Архивные кадры демонстрируют человека в штатском, что-то спокойно объясняющего. Ему вежливо аплодируют представители ООН.
– «…уверяет, что он смог бы наставить пакистанского диктатора на путь разума. Но последний заперся в своем бункере…»
Фотография бункера.
– «…не желая никого принимать. Финансовые круги в панике, показатель Доу Джонса упал…»
На экране – мусорные корзины Уолл-стрит, заполненные обесцененными акциями.
Смена кадра, внизу бегущей строкой – непонятные внеземные символы.
Замедленные кадры взрывающейся Земли крупным планом.
Куски континентов медленно разлетаются в разные стороны в безвоздушном пространстве. Панели стен домов, машины, оторопевшие люди плывут в звездной пустоте.
Рауль и Саманта, остолбенев, смотрят друг на друга.
– Чушь! – восклицает она вдруг и хохочет.
У Рауля вид озабоченный. Он не говорит ни слова.
– Это совершенно невозможно. Рауль все так же неподвижен.
– Эй! Рауль, проснись. Ты что, попался на это? Все подстроено, взорвали какой-нибудь пластиковый шар, чтобы мы поверили в эти небылицы. Пользуются тем, что мы и так на нервах!
Рауль размышляет.
– Саманта, а вдруг это действительно произошло?
– Неужели ты дашь себя провести? Ты, великий ученый! Ты думаешь, вправду диктатор не-помню-чего по имени «А-пчхи» может…
– А что если?..
– Не знаю. Это – просто безумие! Рауль приходит в себя:
– В любом случае тогда…
– Это совершенно немыслимо.
– Или…
– Нет, конечно, нет.
Саманта и Рауль смотрят друг на друга некоторое время и говорят в один голос:
– Черт! Они это сделали.
– Так-так, сохраняем спокойствие, сохраняем спокойствие, – говорит Рауль медленно.
– Ох-ох-ох! Да, обухом по голове. Многовато для одного дня. Не знаю, как ты, но я устала, так устала… уф.
Саманта кружит по помещению, глядя в пол, потом садится в уголке.
– Не паниковать. В конце концов, не от чего впадать в отчаяние. Мы встретили… «внеземных обитателей», которые нас проинформировали, вежливо, очень вежливо, подчеркиваю, о том, что… ну… наша родная планета, Земля, взорвалась и, таким образом, больше не существует. Так-так-так.
– Так-так-так… – повторяет она, как эхо.
– Это возможно, все возможно. Особенно в наши дни. Эпоха контрастов и сюрпризов, не так ли? Не будем волноваться. Не стоит драматизировать. Не стоит сгущать краски.
– Ну, краски-то и без того густоваты…
Рауль плохо справляется со своим смятением. Он тщетно пытается успокоиться:
– Что бы ни случилось, надо всегда сохранять присутствие духа. И ясный разум. Ситуация под контролем, я живой. Вы тоже живы. Мы так часто сетуем на свою судьбу. Помню, однажды я потерял ключи… вы не можете себе представить, как я перенервничал. Из-за ключей! Я вообразил себе черт-те что. Испугался, что мне придется спать на улице. А на самом деле они завалились под подкладку. В кармане пиджака была дырка! Представляете, просто маленькая дырка!
Он шумно, глубоко дышит.
Саманта начинает рыдать.
– Мы пропали, Рауль! Больше нет Франции, нет Европы, континентов! Нет людей, зверей, растений, океанов. Ничего. Пшик. Улетели. Испарились, Рассеялись.
Саманта плачет, стонет и беснуется. Потом ее плач переходит в смех, все более и более безумный.
– С тобой все в порядке? – встре-воженно спрашивает Рауль.
Саманта внезапно умолкает. Она словно пьяная.
– Саманта, ты в порядке? Саманта в прострации, не отвечает.
Рауль трясет ее за плечо, она остается неподвижной.
Он нежно хлопает ее по щекам. Она не реагирует.
