Леонардо да Винчи и Братство Сиона

CE CHEVAL DE DIEU JARCHEVE CE DAEMON DE GARDIEN A MIDI POMMES BLEUE

(ПАСТУШКА HE ИСКУШЕНИЕ ЧТО ПУССЕН ТЕНИЕРС ДЕРЖИТ КЛЮЧ 681 У КРЕСТА И ЭТУ ЛОШАДЬ БОГА Я ЗАВЕРШИЛ [ИЛИ УБИЛ] ЭТОТ ДЕМОН ХРАНИТЕЛЬ В ПОЛДЕНЬ [ИЛИ НА ЮГЕ] ГОЛУБЫЕ ЯБЛОКИ)

Расшифровка этого кода была гораздо сложнее, чем первого. При чтении отмеченных букв в этом случае получается REX MUNDI (на латинском языке «Король мира») — гностический термин, означающий бога этой земли, который использовали катары), но 140 добавленных слов сделали процесс дешифровки исключительно мучительным процессом, чтобы добраться до послания «пастушка не искушение»[382]. (Интересно, что использованная система шифрования была изобретена французским алхимиком Блезом де Виньер, который был секретарем Лоренцо де Медичи.) В окончательном виде послание представляет собой полную анаграмму надписи на надгробном памятнике Марии де Негр (о которой мы расскажем в следующей главе). Хотя сомнений в правильности дешифровки практически нет, было сделано множество попыток объяснить — зачастую из чистого воображения — или выяснить смысл посланий. Но удовлетворительного ответа получено не было. (Самое последнее объяснение сделали Эндрюс и Шелленбергер, о чем рассказано в приложении II.)

Однако возникла проблема: Филиппе де Шеризи, заместитель Пьера Плантара де Сен-Клера (и его возможный преемник в качестве Великого Магистра Братства Сиона в 1984 году), признал позднее, что он сфабриковал эти пергамента в 1956 году[383]. (На прямой вопрос авторов книги «Святая Кровь и Святой Грааль» в 1979 году Плантар де Сен-Клер заявил, что Шеризи просто скопировал их, но такое объяснение никого не удовлетворило[384].) Как бы ни относились к пергаментам, следует признать, что они пользуются огромным успехом в качестве классической шарады для времяпровождения, но слишком ненадежны, чтобы служить основным направлением исследования истории Соньера.

Но если священник не нашел пергаментов, может быть, он все же нашел какое-то сокровище — во что верят очень многие. Он, несомненно, нашел в церкви небольшой мешочек со старыми монетами и украшениями, но эта местность столь богата с археологической точки зрения, что такая находка вряд ли возбудила бы тот интерес, которым окружена история Соньера. Многие верят, что он обнаружил подлинную пещеру Аладдина со столь огромными богатствами, что он и его знаменитые друзья не смогли их растранжирить: какая-то часть сокровищ все еще остается и ждет предприимчивого человека, который найдет ее. Было высказано предположение, что продуманная символика убранства церкви вместе с различными зашифрованными посланиями, такими как пергамент «Синие яблоки», содержат ключ к тому, где можно найти оставшуюся часть сокровищ.

