— Немного, — отозвался я. — Вы извините меня на секунду?
Раздалось, наверное, гудков двадцать, а в приюте все не брали трубку. Я уже решил отсоединиться, когда, наконец, услышал щелчок.
— Алло! Эмма у телефона. Кто говорит? — Голос девчоночий, а манера общаться глупо-церемонная, так говорят дети, бездумно копирующие родителей.
— Моя фамилия Кастор. Можно Джулиет. Она на месте?
На другом конце провода взволнованно зашептались.
— Ее нет. Если хотите, оставьте сообщение.
— Спасибо. Попросите ее мне перезвонить, — велел я, но тут же передумал: меня ведь дома не будет. — Сообщение следующее: «Не ходи в церковь. Объясню при встрече».
— Так и передам, — пискнула Эмма.
Повесив трубку, я обернулся, желая принести запоздалую благодарность молча наблюдавшему за мной коротышке.
— Не знаю, что вы со мной сотворили, но это помогло. Большое спасибо.
Доктор весьма великодушно пожал плечами: он ведь меня спас, а я поначалу держался очень холодно. Я должен был идти по делам, но для начала — расставить все точки над i.
— Ну и какую заразу я подхватил?
— Думаю, Clostridium tetani, — ответил он.
— Clostridium?
— Опасная разновидность столбняка. Напрасно вы прививки не сделали! Скажите, в последнее время с оборотнями сталкиваться не приходилось?
Я на секунду замялся, а потом кивнул.
— Да, а что?
— Значит, я не ошибся. — Коротышка-доктор почесал подбородок с таким видом, будто втайне надеялся еще раз меня осмотреть, а потом написать монографию для журнала «Ланцет». — Подобный случай встречался мне лишь однажды и поразил настолько, что я решил покопаться в литературе. Рану на вашем плече нанесли либо чем-то вроде шипа, либо метательной звездочкой. Метнул ее не кто иной, как loup-garou, причем сначала он облизал лезвие: как следует смочил его в слюне. Читали, наверное, шпионские романы? В машину главного героя нередко ставят жучки, ну или его туфли макают во что-нибудь пахучее, дабы потом идти по следу. Так вот, здесь замысел тот же, лишь с поправкой на отказ от использования химии и высоких технологий. Оборотни чуют феромоны, содержащиеся в их собственной слюне. По данным одного исследования, чуют за многие километры. Другими словами, вас они могли выследить буквально через полгорода, а заодно наградить целым букетом инфекций от бешенства до ВИЧ. В общем, полагаю, вы отделались легким испугом.
Да, этим объяснялось многое… Вероятно, страхи и опасения отразились на моем лице, потому что коротышка бросился успокаивать:
— Не волнуйтесь, я вколол вам суточную дозу ванкомицина, который очистит организм от инфекции, а рану на плече обработал раствором бетадина; он уничтожит последние следы феромонов, и об этом можно тоже не беспокоиться. Естественно, через некоторое время стоит сделать анализ крови, чтобы исключить заболевания с длинным инкубационным периодом, но, думаю, все будет в порядке.
Меня куда больше волновал уже причиненный вред. Вот, значит, как По с Цукером отыскали меня на борту «Темзского коллектива», затем на Кенсингтон-Черч-стрит и, наконец, на Хаммерсмитекой эстакаде! Я целых два дня таскал этих ублюдков на хвосте… К счастью, большую часть того времени я гонялся за собственным хвостом, и максимум, что они получили за свои старания, — это головокружение.
— Спасибо, — снова пролепетал я, — огромное спасибо!
— Не за что, — махнул рукой коротышка. — Я просто друга выручил.
— Доктора Форстера?
— Да, именно! Он бы и сам пришел, да времени в обрез…
Тут настроение у коротышки сильно изменилось, голос зазвучал осторожно и неуверенно:
— Та девочка… Могу я ей чем-нибудь помочь? В смысле, профессионально, как врач?
Вопрос застал меня врасплох.
— К-какая девочка?
— Когда обрабатывал плечо, вы говорили о девочке и кровавом пятне. Подробности я не разобрал, но, похоже, дело серьезное.
«Да уж, — подумал я, чувствуя, как душа уходит в пятки, — а на суде оно покажется еще серьезнее».
— Нет! — резковато ответил я. — Помочь вы не сможете. Этой девочке больше не нужен доктор.
Коротышка обошел вокруг стола и, остановившись буквально в полуметре от меня, наморщил лоб. Небось думает, что облегчил страдания педофилу или детоубийце!
— Послушайте, девочка была моей… клиенткой. Вам известно, чем я зарабатываю на жизнь?
— Нет, честно говоря, нет.
— Я специалист по изгнанию нечисти. Девочка погибла, и меня наняли — понимаю, звучит безумно, тем не менее это правда — отыскать ее призрак.
Доктор понимающе кивнул, словно ответ расставил все по своим местам, но, обдумав, нашел явные шероховатости.
— Кто вас нанял? Кому интересно красть призрак? Кто пытается его вернуть?
