стола. — Сейчас, — обратился он к Алексею, — мы с тобой едем в одно необычное место для встречи с человеком, которому известны подробности. Я уже встречался с ним, но хотелось бы, чтобы ты тоже его выслушал. Может быть, «ухватишь» что-то, чего не углядел я… Спускайся вниз, там машина ждёт. Я сейчас тоже выйду, только переоденусь в гражданское, чтобы не привлекать внимания.
— А вы-то мне так ничего и не расскажете? — спросил Макаров, поднявшийся с места вслед за Воронцовым.
— Расскажу, только вкратце, самую суть дела… По дороге, в машине. — Полковник посмотрел на часы. — О, надо торопиться, — на лице его появилось выражение озабоченности, — а то опоздаем. Ещё поговорим после… — Воронцов на мгновение замешкался, подбирая нужное слово, — после сегодняшнего мероприятия.
2
Итак, в том «небольшом дельце», в котором предстояло разобраться Макарову, имелся труп. Труп молодого человека, студента выпускного курса престижного столичного вуза, лет двадцати двух от роду.
О том, что есть труп, Макаров стал догадываться в тот момент, когда услышал, что сказал шофёру полковник Воронцов, устроившись на заднем сиденье служебного автомобиля. Доказательство верности этого предположения Алексей получил уже через несколько минут, после краткого изложения начальником сути дела. Больше за все полчаса, что они добирались от управления до Ваганьковского кладбища по запруженным машинами улицам полуденной Москвы, полковник не проронил ни слова. Похоже, он боялся навязать Алексею некую предвзятую оценку дела, которым тому предстояло непосредственно заняться, кажется, уже с завтрашнего дня.
Они немного запоздали. Когда белая милицейская «волга» резко затормозила у ворот кладбища, церемония прощания уже подходила к концу. Хотя, возможно, напротив — приехали как раз вовремя; ведь нет ничего труднее, чем наблюдать прощание людей с близким для них человеком, преждевременно отошедшим в мир иной. После же, когда минует самый тяжёлый в печальной церемонии момент, люди уже способны хоть немного отвлечься от переживаний и могут отвечать на интересующие тебя вопросы.
Из толпы, начавшей расходиться от засыпанной землёй могилы, Воронцов, ненадолго оставивший перед тем Макарова, извлёк и подвёл к стоявшему чуть в стороне капитану изящную, выглядевшую явно моложе своих лет женщину с заплаканными глазами и парня с не слишком модной сегодня длинной, спутанной местами шевелюрой. Одет парень был в соответствии с модой семидесятых-восьмидесятых годов: в потёртые, залатанные кое-где светло-голубые джинсы, такую же жилетку и линялую майку с иностранной надписью.
— Вот, Лариса Тимофеевна, — без обиняков начал полковник Воронцов, указывая женщине на Макарова, — этот молодой человек, Алексей, один из лучших наших сотрудников… Фамилию по понятным, очевидно, вам причинам не называю. Он и займётся проверкой дела вашего племянника.
—Здравствуйте, — приложив на мгновение платочек к красным от недавних слез глазам, сказала дама, одетая в тёмное траурное платье, и, протянув Алексею руку, не по-женски твёрдо сжала его кисть. — Я — родная тётя погибшего… — она вопросительно поглядела на полковника — …Алексей уже знаком с сутью происшедшего?
— В общих чертах, — кивнул Воронцов.
— Ну, тогда вы понимаете, о чем речь… Я тётя утонувшего Павлика Гостенина, — женщина не сдержалась и всхлипнула, прикрыв рот платочком.
Макаров молча кивнул. Он действительно уже был в общих чертах знаком с делом. По дороге на кладбище, в машине, Воронцов вкратце поведал ему следующее: Павел Гостенин, студент пятого курса МГИМО, сын достаточно известных и высокопоставленных родителей, отправился примерно две-три недели назад отдыхать на Прибалтийское взморье, в один из пансионатов. Парень, судя по всему, вообще не дурак был погулять, ездил на курорты ежегодно и, как правило, один, хотя уже на третьем курсе женился на однокурснице. К нынешним каникулам молодая супруга была уже беременна и лежала здесь, в Москве, на сохранении. Павел же, не обращая внимания на нуждающуюся во внимании и поддержке жену, подался к прохладным волнам самого западного из всех наших морей. Там-то и случилась трагедия. Полученное из санатория сообщение, подтверждённое справками местной милиции, поведало осиротевшим родителям Павла, что их непутёвое чадо погибло, свалившись с пирса в море и захлебнувшись солёной морской водой, то есть утонув.
