ОК — ПИТАНИЕ ПРИ БОЛЕЗНИ
Основная последовательность
Для всех возрастов.
Период атаки (нарастание болезни и кульминация, кризис): воздержание от пищи, только питье;
при невозможности полного воздержания (прием лекарств) допустимы фрукты, овощи, свежеприготовленные фруктовые соки и иногда кипяченое молоко;
мед — с питьем, понемногу.
Послекризисный период (нарастание обороны, начало контрнаступления организма):
щелочные или минеральные воды, свежее или кипяченое молоко;
свежие фрукты и овощи;
мед и сахар — с питьем;
каши, хлеб — минимально.
Период выздоровления (развитие контрнаступления организма):
свежие фрукты и овощи — максимально;
молоко и творог — умеренно;
каши и хлеб — понемногу увеличивать;
свежее отварное мясо — еще более понемногу.
Период после выздоровления (восстановление, возврат к норме):
свежие фрукты и овощи — максимально;
свежее мясо — умеренно;
все остальное — по желанию и возможности.
Маленький комментарий. Первая задача питания при болезни — не помешать организму. Избежать малейших дополнительных вредностей и затрат драгоценных внутренних сил, бросаемых на борьбу. Вторая задача — помочь. Обеспечить необходимым для контрнаступления и восстановления сил.
Начало — всегда с воздержания, с очищения. Простуда, ангина, грипп, какая-то другая инфекция? Сердечно-сосудистое недомогание, гипертонический криз? Серия приступов мигрени, радикулит, болит зуб?.. Немедленно прекращайте есть, а пейте побольше. Полдня, день, два, а то и три, в зависимости от серьезности состояния, выдержите режим очищения. (Плюс другие меры, по необходимости.)
Само пищевое воздержание — очень крупная мера.
Если приходится принимать лекарства, то вместо полного воздержания — разгрузка в виде строгого фруктово-овощного рациона, соки или, при явном желании, — молоко. При отвращении к пище и особенно рвоте или поносе — не есть ни в коем случае ничего, только пить, даже на фоне приема лекарств.
А затем — начинать понемногу есть в указанной последовательности. Нарушить ее имеет право лишь настойчивое желание чего-то определенного, как это иногда бывает после температурных кризисов (сильно захочется, допустим, белого куриного мяса), — только категорическое требование организма, который при болезни обычно мудреет.
Мудрость эта проявится тем вернее, чем решительнее мы поможем телу очиститься.
Не сбрасывайте со счетов колоссальный природный опыт. Болезнь, травма, любое кризисное состояние заставляют организм в сжатом виде повторить сызнова все этапы питания, которые пришлось пройти на протяжении эволюции.
Возврат к изначальности — испытаннейшее средство спасения всего живого.
Что я есть за животное!
Можно ли представить себе, какой была когда-то, если была (не случайная оговорка), естественная пища людей, наших предков, живших не магазинно, как мы, а прямо на матушке-земле?.. Живших так долго, из рода в род — долго настолько, чтобы этого было достаточно для передачи потомству неких наследственных пищевых потребностей?..
Все, что они ели, съедено подчистую. А из несъеденного остались лишь какие-то жалкие косточки, обнаруживаемые на раскопках, ну и еще — мы с вами, потомки тех, кого не успели съесть… Вычислить пищу пращуров из того, что едим теперь мы, или из того, чем питались, по преданию, Ева с Адамом, — задача, похоже, невыполнимая. И, главное, кого считать нам воистину первобытными? Кроманьонцев? Питекантропов?..
Развитие зародыша заставляет думать, что когда-то мы были чем-то вроде амеб, потом чем-то вроде кишечно-полостных гидр, потом — через ряд промежуточных стадий — чем-то вроде рыб, вроде земноводных, вроде пресмыкающихся… Некое млекопитающее. Рождаемся чем-то вроде маленьких обезьянок, развиваемся во все более внушительных обезьяноподобных, напоминающих челоека…
Вся эта история есть в том числе и история нашего питания. И если так круто менялись мы от эпохи к эпохе, то можно думать, что менялась и пища.
Ели что попало.
Знаете, почему я так думаю?.. Потому что ребенок — ребенок, конспект эволюции и невероятно ускоренный кинофильм истории, — некоторое время хватает и тащит в рот именно что попало.
Попробовать — вкусно или нет. Съедобно или не очень.
Поиск. Метод проб и ошибок. То же самое, между прочим, склонны делать и взрослые люди, погибающие от голода. А предки наши в таком состоянии жили, надо полагать, и часто, и подолгу…
Что им ПОПАДАЛОСЬ?
