«Фольксваген» Корнилова стоял сейчас перед другими воротами, современными, новенькими, с камерами наблюдения и еще какими-то датчиками, но в той же самой неприступной стене на Ставропольской улице.
Он ожидал каких-то особых ощущений, учащенного сердцебиения, оказавшись на улице своего детства, но был удивительно спокоен. Может, потому что рядом сидел посторонний человек – Андрей Судаков?
– Ничего себе офис у этого Горобца! – удивился оперативник.
– Может себе позволить, – ответил Корнилов.
Ворота поползли в сторону, и Михаил, спустя два десятка лет, попал в ту запретную зону, где обитали молчаливые собаки, по проводам бежал ток, где черт собирал футбольные мячи и прятал их в сырые подвалы.
– А здесь очень мило, – как светская барышня, промямлил Судаков, вылезая из машины.
Следователь и оперативник оказались на территории современного делового городка. Светлые, недавно отремонтированные одноэтажные корпуса, финский ангар, свежий асфальт. От старой, таинственной конторы, обители черта, остались, наверное, только огромные каштаны и высокий глухой забор.
Корнилов припарковал машину в ряду других перед корпусом с несколькими разноцветными флагами с эмблемами фирм, видимо, входивших в холдинг Горобца. В дверях их встречал уже новый, внутренний, охранник, которому наружный передал посетителей по цепочке.
Оказавшись за забором, Корнилов почувствовал разочарование, словно действительно надеялся увидеть черта, играющего их дешевыми детскими мячиками, и огромных собак из сказки «Огниво» Ханса Кристиана Андерсена. Евроремонт, наружный и внутренний, всегда наводил на него скуку и вялость чувств.
Даже милая секретарша с неожиданно добрым деревенским лицом, но с современной модельной фигурой, не заинтересовала Михаила.
– Батюшки мои, матушки мои, – шептал в соседнем кресле для ожидающих приема оперативник Судаков, когда она вставала или садилась.
– Прошу вас, – сказала секретарша, – Анатолий Иванович вас ждут.
Горобец был все такой же, месяцы в камере предварительного заключения никак не отразились на нем. Тот же свободный и добротный стиль в одежде, те же приятные черты лица и подвижные, бегающие глазки, как будто перепрыгнувшие сюда от другого человека.
– Какая радость, – процедил Горобец сквозь зубы и поморщился. – Не успел соскучиться и еще не отплевался. Вы под денежный залог из «Крестов» выпускаете? Так берите деньги, чтобы вас год не видеть и не слышать. Я готов платить.
Все-таки он усадил посетителей за стол и предложил им кофе.
– Я со своими юристами замучился, не то, что с вами, – продолжил он свой монолог одновременно с ходьбой по кабинету. – Вот решил здание купить с землей. Предложили мне агентства риэлтерские несколько неплохих вариантов. Мои юристы стали проверять документы. В одних что-то им не понравилось, в других какие-то нарушения нашли. Было у меня пять вариантов, не осталось ни одного. Как так? Отвечают, что случись что, претензии какие, они не смогут в суде мою собственность защитить. А тут предлагают вот этот комплекс полуразвалившихся зданий с помойкой в комплекте…
– А что здесь раньше было? – Корнилов задал вопрос, который интересовал его с детства.
– Закрытое конструкторское бюро какое-то, страшно секретное, полувоенное. Наверное, тумбочки прикроватные казарменные разрабатывали… Место, сами видите, шикарное. Губернатор – наш сосед по коммуналке, можно сказать. Территория, забор высоченный, коммуникации, фундаменты в приличном состоянии. Я старых юристов всех разогнал, набрал новых, которые без таких амбиций. Говорю им: есть объект, надо его купить, документы, наверное, не идеальные. Ваша задача сделать их кристально чистыми. Что хотите, короче, городите, но этот объект я должен купить и чтобы потом никто левой запятой в документах не нашел… К тому же улица Ставропольская, можно сказать, родная.
– Вы здесь росли? – спросил Судаков, который, видимо, плохо читал биографию Горобца.