Родители Гостенина были безутешны в своём горе. Жене, ожидающей ребёнка, никто ничего, естественно, не сказал, чтобы не волновать. Никакого дополнительного расследования обстоятельств гибели затевать тоже сначала не хотели, и тому были достаточно веские причины: не слишком добропорядочный образ жизни сына, его пристрастие к выпивке и сомнительным знакомствам были хорошо известны родителям Павла. Проведённые на месте анализы крови утонувшего и опрос свидетелей говорили о том, что погибший был сильно пьян, и поэтому, очевидно, добиваться выяснения всех обстоятельств значило для влиятельных родителей Павла получить лишь ещё больший удар по самолюбию и престижу семьи. Дело закрыли, покойника перевезли в Москву и готовились похоронить, но… Сестра матери погибшего, его тётя, ни в какую не хочет верить, что любимый племянник погиб исключительно по собственной вине. Между ними с детства и до последних дней существовали доверительные отношения, и тёте одной известны некие подробности. К тому же она отыскала где-то приятеля утонувшего Павла, который утверждал, что слышал, дескать, от Пашки накануне отъезда странное высказывание. Тётю все это побудило действовать, то есть она собралась ехать в пансионат, где отдыхал вплоть до своей внезапной трагической кончины племянник, и вести собственное расследование. Отец парня, опасаясь лишнего шума вокруг истории с его несчастным чадом, который непременно возник бы, осуществись это намерение (потому что, конечно, Лариса Тимофеевна — не Шерлок Холмс и тихо действовать не сумеет, все может кончиться банальным скандалом и оглаской) — в общем, отец студента поднял свои старые связи в МВД, и полковника Воронцова попросили без шума разобраться в этом деле. Условия были хорошо знакомы Макарову по многим прошлым заданиям подобного рода: расследование проводится полуофициально или вовсе неофициально; если криминала в деле не отыщется, необходимо представить по этому поводу свои соображения в виде отчёта, и дело будет закрыто уже навсегда. Если же что-то найдётся, результаты опять же должны быть доложены в Москву. Впрочем, полковник Воронцов, изучив представленные ему, хотя и не слишком обширные, данные, склонялся (или по крайней мере говорил так) именно к первому варианту, то есть к тому, что все в конечном итоге выльется для его подчинённого в недельный или даже двухнедельный отдых у моря за счёт государства, ибо дело действительно не стоит ломаного гроша. Очевидно, что беспутный гуляка напился и случайно погиб сам, а вся затея с расследованием нужна лишь для того, чтобы успокоить безутешную гостенинскую тётушку.
Вот что было известно Алексею Макарову о происшествии, с которым ему предстояло начать разбираться, в ту минуту, когда полковник Воронцов вывел к нему из толпы начинавших расходиться от свежей могилы родственников и друзей покойного Паши Гостенина ту самую тётушку и, судя по всему, приятеля утонувшего студента.
— Анатолий Фёдорович, — словно к дав нему знакомому, обратилась женщина к умевшему удивительно быстро сходиться с людьми Воронцову, — где нам будет удобнее поговорить?.. Останемся здесь или…
— Я думаю, лучше все-таки не спеша про двигаться к выходу. Тут очень много народу, а по дороге нам никто не помешает все обсудить, и вы изложите свою точку зрения. В целом с ситуацией мы знакомы… Вы не против? — он слегка улыбнулся.
— Отчего же, конечно… Разрешите? — легко согласилась женщина и, вопросительно посмотрев на стоявшего рядом Макарова, аккуратно взяла его под руку. — Мне так будет легче идти.
Однако осуществить задуманное и повести общий разговор им так и не удалось, поскольку первый же, совершенно незначительный вопрос повлёк за собой настолько неожиданный, эмоциональный ответ женщины, что это привело к повороту разговора в совсем иное русло и даже к сокращению состава его участников.
— Тогда, — сказал полковник, отступая чуть в сторону от пристроившейся к Макарову женщины и давая им дорогу, — начнём, если позволите. Лариса Тимофеевна, изложите нам свою точку зрения на все случившееся, а мы с Алексеем, если понадобится, зададим несколько вопросов.
— Точка зрения моя неизменна и вам, Анатолий Фёдорович, уже известна, — капризно и нервно
