ребятенку телепузика или шлепнуть или не шлепнуть по мягкому месту излишне громко верещащую супругу? А такие, которые резко и навсегда изменят вашу жизнь в ту или иную сторону? Как у богатыря с камнем и тремя дорогами? Когда воздух вокруг тебя вдруг становится гуще и тяжелее и время слегка притормаживает — тик… так… ожидая твоего решения?
Сейчас перед ним снова было две дороги.
— Когда можно начать обучение? — спросил Виктор.
— Завтра, — сказал старик. — А пока можешь идти.
Виктор учтиво поклонился. И сам не понял, с чего и как это у него вышло. Вроде как не собирался. Да и откуда бы ему знать, учтиво оно получилось или не очень. Однако знал — получилось именно так, как надо.
Не скрывая удовольствия на лице, старик поклонился в ответ.
Внутренне опасаясь вновь почувствовать свои ноги и заорать от боли, Виктор подумал, что было бы очень неплохо, если б старик покинул додзё первым. Несолидно как-то будущему ниндзя с совершенным ки- аем и прочими скрытыми талантами после всего ковылять к… как её? Сёдзи? В общем, к двери, на полусогнутых и при этом подвывая от боли.
— Скажите, а как мне вас называть? — поинтересовался Виктор.
Словно что-то почувствовав, старик легко поднялся со своего возвышения и направился к выходу, постукивая посохом по глиняному полу.
— Зови меня сихан[45],— бросил он через плечо.
Часть третья
Гэнин
Он выполз из додзё на коленях и минут десять растирал ступни, восстанавливая кровообращение. А после, прислонившись к фонарному столбу, торчащему у входа, кривился и кусал губы, чтобы не заорать от боли в ногах.
Понемногу последствия часового сидения на пятках стали терпимыми настолько, что Виктор смог подняться и доковылять до сарая на своих двоих.
Внутри сарая возлежал на своих матрасах Колян, уставившись в потолок с выражением оскорбленной невинности на лице. У противоположной стены, частично расчищенной от садово-уборочного инвентаря, лежал еще один свернутый матрас.
Виктор прислонился к косяку, чтобы отдышаться. Путь от додзё до сарая показался ему вечностью.
— Не, ну ты мне скажи, есть на земле справедливость? — промолвил Колян, обращаясь к потолку сарая, заросшему старой паутиной. — Корячишься тут незнамо как кто второй год — и никакой тебе благодарности. Тут же не успел человек появиться — всё. На кухню его не запрягать, на уборку территории не подтягивать, дед его к себе в ученики определил. Хоть новую войну за независимость негров развязывай.
— Ты не негр, — сказал Виктор. — Ты святой. На том свете тебе всё зачтется. За двухлетнее питание дондонами все грехи отпускаются автоматом.
— Он еще и прикалывается, — вздохнул Колян, вставая со своего лежбища. — Вон твой матрас, располагайся. Можешь еще пару взять у меня для мягкости приземления.
— А ты как же?
— Да ладно, — махнул рукой обиженный на судьбу Колян. — Я себе еще сопру.
Вынув из кармана маленькую баночку, «братан» протянул ее Виктору.
— Это дед передал, пока ты из додзё выползал. Лыжи намажь, а то завтра не встанешь. И в следующий раз пошустрее в себя приходи — я тебя ждать замаялся.
— Подошел бы да помог, сердобольный ты наш, — проворчал Виктор, осторожно опускаясь на свернутый в рулон матрас и стравливая воздух через зубы.
— Дед не велел, — сказал Колян. — Видать, чтоб ты прочувствовал, куда попал. Ну всё, удачи тебе, ниндзя. И учти, это только начало.
Колян как в воду глядел.
Ночью Виктор проснулся от того, что кто-то с шумом распахнул сёдзи.
На фоне занимающейся зари в квадрате дверного проема маячил знакомый силуэт.
— Есть, товарищ майор, — тихо пробурчал Виктор, натягивая ботинки. Колян еще дрых без задних ног. Ну, ему-то можно, у него ками своё, родное, ему без надобности вставать ни свет ни заря.
Силуэт «товарища майора» уже удалялся по направлению к плацу с тренировочными манекенами, на самой середине которого горел костер внушительных размеров.
«Вот и ладушки, — подумал Виктор, со сна ежась от мороза, который с настойчивостью бездомного пса, атакующего авоську, пытался влезть под куртку и цапнуть за живое. — Сейчас сядем у костерка и продолжим тереть за жизнь. Оно с утра самое то. Под шашлычок из сушеных креветок».
Однако костер был разведен не для задушевных бесед. Завтраком пока тоже не пахло.
— Раздевайся, — сказал дед.
— Совсем???
Ответа не последовало.
Скрепя сердце, Виктор повиновался. Обнаружив неожиданную халяву, мороз с упоением впился ледяной зубастой пастью в теплое мясо.
Рядом с костром лежала стопка серого бельишка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся неким подобием комбинезона.
— Одевайся, — кивнул на нее старик.
Комбинезон был хоть и шерстяным, но довольно тонким. Не сравнить со свитером и утепленной итальянской курткой. Обуви под серой одёжкой не обнаружилось вообще. Что на фоне слоя пушистого снега, выпавшего ночью, поднятию настроения не способствовало в принципе.
Старик же то настроение вывел в полный минус одним-единственным движением своей палки, в результате которого куча фирменной одежды Виктора полетела в костер. Следом за ней отправились утепленные ботинки, надежные, как репутация фирмы «Экко». Костер с радостью принял подношение, взметнув до небес сноп салютных искр.
«А еще там были паспорт, кредитка и косарь баксов», — безразлично подумал Виктор. Он уже успел задубеть до состояния абсолютного безразличия к окружающей действительности.
— Теперь — бегом вокруг озера.
Виктор повернулся и побежал.
«Лучше б он сказал утопиться, — пришла вялая мысль. — Там, глядишь, и Несси в озере позавтракала бы по-быстрому. Чтоб не мучиться».
Озеро было достаточно большим даже для частного владения японской правительственной шишки. Пробежка по его берегу заняла около получаса. За это время любопытное солнце успело высунуться из-за края забора и подивиться — мол, вот не живется спокойно человеку, несёт его нелегкая босиком по снегу невесть за каким хреном с утра пораньше.
«А зима-то у них не хуже нашей. Дубак еще тот. Даже тварюга из озера носа не кажет, где-нибудь внизу в теплой пещере кайфует, сидя задницей на гейзере. Ей беготня голыми ластами по снегу на фиг не упёрлась».
Однако ворчал Виктор про себя больше для вида. Согрелся он довольно быстро, битые бутылки и стаканы местные ниндзя на территории школы не разбрасывали, и даже ступни, вчера немилосердно давленные древним полом додзё, вели себя сносно. В общем, утренняя пробежка была почти в удовольствие. Виктор и сам не ожидал, что вот так запросто может нарезaть по морозу в тонкой одежке и босиком, как какой-нибудь индийский йог или морж со стажем.
Завершив круг, Виктор подбежал к исходной точке.
Костер догорал. Дед стоял возле него в позе скучающего Наполеона, со скрещенными на груди
