кишечнозависимый мозг, может быть ваше сердце особо влюблено в ваше левое ухо или правую пятку — не знаю. Но вы сами можете это узнать, изучая себя движением.
Одни движения, позы (равно как и еда, питье, музыка или человек) почему-то нравятся больше, другие — меньше. Если нравится движение — бесспорный знак, что оно полезно. А если не нравится — вопрос, в чем причина. Может быть, просто неизведанность. Но может быть и предупреждение: не надо этого, нехорошо, слабое место (допустим, сосудистая аномалия или готовность к грыже). Кроме вас, постичь это некому.
Вспоминайте свою Природу — изобретайте движения. Можно повысить шансы на гениальность. Вживайтесь в свое тело! Вносите в него творческий дух, — и оно возвратит вам сторицей, воздаст обновлением. Тело жаждет вашего творчества! Новых движений, новых сочетаний движений — непривычного, небывалого, оригинального! Ведь и оно со временем ко всему привыкает, даже ослу надоедает одно и то же.
Каждая мышца, работая, тонизирует мозг; каждое движение — симфония импульсов. И каждый импульс от каждой мышцы не просто вспыхивает и гаснет — нет, все продолжается! Импульсы в мозгу перебегают с узла на узел, с клетки на клетку, возбуждают новые…
Ни один не пропадает!..
Каждое новое движение — толчок к новой жизни.
Лучше поздно, чем никогда. Обращали ли вы внимание, что у слов „двигаться“ и „подвиг“ — один корень?
Уже третий год я встречаю в парке бегающего старичка. В любую погоду в легком спортивном костюме — двигается, двигается не быстро и не легко, это даже бегом назвать трудно… Суставы и позвоночник давно заиндевели, нога припадает, рука не совсем слушается… Никогда не заговариваем, стараюсь и не взглядывать, но до чего же важно мне всякий раз с ним встречаться.
Это человек…
Ваш тонус ждет вашей работы. (.)
В. Л., пробилось!
Только что из бассейна. Час в день — гимнастика.
Не курю, чего и вам настойчиво желаю. Большое письмо напишу позже; еще не все ясно, боюсь спугнуть, но пока — ОК! (.)
Никогда не помышлял стать проповедником физкультуры.
И слово само это не люблю — скрюченное сокращение. Физкультурник — стоит кто-то бесхвостый и машет конечностями — никаких более ассоциаций. (Увы, скоро, кажется, появится и „психкультура“…)
Опошлили, изобезьянили до беспамятства. А ведь в первичном смысле КУЛЬТУРА, а не какая-то физ.
Преподаватель этой культуры должен быть самым культурным из преподавателей.
Наверное, потому, что не довелось в свое время полюбить роль ученика, теперь неприятна и роль учителя, в которую залетел сразу с двух дорожек: писательской и врачебной.
Люди, которым нравится или, наоборот, не нравится быть учениками, которые застряли в этой роли (спрашивается, как не застрять, если всю жизнь учат кому не лень), ловят учительство в каждом слове. Никто не свободен от подозрения, что чему-то учит.
А я долго не догадывался, что если лечишь, то — хочешь, не хочешь — учишь, притом очень жестко. Ну а уж если берешься за перо…
Лист бумаги — уже кафедра. Публикация, книга — уже как бы официальное признание твоего права на учительство, уже ожидание.
Открылось мне это читателями, которые в ответ на попытки диалога вдруг настойчиво закричали на разные голоса, что я, дескать, учу их жить. Замечательно учу. Ужасно учу.
Теперь размышляю: как же выскочить из этого заколдованного ролевого круга?.. Как помочь незваным ученикам избавиться от ученической установки? Они ведь не замечают ее в себе. (Как не замечает и привыкший учительствовать — и из гроба успевает прочесть лекцию.)
Не замечают, где надо учиться у себя.
Даже не представляют, что такое возможно.
Если бы дети учились читать раньше, чем ходить, они бы никогда не научились ходить.
Если бы прежде, чем начать ходить, дети спрашивали у взрослых: „а как ходить?“; просили: „научите меня ходить“, „помогите мне научиться ходить“ — они бы никогда не пошли. Им не помогли бы даже наиквалифицированнейшие руководства и справочники по ходьбе. Они бы не ходили, а только читали и изучали этот немыслимо трудный предмет — ходьбу.
Робот учится ходить, как человек. Ой-ой-ой, ну и задачка! Ведь ходьба — деятельность, складывающаяся из огромного множества операций, требующая сложнейшей аппаратуры, расчетов, алгоритмов и прочая.
Грандиозное дело!
„Везет же людям! — думает робот. — Ходят себе — и все, совершенно не думая, что да как!..“
