– А ты заматываешься собственной пуповиной. Своего рода онанизм.
– Слушай меня. Вы связаны пуповиной, потому что в глубине души ты считаешь, как и он, что все они– шлюхи.
– Не суди всех по себе, дружок. У меня не было проблем с мамой, а если я влип с Тессой, то на этом не зациклился.
– На этом невозможно не зациклиться. Наконец, Брюс улыбнулся и обнял друга за плечи.
– Я не люблю выставлять напоказ свои чувства, Фред. Но я думаю, что самое главное– ей не удалось разрушить то хорошее, что есть между нами. Все очень просто.
– Алекс?
– Да?
– Бывает, что ты мечтаешь о ее смерти? Отвечай честно.
– Не о смерти. О том, что ей может предшествовать, – соврал Брюс– Я даю ей помучиться, а потом спасаю. Инстинкт полицейского.
– И это приносит облегчение?
– Не окончательное.
– Так как же ты держишься?
Брюс поднялся и сказал, глядя на окна Кастро:
– Я стараюсь не очень напиваться.
– Ага! И выкладываешься на работе.
– Да, работу свою я люблю.
– В конечном итоге ты простой парень, повезло тебе.
Брюс выждал минутку и сказал:
– Я могу тебе доверять в отношении кассеты, Фред?
– Мой шеф– вот тип, которому точно доверять нельзя.
– Ты ему ничего не скажешь. Когда придет время, я солью тебе всю информацию. Только тебе. Идет?
– А если он решит все слить? Это же вполне в его духе, не так ли?
–Кто? Вокс?
– Ну да. Одна женщина из этого дома мне сказала, что ночью был шум. Фонограмма «Запретных ночей». Это он поставил диск, да?
– Как мужик ты так себе, но журналист хороший, Фред.
– А что мне еще остается? Как, впрочем, и тебе, старина. Несмотря на твой стоический вид.
–Иди домой. Не советую попадаться на пути Матье Дельмона.
Брюс пересек бульвар, подняв руку в знак прощания, не оборачиваясь. Ему не хотелось, чтобы Гедж видел его лицо. Простой парень. Он швырнул сигарету в сливную решетку и подумал о ребенке, которого у них с Тессой никогда не будет. Он ни с кем не говорил об этом. Даже с Геджем. Иногда ему случалось думать о том, как все могло обернуться, роди она ему ребенка. Их ребенка. Он думал об этом с горечью, но без ненависти. Даже без ревности. Она жила своей жизнью, без него, она соблазняла других мужчин. Последним по времени был американец в расцвете лет. И при деньгах. Вот и все. Если порой он и мечтал о ней, то не потому, что хотел вернуть ее, в отличие от Геджа. Он просто хотел, чтобы она подробно, пункт за пунктом, рассказала ему, в чем ее тайна. Та магия, которую она носила в себе и благодаря которой он смог составить себе воспоминания из ничего. Несколько слов. Духи. Жест. Какая-то мелочь. Такая бесплотная. Которую так трудно забыть. Может быть, если объяснить ее как следует, она могла бы раствориться.
Брюс, мне нужно с вами поговорить.
Начальник криминальной полиции подвел его к высокому среднему окну, выходившему на бульвар. Сдвинул на одну сторону двойные шторы, открыв вид на темный силуэт метромоста и на верхушку Эйфелевой башни вдалеке.
– Помните, что я говорил вам по поводу женщины-приманки?
Брюс кивнул. Эта идея пришла в голову помощнику комиссара Клеману Леонару, а потом ее поддержал и развил судебный психиатр. Можно сказать, даже присвоил ее. Взять за основу официальную версию, предложенную прессе: Вокс реагирует на определенный тип голоса. Следует определить, на какой именно, а потом найти сотрудницу полиции с соответствующим тембром. Матье Дельмон продолжал:
– Мы ее нашли. И чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это стоит попробовать. Что вы об этом думаете?
Это был чисто формальный вопрос. Мастер налаживать связи, Дельмон знал, что в любой войне информация имеет большое значение для поддержания войск в боевой готовности. Брюс ответил уклончиво, желая дать своему начальнику повод отругать его за Геджа; ни тот, ни другой не были дураками, тем более следовало уладить это дело как можно быстрее:
– Я тоже думаю, что попробовать можно, но нужно проявлять большую осторожность относительно того, что можно передавать в прессу.
– Безусловно. Это женщина опытная. Капитан Мартина Левин. Вы с ней не знакомы?
– Имя мне ничего не говорит.