– Я родом из Ставрополья, из Зеленокумска. Слыхал такой городок? На реке Куме он стоит… Вот как надо с вашим братом. Поставили задачу, исполняйте…
– Вот мы тоже свою задачу исполняем, – поддакнул Михаил.
– Ты, Корнилов, хочешь сказать, что меня заказали?
Горобец только на мгновение остановил свои глазки на Михаиле, и они опять побежали, непослушные его воле.
– В каких отношениях вы были с Владиславом Перейкиным? – спросил Михаил, пользуясь паузой.
– В каких? В нормальных, то есть душили друг друга, как могли. Обычные коммерческие отношения. Конкурировали, боролись за покупателей, за хорошие торговые места. У него широкие были интересы, далеко идущие планы, у меня – еще более широкие и еще дальше идущие… Все нормально, обычная жизнь. Чего я буду тут перед вами Ваньку валять. Про историю с «Леной», думаю, вы знаете. Так что подловить себя я не дам. А хоть и ловите, мне это по барабану.
Анатолий Иванович простучал пальцами по столу лихую дробь и зашагал по кабинету опять.
– А говорят, что вы женитесь, – сказал вдруг Корнилов, – причем, по любви.
– Не понял, – Горобец остановился. – Ты это к чему, Корнилов? Тебе это зачем?
– Да просто так, – пожал плечами следователь. – Сижу вот, разговариваю. Евроремонт у вас, Анатолий Иванович, хороший, веселенький такой, глаз радует.
– Ты не темни, Корнилов. Я-то тебя, волкодава, знаю. Куда ты клонишь? А клони себе, куда хочешь. Только знаешь, как в народе говорят? Первая жена – от Бога, вторая – от людей, а третья – от Сатаны. Так что я на первой и остановлюсь…
– Вам-то чего бояться, Анатолий Иванович? – не унимался следователь.
– Вот ты как! – удивился Горобец. – Пусть так, не обижаюсь. Ты сам в который раз женат?
– Во второй, – ответил Корнилов.
– Ну, вот за следующей женой приходи ко мне, сосватаю, – засмеялся коммерсант.
– Как-то у вас очень быстро с женами получается, – подмигнул Михаил Горобцу, как старому приятелю, – раз-два и готово. А ведь это люди все-таки…
– Наши жены – пушки заряжены, – ответил Горобец, внимательно изучая Михаила и пространство вокруг его головы. – Ты, наверное, думаешь, Корнилов, что я бесчувственный, непрошибаемый человек? Ты ошибаешься и выводы из своих наблюдений делаешь неправильные. Жена моя первая жила, живет и будет жить…
– Как Ленин, – поддакнул Корнилов.
– Да, моя Лена, – не понял его насмешки Горобец. – Магазин-стадион в честь нее и еще будет с ее именем многое связано в этом городе. А подонки эти, убийцы, братья эти паскудные, мне ответят за Леночку. Ваши суды – это одно, но настоящая казнь их будет долгой и мучительной.
– Вы за жену, значит, собираетесь убивать?
– Я этого не говорил. Может, я Божий суд имел в виду? Суд этой… совести.
– А Перейкин?
Корнилов спросил, и в тихом, хорошо изолированном офисе повисла абсолютная тишина. Но Горобец задышал громко, активно, и сейчас же, словно по его разрешению, в соседней комнате зазвонил телефон, загудела какая-то оргтехника.
– Что ты мне этого Перейкина все суешь?! – выкрикнул Горобец. – Хочешь мне новое дело пришить?
– Так Перейкин, вроде, уже пришит, – усмехнулся Корнилов. – Мертвая душа. Анатолий Иванович, не хотите купить мертвую душу?
– Перейкина? А ты, значит, продаешь? Можно поторговаться. А как насчет живых душ?
– Можно поторговаться…
Михаил поймал на себе недоуменный взгляд Судакова, который все время сидел молча и хлопал глазами. А теперь вот уставился на напарника, мало что понимая.
– Анатолий Иванович, известно ли вам, что между вашей женой и Владиславом Перейкиным существовала любовная связь? – вдруг спросил Корнилов совсем другим голосом.
– Не твое дело, Корнилов.