Это очень романтичное, но совершенно нелепое предположение. Во-первых, в этом случае остается необъясненной нерегулярность поступления наличных; во-вторых, создание карты с указанием места хранения сокровищ было бы неумным деянием, если священник был намерен оставить деньги себе. И последнее, если церковь представляет собой одну большую карту с указанием места хранения сокровищ, то использованная символика весьма странная и эзотерична до крайности. Если он хотел оставить деньги себе, то вряд ли он стал составлять карту их поиска (сколь сложной она бы ни была) для широкой публики, если же он хотел, чтобы их нашли определенные люди, то почему бы просто не рассказать им об этом? Кроме того, факт обнаружения сокровища не может объяснить того, почему богатые и влиятельные люди хотели посетить священника отдаленного прихода на вершине холма. Учитывая все это, представляется наиболее вероятным, что Соньеру кто-то за что-то платил — за какую-то службу, требующую его присутствия в Ренн-ле-Шато: он продолжал жить там даже после того, как ему приказали покинуть деревню. Его деятельность показывает, что он что-то искал: об этом свидетельствуют ночные раскопки на церковном участке, продолжительные прогулки в ближайших окрестностях и даже долгие поездки в места более отдаленные, которые занимали по несколько дней. Но факт его пребывания в Ренн-ле-Шато был столь важен, что во время его отсутствия Мари Денарно регулярно отсылала заранее подготовленные письма в ответ на полученную корреспонденцию; подразумевалось, что он в этот момент слишком занят и не может сделать это лично. (Некоторые из таких подготовленных ответов были найдены среди его бумаг после смерти.) Новое в истории Соньера появилось в 1995 году, когда эзотерик Андре Дузе представил макет, представляющий собой рельефный ландшафт, который Соньер якобы принял и утвердил сразу перед смертью[385]. Это был макет местности с холмами и долинами, реками и дорогами, где на склоне одного из холмов стояло квадратное здание. Якобы это была местность вокруг Иерусалима, где были показаны такие места, как Гефсиманский сад и Голгофа. Однако ландшафт макета не имел абсолютно ничего общего с местностью вокруг Иерусалима: возможно, на нем были места вокруг Ренн-ле-Шато. Мог ли Соньер предвидеть превращение его родных мест в Новый Иерусалим?[386] Можно потратить всю жизнь, изучая возможные варианты разгадки тайны Ренн-ле-Шато: может быть, тайна для того и создана, чтобы служить ложной целью? Хотя эта история, несомненно, весьма важная, она отвлекает внимание от равно интригующего поведения других в этой округе. В это дело вовлечены и другие священники соседних приходов, включая начальника Соньера Феликса-Арсена Биллара, епископа Каркассона. Он якобы послал Соньера в Париж и демонстративно не замечал его эксцентричного и скандального поведения. (Только после его смерти в 1902 году его преемник наказал Соньера.) И сам Биллар был вовлечен в сомнительные финансовые сделки[387].

Больше других из этой клики священников вокруг Соньера известен аббат Анри Буде (1837—1915), который был священником в Ренн-ле-Бен с 1872 года. Мудрый, ученый и сдержанный человек — по темпераменту прямая противоположность Соньера, — он тоже был вовлечен в странную деятельность. В 1886 году он опубликовал эксцентричную книгу «Le vraie langue celtique et le cromleck de Rennes- les-Bains» (Подлинный кельтский язык и кромлех[388] Ренн-ле-Бен), которая до сих пор озадачивает исследователей. На первый взгляд, книга посвящена двум темам: абсурдной теории, заключающейся в том, что многие древние языки — кельтский, иудейский и так далее — являются производными от англосаксонского, включая смешные примеры того, как названия мест в округе Ренн-ле-Бен произошли от английских корней; а также описанию различных мегалитических памятников в этой местности. Буде был уважаемым местным историком и антикваром, но теории, которые он выдвигал, были столь абсурдны, что, по мнению многих, скрывали в себе другое, тайное, послание — нечто подобное литературному эквиваленту декора церкви Соньера. Некоторые даже предполагали, что одно дополняет другое и, рассмотренные вместе, они укажут путь к «сокровищу». Если это так, то никто не смог расшифровать послание, и книга Буде остается сейчас столь же загадочной, как и в то время, когда она была опубликована. Однако другая его деятельность была такой же, как и деятельность Соньера: известно, что он изменял надписи на надгробиях и перемещал ориентиры этой местности.

Некоторые считают Буде подлинным автором всех строительных работ Соньера, и выдвигались предположения — такие, как у Пьера Плантара де Сен-Клера, подтверждения не получившие, — что Буде и был плательщиком Соньера[389]. Но Буде важен для нас также в качестве другого главного действующего лица в этой запутанной интриге: Плантар де Сен-Клер лично написал предисловие к факсимильному изданию в 1978 году книги «Le vraie langue celtique» и владеет землей неподалеку от Ренн-ле-Бен. Кроме того, на кладбище старой церкви Буде стоит маркер, отмечающий участок земли, которую Плантар де Сен-Клер зарезервировал для своей могилы.

Еще одним клерикалом из окружения Соньера был аббат Антуан Гели, который служил приходским священником в деревне Коастасса, расположенной на другой стороне долины реки напротив Ренн-ле-Шато. Первого ноября 1897 года престарелый Гели (ему было под семьдесят) был зверски убит. Он умер от множественных ударов по голове, нанесенных человеком, который был допущен в пресвитерию и вел разговор со священником. Гели был другом Соньера — последний оставил запись в своем дневнике от 29 сентября 1891 года о нескольких встречах с ним и несколькими другими людьми, всего лишь через восемь дней после записи о том, что «найдена гробница». В период перед убийством Гели явно жил в страхе, держал дверь запертой и впускал только племянницу, которая приносила ему еду. И он недавно получил большую сумму денег — около 14 000 франков, — о происхождении которой никто ничего не знал. Он спрятал их в церкви и дома, но были найдены бумаги, где были указаны тайники. Практически все деньги