обязательно курсируют патрули. Шайтан их задери…
Василий Авраамович промолчал, мысленно согласившись с опытным разведчиком. Да и не успел бы ничего сказать — тот потушил фонарь, распрямился; и, известив товарищей об установлении места нахождения, первым вошел в лес…
Справа, градусов под сорок пять сквозь частокол древесных стволов отчетливо пробивался свет. Однако старший лейтенант Ахметов упрямо вел группу опушкой леса.
— Почему не идем на прожекторы? — шепотом спросил у старшины Арлетова генерал.
— Немцы в лесу могли заминировать подходы к «Зоне» — они большие выдумщики по этой части, — так же тихо отвечал специалист по подрыву и разминированию. — Днем я бы провел группу, пользуясь интуицией и простым щупом, а ночью это почти невозможно. Поэтому далеко в лес не углубляемся — идем вдоль дороги.
Опасливо продвигались вперед с четверть часа, пока пробивавшийся свет не оказался строго справа.
— Еще одна дорога, — обернувшись, предупредил командир.
— Кажется, я узнаю это место, — поспешил сообщить Дьяконов. — Именно сюда повернула машина и метров через триста остановилась у поста со шлагбаумом.
— Значит, прожекторы горят на посту?
— Да, приблизительно там.
— Ясно. Идем вдоль дороги. Далеко в лес не заходим.
Выбирая просохшие проталины, разведчики осторожно двинулись дальше, пока горящие круги двух мощных прожекторов не оказались на расстоянии сотни метров. Остановились, рассредоточились по обочине и, прикрывая глаза от слепящего света, принялись наблюдать…
Собственно постом называлось небольшое сооружение из бетонных блоков, возведенное слева от дороги. Поверх блоков были уложены мешки с песком, а из-за мешков выглядывало хлипкое деревянное строение. Кто-то из разведчиков приметил торчащий ствол пулемета и каску дежурившего возле него фрица. С плоской крыши строения подступы освещали прожекторы, сбоку блестел полосатый шлагбаум, преграждающий дорогу автомобильному транспорту.
Ахметов знаками отправил по одному бойцу в обе стороны. И, глянув на фосфорные стрелки наручных часов, тихо шепнул:
— Ждем.
— А как же эти ребята? — не поворачивая головы, справился генерал. — Они мин не опасаются?
— Напролом не полезут. Тропинки найдут, по которым сами фрицы ходят, — со знанием дела отвечал Арлетов.
Через час вернулся Николаев.
— От поста к западу тянется плотный ряд колючей проволоки. Метров на двести пятьдесят — триста, — доложил он результаты разведки. — Видел идущий вдоль забора патруль — три солдата с собачкой.
— Снаружи?
— Нет, внутри огороженной территории.
— «Зона» не просматривается?
— Дальше видны только прожекторы и участки освещенного ими леса. Все.
Разведчик, посланный к востоку от поста, обрисовал похожую картину: метров триста сплошного забора из колючей проволоки, вдоль которого шляется патруль с немецкой овчаркой.
— Что будем делать? — спросил заместитель — лейтенант Николай Гришин.
Ответ командира прозвучал буднично:
— Отойдем подальше от поста, пролезем внутрь и подменим патруль.
Сказано — сделано. Теперь лидером стал старшина, вооружившийся тонким металлическим щупом. Петляя меж снежных островков, медленно подошли поближе к колючке — к правому углу охраняемой территории. Дождались троицу немцев и засекли время, чтобы вычислить интервал движения. Получилось двадцать пять минут.
— Судя по скорости движения — патруль один, — орудовал кусачками подрывник Арлетов. — Иначе интервал был бы короче.
— Верно мыслишь, — отогнул концы обрезанной проволоки старлей и приподнял повыше следующий ряд. — Пошли, ребята!
Разведчики друг за другом пролезли под проволокой и распластались в сотне метров от забора с подветренной стороны — чтоб не учуяла собака.
— Василий Авраамович, — позвал командир.
— Да.
— Вы останетесь здесь, пока мы разберемся с немчурой.
— Ясно.
— Капитан Антипенко, рядовой Кизилов — вы тоже сидите здесь. Остальные за мной!
Наиболее опытные бойцы уползли следом за Ахметовым…
Пунктуальные немцы появились ровно через установленный интервал. Офицеры и рядовой Кизилов на всякий случай приготовили оружие, вжались в холодную землю и с напряжением наблюдали за приближавшимися фигурами…
Дьяконов ничего не разглядел и почти ничего не понял. Немецкие солдаты попадали одновременно, не издав ни единого звука. Лишь коротко заскулила собака, известив затаившихся «зрителей» о молниеносной победе разведчиков.
