коллега, – помрачнел Эксварья. – Вот что случается, когда моральные принципы – побоку. Кстати, что вы сделали с Мартином?..