В первую очередь то, что росло иа земле. Росло и не пряталось. Не убегало, не улетало. То, что можно было взять и съесть сразу, без особых усилий. Произведения земли.
Кто был никем. Весь наш живой мир держится на растениях — единственных самостроящихся существах, способных творить основу жизни — белок — из преджизненного материала. Все, все живут за счет зеленых творцов и кормильцев. Жить нужно всем, но все обеспечивают себя по-разному: одни жизнь собою творят, другие пожирают и переваривают сотворенное, третьи переваривают переваренное и так далее. Нет, кажется, ничего более несовместимого, чем творчество и хищничество, созидание и паразитизм. Природа же умудрилась спаять все это в неразделимое целое, во всепланетный ансамбль взаимообслуживания. И животные стали нужны растениям, а хищники — травоядным, и даже отъявлейнейшие паразиты, как все более выясняется, зачем-то нужны.
Кто не смог стать полноценным растением, стал животным, поедающим растения. Кто не смог стать полноценным животным, стал животным, поедающим животных, — хищником, плотоядным. Кто не смог стать полноценным хищником, стал паразитом. Кто не смог стать полноценным паразитом, стал паразитом паразитов.
Кто не смог стать ничем полноценным, стал человеком.
Не вполне шутка.
Золотой век? Рабочая гипотеза. Был на заре нашего выхода из обезьяноподобности, где-то там, в жарком изобилии, золотой век питания. Эпоха естественного вегетарианства, эпоха достаточно долгая, — по крайней мере, для того, чтобы зубы наши приобрели преимущественно растительноядный тип… Было много всевозможных плодов, фруктов, роскошных колоссальных орехов, изумительных ягод… И не было насчет того, что поесть, особых забот: только лапу протягивай — и вкушай. Не было поэтому ни нужды в ремеслах, ни особой изобретательности. Жили преимущественно личной жизнью… Да, что-то вроде рая — детство предчеловечества, сладкий сон, накопление сил для будущих испытаний и восхождении…
Не имею аргументов, кроме интуитивных, но кажется, что без этого баловства, без задатка беспамятного, беспечного животного счастья мы не могли бы получить и потенциала высшей духовности — ни любви, ни музыки, ни поэзии, — как не может стать гармоничной личностью человек, не изведавший хоть капельки счастливого детства… Без этого дальнего инкубатора, без райской теплицы превратились бы, может быть, в могущественнейших и хитрейших зверей, но людьми бы не стали.
…Но потом это кончилось. Настала эпоха Великого Голода.
Похоже, это было сопряжено с нашествием ледников.
Может быть, и с какими-то другими катастрофическими обстоятельствами… Как бы то ни было, Природа перестала давать даровую кормежку.
И тогда включился со страшной силой Поиск. Стали хватать что попало. Стали пробовать травы и грибы, жевать листья и ветви, копать коренья, питаться и насекомыми, и земноводными, и улитками, и червяками (что и поныне запечатлелось в меню некоторых народов).
Стали ловить рыбу. И стали охотиться, как это делают, кстати сказать, и шимпанзе, когда с растительными продуктами становится туговато.
Выжили тогда те, у которых в дополнение к основному вегетарианскому складу оказалась в организме и некая, пусть и не шибко развитая, плотоядность, о чем ныне свидетельствует наличие скромных, но все же клыков. У одних меньше, у других больше…
В те времена приходила кое-кому в череп и такая идейка — покушать своего братца или там дедушку, в чем-нибудь провинившихся или просто так. А вдруг вкусный. Кому нравилось — продолжали, возводили в обряд, в традицию…
Сколько продолжалась эта серьезная эпоха, сказать трудно, бесследно не прошла и она…
Один из признаков, намекающих, что мясоедство развивалось именно в ледниковый период: большинству людей именно зимой и в периоды похолодания больше хочется мяса, и усваивается оно лучше и вредит меньше в холодное время и в северных широтах. Чем севернее, тем труднее прожить без охоты и рыболовства; в жару же мясные и рыбные блюда и менее вожделенны (минус привычка, конечно), и гораздо более вредоопасны.
В эпоху Великого Голода и зародились земледелие, скотоводство. И огонь был приручен, и пошла жарка-парка и пищевое изобретательство, постепенно переходившее в пищевые нормы, обычаи и предрассудки… И ремесла двинулись в путь, и экспериментальная магия…
А когда мать-земля вернула свои растительные щедроты, отказаться от охоты и рыболовства, от хищничества, иным словом, было уже трудно: вошли во вкус. Да и скотоводство уже наладилось, и без свежего мяса неудобно было принимать гостей…
