Нил подошел к сыну и Тане.
— Нил-Нил, Макса больше нет, это не фокус, дорогой, он действительно умер.
— Это неправда, — спокойно ответил мальчик.
Он поднялся и как-то особенно торжественно подошел к двери, потом он также тихо вышел и прикрыл за собой дверь.
Нил через минуту почувствовал неладное и бросился вслед, но сына он не нашел ни в детской, ни в других комнатах. От Тома он узнал, что Нил-Нил спокойно вышел из дома и только потом быстро убежал в сторону парка. Они бросились искать, и Таня металась в темноте, крича Нила.
— Надо зажечь фонари по всему парку! — крикнул Нил садовнику, выскочившему на крики.
— Поздно! — услышал он за спиной и обернулся.
Шатер Макса Рабе вспыхнул гигантским костром в черное небо.
— Огненная жертва из дома твоего! — непонятно вскрикнула Таня и упала без чувств.
Пока Нил добежал до шатра, горел весь купол. Нил бросился в середину и схватил мальчика, стоявшего в центре под пылающей крышей. Как только они выскочили из опасного круга, конструкция рухнула.
Нил сам отнес ребенка в спальню, Том принес туда же бесчувственную леди Морвен, и они с Агашей тут же принялись хлопотать вокруг них. Спирос кинулся звонить доктору, но тот, увидев с трасы пламя, сам развернул машину и вернулся в дом Макса.
Помощь его особенно и не понадобилась. Нил-Нил оказался только перепачканный золой, ожогов, слава Богу, не случилось, лишь волосы немного подпалились. Пришла в чувство и Таня.
Но уколы доктор все равно сделал, потому что шоковое состояние было у обоих стабильно серьезным.
Нил-Нил все равно не засыпал. Таня ни на минуту не отходила от мальчика, а он лежал с открытыми глазами и ни на кого не реагировал.
Таня завернула его в плед и, взяв на руки, начала баюкать как маленького.
Нил, весь разбитый, сидел в кресле.
— Мне страшно, мама… — прошептал мальчик и расплакался. Таня все пела и пела лермонтовскую казачью песню, пока ребенок, выплакавшись, не заснул у нее на руках.
Нил взял сына на руки и осторожно положил на кровать, прикрыв одеялом. Таня так и оставалась сидеть на краю, закрыв лицо руками, но Нил понял, что она плачет.
— Какой же я дурак…
Нил опустился на колени и обнял ее. Потом поднял на руки и отнес к себе…
Все подозрения растаяли мгновенно. Нил понял, что тогда, в Мэриленде, он ошибся, не могла такая женщина хладнокровно убить двух человек, пусть даже и негодяев.
— Только не расплескай, а то ты вечно проливаешь на все, что попало. — Нил подал ей виски и чуть коснулся о край своим стаканом. Хрусталь тихо отозвался. — За нас троих без слез и без огня!
— Только не говори, что любишь меня, потому что только я умею любить и никто так, как я, даже ты.
— Кажется, у нас начались отношения, но выяснять мы их теперь подавно не будем.
Нил нажал на кнопку ночника, и звездная ночь высыпалась в окно.
Третье утро на острове выдалось солнечным и ясным. В саду вовсю шла уборка следов пожара, и скоро общими усилиями только обгоревшая трава напоминала о ночном кошмаре. Настроение у всех домашних было еще тревожное, но счастливое спасение Нила, о котором все только и говорили, постепенно развеивало печаль прошедшего дня.
Нил проснулся и долго смотрел на спящую Таню. Так много произошло за эти бесконечно долгих два дня. Сомнения навалились с новой силой.
Верить ли ей или нет? Может быть, это все — только первый акт хорошо продуманного сценария? Или это, как говорят в России, приворот? Но до банальности не хочется потерять ее. Что будет теперь? Разорвать сына пополам — безумие. Мальчик любит ее, а она его. После смерти Макса вторая потеря близкого для ребенка человека губительна… Нил все смотрел и смотрел на спящую женщину и не находил ответа.
— Ты все еще не веришь мне? — не открывая глаз, спросила она. — Я никогда больше не буду тебе ничего доказывать и оправдываться в том, что я не совершала или совершала. Ты рано или поздно полюбишь меня, наверное, не так, как я, но все равно полюбишь, а пока не надо торопить время. Я хочу, чтобы теперь каждый день был долгий-предолгий. У меня никогда не было такого мужчины, как ты, и я буду бороться за тебя ради нас с тобой. К сердцу прижмешь или к черту пошлешь — все теперь не важно. От тебя и хула — похвала… Я люблю тебя, и ради этого одного стоило родиться. Только сейчас я поняла, почему любовь — это божественное чувство.
Солнечный луч пробился между штор и осветил Таню. Золотистые глаза сверкнули, и Нил сдался…
Солнце поднялось уже высоко, когда в дверь тихо постучали. Нил быстро накинул халат, а Таня нырнула под одеяло.
— Ну, что вы все спите и спите. — Нил-Нил боком вошел в спальню. — Вылезай, Тата. Я уже взрослый и давно все понимаю. Если честно, то я не против, что вы так решили.
Нил-Нил был серьезен и речь свою произнес, как взрослый, что и рассмешило всех. Таня высунула голову из-под одеяла и, хохоча, протянула руки к мальчику. Нил-Нил прыгнул в кровать целовать дорогую Тата.
— Да, кстати, я окончательно познакомился сегодня с новой русской бабушкой. Она ничего, только вряд ли я смогу принять ее предложение насчет переезда в Россию. Сами понимаете, столько дел в Западу. Везде глаз да глаз нужен. Хозяйством-то надо управлять. Да, Тат?
Таня опять чуть было не рассмеялась, но сдержалась. Нил-Нил говорил совершенно серьезно.
— Так, надо идти разбираться, а то Нил-Нила по частям растащат по всему свету. — Нил Баренцев решительно поднялся с кресла.
Успокоить мать не составило труда: Нил хорошо знал ее. Все аргументы в пользу переезда ребенка в Санкт-Петербург были разбиты до основания. Правда, Нилу пришлось напомнить матери о своем детстве, которое проходило в режиме сиротства, по причине тотального отсутствия родительницы — актрисы. У Ольги Владимировны после столь грустных детских воспоминаний сына мгновенно разыгралась мигрень, но разговор был прерван Спиросом, который сообщил, что с билетами до Парижа все улажено, и не только