— Похвально, — оценил генерал-майор. И, повернувшись к рядовому, поинтересовался: — Ножи?
— Так точно, — ответил тот нервным смешком. — Ахметов с Гришиным с пятнадцати метров ни одного промаха не дают!
Генерал уважительно покачал головой, а смершевец почему-то нехорошо скривил губы…
— Давайте же, Василий Авраамович! Переводите!
Приложив к уху ладонь, Дьяконов дослушал диалог до конца и перевел:
— Часовой сквозь приоткрывшееся круглое окошко спросил пароль и почему-то первым назвал цифру «четыре». Унтер-офицер ответил цифрой «семь».
— И все?
— Все. Калитка открылась, и унтер с двумя солдатами прошел в «Зону».
— Ну и отлично! Теперь нам известны пароль с отзывом: «семь» и «четыре».
— Подождите, Фарид, что-то не так, — призадумался генерал.
Минут сорок назад группа разделилась. Лейтенант Гришин, сержант Николаев и рядовой Кизилов переоделись в мундиры убитых немецких патрульных и остались накручивать круги вдоль колючки. Троицу было не отличить от настоящих фрицев, разве что не хватало овчарки. Остальных командир привел к бетонному забору, на котором через равные промежутки красовались ровные белые надписи на немецком: «Стой! Запретная зона». После аккуратного изучения с приличной дистанции, обнаружили вышки с пулеметами по углам охраняемого объекта и единственную брешь, сквозь которую возможно было просочиться внутрь — массивные металлические ворота.
— Они! — узнал огромные черные створки Дьяконов.
Вскоре засекли еще один патруль, неспешно «гулявший» вдоль мрачного серого забора четырехметровой высоты. Решили подобраться ближе и разнюхать, каким образом караул пропускает патрульных за ворота…
Ничего не изменилось вокруг за эти сорок минут. Та же темень, те же слепящие прожектора с пулеметных вышек и с высоких воротных столбов. Та же холодная промозглая погода. Пожалуй, только звуки канонады, доносившиеся с запада, стали немного ближе и громче, чем прежде.
— Что вам не нравится в пароле и отзыве, Василий Авраамович?
— Я не понял одной детали: почему пароль назвал тот, кто находился внутри, а отзыв озвучил стоявший снаружи унтер?
— Очень просто, — едва не рассмеялся старлей, — унтер-офицер — начальник караула, поэтому и спрашивает пароль.
— Сомневаюсь. Все это мало походит на немцев и совсем не походит на охрану секретного объекта.
— В таком случае… Если у вас есть сомнения — думайте быстрее, товарищ генерал, — ерзал под кустом стерший лейтенант, — времени у нас маловато. Возможно, уничтоженный нами патруль должен скоро смениться.
Белый офицер улыбнулся — слово «товарищ», было в ходу в частях и соединениях царской армии, но в таком контексте и применительно к нему никогда не употреблялось. Большевиков, отнявших у него Россию, семью, карьеру и веру в будущее, он ненавидел. Однако в сорок первом эмоции решительно поутихли, а к сорок пятому ненависть окончательно ушла, уступив в душе место снисходительной нелюбви.
— Да-да, я постараюсь, — заверил он. — Предлагаю дождаться следующего визита патрульных.
— У нас нет столько времени — новый патруль сменится часа через два-три. И зачем нам дожидаться его смены?
— Хотелось бы еще раз услышать пароль с отзывом…
— Внимание, калитка! — предупредил Серега Арлетов.
В левой створке действительно скрипнула калитка, из «Зоны» вышли два солдата и направились по дороге к посту.
— Должно быть, меняют тех, кто дежурит в домике у шлагбаума, — предположил Ахметов.
— Вот и послушаем…
Томиться в ожидании сменившихся фрицев не пришлось — видать, в фанерном домишке, спрятанном за мешками с песком было жутко холодно. Не прошло и трех минут, как на дороге показались две семенившие легкой трусцой фигуры с поднятыми воротниками шинелей. Руки в карманах, висящие на длинных ремнях автоматы качаются и хлопают хозяев в такт коротким шагам по задницам…
Долговязый солдат, подбежавший к воротам первым, дважды ударил кулаком в темное железо. Щелкнул засов, отварилось круглое оконце.
