Дело в том, что и небольшой группе разведчиков было нелегко покинуть военную базу незамеченной — дороги и все прилегающее пространство, как правило, находились под пристальным наблюдением исламских партизан или им сочувствующим. Стоило парочке машин выехать за ворота, как моджахеды тут же получали известие по радио или с помощью оптического сигнала. К примеру, почти каждый афганец с младых лет употребляет несвар, который носил с собой в небольшой металлической коробочке с тщательно отполированной внутренней стороной крышки. Чем не зеркало? И отраженный от такого «зеркала» солнечный луч чудесным образом видно с гор за несколько километров.
Приходилось на полную катушку включать мозги и смекалку. В конце концов, приспособили для выезда на «маскарад» небольшие трофейные автомобили: «Тойты», «Симурги», «Нисаны»… Перед операцией эти машины вкатывали в кузова огромных грузовиков и закрывали от посторонних глаз тентами. Там же прятались переодетые разведчики. Прокатившись по шоссе с десяток километров, колонна сворачивала на безлюдную грунтовку, машины выкатывали по прихваченным с собой доскам; в них тут же усаживались спецназовцы, и через пару минут новоиспеченный «духовский» караван растворялся в пустыне. Грузовики же, сделав для приличия пару кругов вокруг базы, как ни в чем ни бывало возвращались на базу.
Не обремененные логикой и прозорливостью душманы частенько попадались на эту уловку. А спецназ продолжал успешно перехватывать и громить караваны с оружием и боеприпасами…
Глава первая
Пакистан, учебный лагерь в городке Чаман
4 апреля 1987 г
Инженер решил вернуться раньше. Что проку лишнюю неделю болтаться по северо-восточным провинциям? К этому часу не осталось ни одного заряда к ПЗРК, ни одной гранаты. Обычные боеприпасы были на перечет. Заканчивалось продовольствие и медикаменты, садились батареи к рации. От некогда многочисленного и мощного отряда осталась половина. Да и раненным бойцам требовалась срочная медицинская помощь…
«Маккартур обязан меня понять. Обязан! И он на моем месте поступил бы так же!.. — убеждал сам себя полевой командир, медленно и наугад взбираясь вверх по крутому склону. — К тому же мы возвращаемся не с прогулки и не с нулевым результатом. Пять уничтоженных воздушных целей. Пять! Ведущий вертолет, к сожалению, вчера ушел — четыре последних ракеты его так и не достали. Наверное, за его штурвалом находился очень опытный летчик. Зато ведомый упал где-то на северо-западе от пожарища — он точно был поврежден двумя нашими ракетами! Я видел это лично…»
Примерно с такими мыслями Гаффар довел отряд до вершины длинного хребта и повернул на восток.
Да, случившиеся промахи не умоляли заслуг группы. Год или два назад ни моджахеды, ни их американские друзья даже не мечтали о подобных результатах. И это тоже обязаны учесть Маккартур с главным военным советником. Обязаны!
Узнав о содержании срочного радиодонесения, Маккартур понял и не осудил Гаффара. Почему, собственно, не понять командира группы, добившейся уникального результата? Пять воздушных целей! Раньше о таком и впрямь не мечтали.
Вот только главный военный советник — грузный полковник лет сорока пяти — воспринял известие о возвращавшейся раньше установленного срока группе по-своему. Прочитав сначала расшифровку короткого сообщения полевого командира, а тремя часами позже получив секретную депешу от местных ребят из ЦРУ, он помрачнел и надолго задумался; скоро его толстая кубинская сигара пеплом обрушилась на стол. Все предыдущие победы Гаффара разведка неизменно подтверждала, с последней атакой боевого Ми-24 вышла неприятная заминка…
Вызвав к себе капитана, советник плеснул в два бокала хорошего виски и сказал:
— В целом Эдди, твой Гаффар поработал неплохо. Неплохо, относительно того, что мы имели раньше. С этим фактом не поспоришь… Но пойми меня правильно, парень: тридцать зарядов на четыре сбитые цели — многовато.
— Почему четыре? Я слышал пять, — сделав добрый глоток, осторожно уточнил Маккартур.
— Тридцать ракет многовато и для пяти воздушных судов. А в случае с Гаффаром их ровно четыре, Эдди. Четыре. Боевой вертолет, по которому группа произвела два пуска за час до наступления темноты, благополучно приземлился в пятнадцати километрах от аэродрома Джелалабада. Мне только что принесли отчет разведки о последней операции группы. Вот почитай…
Он бросил на стол белоснежный листок с ровными строчками печатного текста. Листок скользнул по лакированной столешнице и остановился на самом краю — в сантиметрах от локтя молодого американца.
— А экипаж? — спросил тот, поворачивая листок к свету.
— Экипаж жив. Вертолет, получив повреждения, произвел вынужденную посадку. Да ты читай — там все написано… — скучающе барабанил полковник пальцами по столу.
