глаз.
Тварь лежала у подножия крепости, суча ногами и жалобно вереща. Белое, мягкое, морщинистое брюхо мутанта вздымалось и опадало, словно огромный кузнечный мех.
Озадаченные таким поворотом дела руконоги продолжали пребывать в оцепенении. Они даже не обращали внимания на то, как обозленный дружинник, с ног до головы черный от крови руконожьего босса, кромсает их тела обоими мечами в приступе боевого безумия. Как Настя методично работает своим АК, вонзая штык в затылки багов и при этом ювелирно точно попадая в уязвимые точки между хитиновыми пластинами. И как человек на ближайшей башне вынимает из подсумка разгрузки последнюю гранату, выдергивает чеку и, не спеша, словно при сдаче норматива на метание, бросает «эфку» в цель. Не попасть в которую на таком расстоянии было практически невозможно.
— Ложись! — крикнул я на всякий случай, прячась за зубец башни и сильно сомневаясь при этом, что Данила с Настей услышат мой вопль. Они для этого были слишком заняты. Что ж, будем надеяться, что осколки оборонительной гранаты не долетят до третьего этажа…
Мне показалось, что перед смертью мутант понял, что такое упало ему на брюхо. Его последний, самый жуткий вопль раздался одновременно с глухим хлопком взрыва.
И всё.
Над полем боя повисла тишина. Та самая, которая случается в первую минуту после того, как закончена кровавая работа.
Я выглянул из-за зубца.
Выпавшие из ступора баги сваливали. Позорно побросав свои копья и топоры, чесали со всех своих многочисленных ног в разные стороны, лишь бы подальше от красной стены Бутырки.
И я их в чем-то понимал.
Их босс сейчас напоминал пустую костяную чашу с остатками давно протухшего фарша. А основная масса молотого черного мяса была разбросана повсюду. Часть стекала со стены, часть валялась на земле… Клубок влажных кишок болтался на суку корявого дерева, и какая-то шустрая ворона уже пристроилась рядом, прикидывая, с какой стороны удобнее начать обед. Да уж, не учатся ничему некоторые до тех пор, пока их кишки на дереве не окажутся. Но тогда уже учиться на ошибках несколько поздновато.
— Снайпер, ты жив?
Голос Данилы… А, вон и он сам. Привалился к стене и вяло так салютует черным от крови мечом. Я его не сразу и разглядел на фоне кирпичной кладки, сплошь залитой кровищей гигантского паука.
— Вроде того, — отозвался я. — Как сами?
— Всё пучком, — отсалютовала мне автоматом Настя. — Слушай, а ведь мы их сделали!
Общение с Фыфом не прошло даром для кио. Жаргона нахваталась… Или обстановка тюремного замка действует?
— Мы пахали, — проворчал Данила, отлепляясь от стены. — Если б Снайпер паучка не опрокинул, то этот руконог нами через час сделал бы одно большое дело. Которое называется кучей дерьма.
— Тобой бы — запросто, — хмыкнула Настя. — А об мой скелет и не такие жвалы обламывали.
Я усмехнулся. Если кио вредничает, а Данила пытается ее поставить на место, значит, и вправду все в порядке. Значит, мы победили. Вот только вопрос — надолго ли затишье? И когда теперь ждать следующего штурма?
Фыф и вправду лежал на столе, положив лапку на свой автомат. И не шевелился. Без сознания? Или… Нет! Об этом даже не хотелось думать.
— Насть, а… ты не знаешь, как шамов реанимировать? — прошептал Данила. Вонял он гораздо меньше — успел вылить на себя пару ведер из колодца. Но все равно гнилой кровью руконогов несло от него неслабо.
— Без понятия, — проворчала кио. — Может, его за отростки подергать?
Не исключаю, что она все-таки затаила на шама обиду за грубое вторжение в ее мозг этими самыми отростками, — какая женщина потерпит такое, даже если она киборг?
— Я ж говорил… натуральная баба получилась… Все мысли о том… чтоб мужика за что-нибудь подергать…
Голос был тихим, но мы расслышали. И разом бросились к столу.
— Тише, кони, тише… Голова раскалывается…
Фыф был совсем плох. Лицо белее, чем остатки штукатурки на стенах. Но главное — живой!
Я приложил к его губам флягу с водой. Он хлебнул — и укоризненно посмотрел на меня.
— Другую!
Точно! Как я мог забыть! Он же говорил, что обмен веществ у шамов такой же, как у людей.
Я поднес к безгубому рту емкость со своим стратегическим запасом. Шам глотнул, подумал, глотнул еще. Заметно дрожащая рука поднялась, попыталась задрать кверху донышко…
Намек понятен. Я осторожно влил в горло Фыфа остатки спирта, завинтил крышку и повесил обратно на пояс пустую флягу. Силен, одноглазый! Выдул без малого поллитру девяностопятипроцентного и даже не поморщился.
— А то, — осклабился Фыф, приподнимаясь на локте. И вернул мысленный комплимент: — Ты тоже ничего. Ловко кормовым зарулил. Хотя, конечно, такие способности у нас на острове детишки сопливые демонстрируют.
И, перехватив мой взгляд, пробормотал:
— Всё-всё, отключаюсь. Сам понимаешь, было оправдано ситуацией.
— А ситуация-то у нас не алё, господа хорошие, — сказал я. — Половину кормовых руконоги выкосили, да и оставшимися вряд ли Фыф управлять сможет в ближайшее время. На запах крови ближе к ночи наверняка соберутся какие-нибудь твари, но главное не это. Нео наверняка в курсе, что нас потрепали баги. И я сильно удивляюсь, что они еще не лезут на стены.
— И не полезут, — хмыкнул Данила. — У них решения быстро не принимаются. Им, прежде чем за дубины браться, надо совет мудрецов созвать, затылки почесать, вшей половить. Даже если ситуация — вот оно, иди и бери, все равно без совета никак.
— Прям как у нас, — пробормотал я.
— Порох если быстро сделаем, то точно продержимся, — сказал Данила. — Лохматые его сильно уважают, и у них самих сейчас взрывчатки нет. Иначе давно бы попытались под стену мину подвести, они это умеют. Делов-то на час — мешать черный я хорошо умею, с детства учён. Намочили, перемешали хорошенько, просушили — и готово. Если нео долго чесать репу будут, еще и отгранулируем его. Вообще нормально будет.
— И сколько ты здесь сидеть собрался? — поинтересовался Фыф. — Пока порох не кончится?
Данила вздохнул.
— Вечная проблема, да? — улыбнулся он. — Крепость захватили, теперь надо думать, как ее удержать и на кой она нам вообще сдалась.
— Ты вроде на север собирался. К каким-то людям, которых золото интересует, — напомнил Фыф.
Я навострил уши.
— На севере есть люди?
Данила пожал плечами.
— Крагг, которого ты пристрелил, говорил, что есть. Может, наврал. Честно говоря, туда мы и направлялись, а тут как на грех — почти бесхозная крепость…
— Крагг, не наврал.
Мы разом обернулись.
В дверях, потупившись, стояла Рут. Глазищи в пол, ушки горят — даже под шерсткой видно.
— Откуда ты, прелестное созданье? — поморщился Фыф. И добавил тихо: — Развели, понимаешь, детский сад из юных особей вероятного противника…
— Я спряталась, — прошептала Рут. — Увидела руконогов… и испугалась. Я гусениц боюсь. А эти большииие…
Она хлюпнула носом.