— Кому интересно красть? По всей видимости, настоящему отцу девочки. Кто пытается ее вернуть, точно не скажу, потому что мне наплели целые горы мерзкой лжи. Как вариант — идиоты-сатанисты. В любом случае я собираюсь ее найти, потому что, похоже, малышка в беде.
— Хотите сказать, та беда страшнее смерти? — невесело усмехнулся доктор.
— Именно. — Утверждение звучало престранно, но я чувствовал, что не ошибаюсь. Причем понял это давно, еще до того, как Баскиат показала мне место гибели Эбби. — Куда страшнее смерти.
Погрузившись в мрачное молчание, доктор обдумывал услышанное.
— Что же, надеюсь, проблема как-нибудь разрешится, — заявил он тоном человека, широкими шагами уходящего в себя. — А пока старайтесь не нагружать левую руку. В воспаленном состоянии мышечная ткань рвется намного легче.
— Хорошо, — кивнул я и, опустив руку в вазу с фруктами, выудил ключи от машины Мэтта. Надо же, куда Пен спрятала!
— Вероятно, слабость еще вернется, — с тревогой в голосе сказал доктор. — Если почувствуете, что вести машину становится трудно, сразу тормозите и ловите такси.
Тревога тревогой, но этот тип начинал действовать мне на нервы. Я был многим ему обязан, только к лекциям, проповедям и распоряжениям Национальной федерации здоровья не прислушиваюсь никогда.
— Не беспокойтесь, — пробормотал я, направляясь к двери, — это машина моего брата.
Небо быстро темнело, слишком быстро для последнего месяца весны. Создавалось впечатление, что ночная мгла, которой давно следовало растаять, забилась в выгребные ямы и сточные колодцы, а теперь, вырвавшись на свободу, теснит дневной свет. Либо так, либо я спал куда дольше, чем думал.
Главная дверь церкви святого Михаила оказалась заперта, равно как и покойничьи ворота. Впрочем, это задержало меня лишь секунд на двадцать: ворота были скорее декоративным элементом, чем препятствием, да еще с множеством хороших опор для рук. При моей нынешней слабости это пришлось весьма кстати.
Бам! — я тяжелым камнем свалился на сторону кладбища, немного ободрав руки.
Я шел мимо могил до тех пор, пока впереди не замаячила задняя дверь ризницы, которую кто-то распахнул настежь. Я направился было к ней, но, не сделав и десяти шагов, остановился, потому что услышал сдавленный смешок. Оправившись от шока, я обернулся на странный звук.
У дальней стены кладбища, свесив голову на грудь, стоял мужчина. Длинные прямые волосы, покрытый пятнами плащ… На первый взгляд — пьяница, по дороге из пивнушки домой выбирающий импровизированный писсуар; однако второй, более внимательный взгляд практически исключил такой вариант. На плаще у него не просто пятна, а бурые, неправильной формы брызги; сгущающиеся сумерки мешали определить точно, но мне почудилось, что это кровь. Сбоку череп размозжили чем-то тяжелым, правая рука казалась совершенно безвольной и, стоило «пьянице» шевельнуться, маятником болталась из стороны в сторону.
Итак, это зомби, в отличие от Никки совершенно не уделяющий внимания своим бренным останкам.
Смутное, необъяснимое подозрение заставило повернуться к «пьянице». Вероятно, я где-то его видел, или же просто не хотел оставлять в тылу, после того, как войду в церковь.
— Эй, парень, ты в порядке? — как можно непринужденнее спросил я, роясь в карманах в поиске миртовой ветви. К сожалению, не нашел… Наверное, забыл ее в приемной у Имельды, и Снежная королева обошлась с ней, как с дохлой крысой: резиновые перчатки — не дай бог коснуться руками! — совок, мусорный контейнер, а потом тщательная дезинфекция.
Подняв голову, зомби взглянул на меня единственным глазом, а потом усмехнулся, хотя под косматой бородой разглядеть было сложно. Так, теперь я его опознал! Это бородатый громила из «Уайтлифа», который выстрелил Джулиет в грудь, а затем, получив сильный пинок, кувырком вылетел на улицу. Видимо, полет со второго этажа ничего хорошего не принес.
— Когда оно придет? — поинтересовался бородач. Голос звучал низко, с каким-то ужасным бульканьем. Осклабившись, он продемонстрировал обломанные зубы, напоминающие бамбуковые колья в ловушке-яме. — Когда оно сюда явится?
— Скажи мне, что «это», и я назову расчетное время прибытия.
Зомби содрогнулся.
— То, что меня сожрало, — пробормотал он и снова уронил голову на грудь. После долгой паузы, обращаясь скорее к себе, чем ко мне, бородач добавил: — Нужно закончить… Закончить дело. Не позволю себя просто… сожрать и выплюнуть.
Разрываясь между отвращением и жалостью, я повернул к двери в ризницу. Тогда он на меня и бросился.
Бородач был куда крупнее и тяжелее, чем я, и налетел, словно вагонетка в шахте: медленно, неуклюже, но попробуй, останови! Повалив наземь, он вцепился здоровой рукой мне в горло, при этом безостановочно хохоча, будто считал все происходящее шуткой.