Вздохнув, он немного подвинул кресло и развернул грузное туловище к работающему кондиционеру. Наслаждаясь прохладным потоком, прикрыл глаза и нехотя продолжал назидательным тоном:
— Во всяком случае, насколько я знаю русских, они обязательно восстановят свой вертолет и перегонят его на аэродром. Так что… не все так хорошо как кажется на первый взгляд. И в Штатах, Эдди, нам с тобой обязательно напомнят о расточительности выпускников здешней учебной базы. А ведь за подготовку этих ребят отвечаем мы с тобой, верно?..
Об этом капитан знал и без военного советника. Напомнят. Сто процентов напомнят! Полковнику — в Пентагоне, а ему — в Лэнгли — в штаб-квартире ЦРУ. Да, за все то оружие, что поставляется в Афганистан, Соединенные Штаты получают деньги. Его страна никогда и ничего не делает бесплатно, или, по крайней мере, не просчитав скорой выгоды в будущем. В случае с ПЗРК «Стингер» ситуация складывалась иной — выходящей за определение «военный бизнес». Политическое руководство Штатов попросту решило отомстить Советам за позорное поражение во Вьетнаме. Потому и поставляло ракеты практически за бесценок. Однако это не снимало с полковника и капитана ответственности за качество подготовки расчетов ПЗРК «Стингер».
Ознакомившись с донесением коллег из разведки, Маккартур бросил на стол бумажку. Новость не обрадовала. Для нормальной статистики результаты свободной охоты Гаффара не подходили. Просто не лезли ни в какие рамки! Нормальная статистика — это четыре-пять ракет на одну сбитую или сильно поврежденную воздушную цель. Если бы вышло три — его с полковником представили бы к медалям «Почета». А тут больше семи.
— Что будем делать? — мрачно выдавил он, допивая алкоголь с благородным коричневатым оттенком.
Советник встал, помассировал ладонью затекшую поясницу. Разлив остатки виски, подпалил сигару. И, выпустив клуб дыма, пристально посмотрел на молодого человека:
— Собирайся.
— Куда? — оторопел тот.
— Придется проветриться до северного приграничного района. Тебе же известен тот перевал, по которому группа пойдет в Пакистан?
— Известен. Я сам разрабатывал маршрут.
— Вот и встретишь Гаффара на перевале.
Пока Эдди ровным счетом ничего не понимал и, часто моргая, пялился на полковника.
— Зачем? — только и смог он выговорить.
— Заберешь раненных, подкинешь свежих бойцов с провизией, боеприпасами, зарядами для ПЗРК, медикаментами… И убедишь вернуться в район джелалабадского аэродрома.
— Но для чего?
— Что ты заладил: зачем, для чего?! — отшвырнул советник недокуренную сигару. — Неужели не доходит?
Маккартур недоуменно качнул головой.
— Поврежденный Ми-24 охраняется небольшим подразделением десантников. Завтра утром русские пошлют туда группу инженеров и пару пилотов. Согласен?
— Возможно.
— Уверяю: пошлют! Можешь не сомневаться. Они не так богаты, чтобы разбрасываться дорогостоящей техникой. А десять, от силы пятнадцать человек — не такая уж и грозная военная сила.
Кажется, Эдди начал вникать в замысел собеседника. Задумчиво посмотрев на него, спросил:
— Вы хотите устроить там засаду?
— Именно. И устроит ее твой Гаффар. Раз уж не сумел сжечь чертову «вертушку» двумя ракетами.
Пару минут посидели молча. Советник раскуривал новую сигару, капитан допивал виски. Звякнув донышком опустевшего бокала о столешницу, выдохнул:
— Неплохая идея. Но есть одна сложность… Как я по-вашему уговорю этих оборванных, уставших и голодных дикарей повернуть назад? Это мы с вами со всех сторон обложены присягой, высоким жалованием; наконец, желанием отомстить Советам. А они? Что движет ими? Только фанатичная вера в Аллаха, Шариат, да дикая злоба…
— Хм, все очень просто, парень, — улыбнулся пожилой полковник, затем обернулся к сейфу, щелкнул замком и взял с полки пять пачек зеленоватых банкнот. Бросив их на стол, кивнул: — От хороших премиальных еще никто не отказывался.
Офицер разведки неуверенно взял деньги, повертел одну из пачек…
— Бери-бери, там пятьдесят тысяч, — подбодрил шеф. — В отряде осталось сорок моджахедов. Рядовым по одной, Гаффару — десять. И еще скажешь следующее: вернутся, уничтожив вертолет с технической группой — получат столько же.
Вероятно, эти деньги были из фонда главного военного советника; ему выделялась из бездонных недр Пентагона некая сумма для поощрений особо отличившихся афганцев, а также для подкупа чрезмерно независимых и несговорчивых старейшин племен и полевых командиров.
«Что ж, идея стоящая — необходимо поразмыслить, — медлил с ответом Маккартур. — Деньги не мои и это, несомненно, плюс. Но к перевалу придется
