— Товарищ подполковник, из третьей батареи прибыли с донесением!
— Пригласи сюда.
Не узнать было в вошедшей девушке Любовь Попову. Гимнастерка порвана. Руки исцарапаны. На лице кровоподтеки.
— Воды… — первое, что вымолвила она.
Ей принесли стакан, второй. Утолив жажду, девушка достала пакет.
— Комиссар Егупов послал меня… Срывающимся хриплым голосом Люба рассказывала о бое батареи с танками.
Танки противника прорвались к мосту через Сухую Мечетку, намереваясь захватить его. Орудийные расчеты уничтожили танки. Но и зенитчики понесли потери. Вышли из строя три орудия. Политрук Егупов собрал бойцов в одну группу. Встретили вражеских автоматчиков огнем из карабинов, пулеметов, забросали их гранатами. Мост удержали…
— И как же удалось пройти сюда? — спросил Манухин Попову.
— Где бурьян погуще — я туда. Ползла…
— А обратно на батарею доберетесь? — посмотрел на девушку Герман.
— Дорога знакомая…
Попова пошла в обратный путь не одна. Более двадцати бойцов, вооруженных автоматами, пулеметами, направились на помощь третьей батарее…
— Обстановка сложная, — проговорил Манухин, глядя на Германа. — Не перейти ли нам на запасной КП?
— Да, пожалуй, верно, — ответил командир.
Ночью штаб переместился в блиндажи, оборудованные в крутости берега в районе Спартановки, ближе к тракторному заводу. Связь была налажена, как только запасной КП. стал действующим.
Несколько раз уже звонили сюда, в штаб полка со второй батареи. И где-то около полуночи снова позвонил Новицкий.
— Лейтенанта Черного доставили ко мне на батарею, — доложил командир второй.
— Черного? — удивился и в то же время обрадовался Герман. — Докладывали, что он погиб…
— Ранен.
…Надвигались сумерки. По дорогам и тропам, которые вели от огневых позиций к Спартановке, двигались раненые. Кто опирался на палку, кого поддерживали под руки товарищи, некоторых несли на носилках. Петухов осторожно и бережно нес на руках лейтенанта Черного. Медленно переставлял пораненные мелкими осколками ноги Синица.
«Скорее добраться бы на медпункт», — беспокоила мысль Петухова, когда они уходили с батареи, где оставался один Громов. Но преодолеть расстояние от Орловки до Спартановки оказалось не так просто. Повсюду рвались снаряды, ухали бомбы. Нужно было дождаться вечера. И первую остановку Петухов сделал недалеко от огневой своей батареи. Расположились в кустарнике.
Со стороны Орловки донесся раскатистый выстрел. Такой звук Петухов мог различить среди любого грохота: это ахнуло их орудие. «Громов выстрелил последний снаряд», — подумал Свирид, и перед глазами возникла картина горевшего танка.
Послышался взрыв, затем второй. «Громов бросил противотанковые», — Петухов посмотрел в сторону огневой пятой батареи. На том месте, где стояли зенитки, поднималась облаками пыль.
И хотя Петухов знал, что танки сомнут последнее уцелевшее на батарее орудие, но в момент, когда это произошло, у него защемило сердце.
— Погиб… — с горечью проговорил Свирид. — Погиб коммунист Громов…
— Жаль, хороший был человек, — проникновенно произнес Синица.
Подняв Черного, все еще не приходившего в сознание, Петухов и Синица зашагали дальше.
Шли лощиной, подминая сапогами густую щетину полевых трав. У Свирида ноша тяжелая, и он снова сделал передышку. Остановились перед спуском в овраг, размытый вешними водами. Петухов уложил Черного на белый, как простыня, ковыль. Рядом сел Синица, протянув уставшие ноги. Взглянул на овраг, заметил невдалеке солдат в касках.
— Неужели фрицы?
— Да, похоже, — подтвердил Петухов. Очнувшийся Черный понял, в чем дело.
— Оставьте меня, ребята, а сами идите, — выдавил он ослабшим голосом.
Свирид ничего не ответил, но про себя подумал, что он должен любой ценой спасти командира. Вблизи разорвалась мина. Шлепнулась вторая, третья. «Как же быть?» — Петухов знал, что раз гитлеровцы заметили их, то будут преследовать. Переложив Черного на плащ-палатку, Петухов быстро поволок его вниз по песчаному скату оврага. Охая и чертыхаясь, следом скатился кубарем Синица. Минометный обстрел прекратился.
— Обвели фрицев вокруг пальца, — довольный удачей, проговорил Петухов, когда они очутились между деревьев на дне оврага.
Наконец они добрались до Спартановки. Трудно было узнать знакомое здание школы. Стены зияли провалами. Левый угол здания обвалился, превратившись в груду битого кирпича. Уцелела лишь та часть школы, где размещался медицинский пункт. Но в нем никого не оказалось, кроме бойца, охранявшего оставшееся имущество.
— Пойдем на вторую, — предложил Синица.
— И верно! — ухватился за эту мысль Петухов. — Это же недалеко.
Вскоре они приблизились к огневой второй батареи. Петухов облегченно вздохнул, увидев нацеленные в небо стволы зениток. При бледном свете луны они казались какими-то таинственными птицами- великанами, вытянувшими длинные шеи.
Часовой, издали заметив людей, окликнул:
— Стой, кто идет?
— Петухов и Синица! — отозвался Свирид.
Кто-то из бойцов, находившихся поблизости, поторопился сострить.
— Синица едет на Петухе!
Но брошенная шутка оказалась неуместной. Батарейцы увидели на руках бойца раненого лейтенанта. Прибежал Новицкий.
— Петухов? Откуда?
— С пятой. А это лейтенант Черный.
— Семен Черный! — словно не веря своим глазам, воскликнул Новицкий. — Отнесите на медупнкт, — приказал он стоявшим здесь бойцам.
А Петухова и Синицу Новицкий пригласил к себе в землянку. Спросил:
— Это и все от батареи?
Петухов рассказал, что произошло на пятой при отражении атаки фашистских танков. Свирид вынул из кармана небольшую книжечку и передал ее находившемуся здесь политруку Михайлину…
— Да… Громов… — проговорил политрук, развернув партбилет.
Наступило молчание. Его нарушил Новицкий.
— Оставайтесь здесь, — сказал он Петухову и Синице. — Теперь опять будете на второй. Спартановку поможете защищать…
О доставленном на вторую батарею Черном доложили на КП полка. Оттуда пришла «санитарка» с врачом Ковальским. Новицкий провел его в землянку, служившую медпунктом батареи. Врач осмотрел раненого. Бок и левая рука были у него забинтованы. Худощавое лицо казалось совсем высохшим и было желтого, безжизненного цвета. Новицкому так и не удалось поговорить со своим земляком. Черный лежал в жару, бредил.
Врач обработал раны и вновь их забинтовал, делая это с особым усердием.
— Думаю, что Черный выздоровеет, — обнадеживающе сказал он, тут же сообщил, что при первой возможности переправят лейтенанта на левый берег Волги.
С тревогой провожал своего друга Новицкий. Спустившись в свою землянку, обеспокоенно спросил дежурного:
— От Сытника никаких сигналов и нет?
