Прождав секунд десять, я услышал другой гудок, а за ним мужской голос:
— Полиция Боуотер-стрит!
— Соедините меня с участком на Аксбридж-роуд, — прорычал я.
Возникла миллисекундная пауза.
— Простите, я не расслышал. Чем могу вам помочь?
— Соедините с участком на Аксбридж-роуд, дело неотложное!
И снова пауза… Срочные звонки так не принимаются, но я знал: в диспетчерской главного участка есть прямая связь со всеми подведомственными. Если этот парень начнет выкачивать из меня информацию, сообщение придется оставить ему. Иначе…
— Полиция Аксбридж-роуд. Что случилось, сэр?
— У меня сообщение для детектив-сержанта Баскиат. Передайте, звонил Феликс Кастор. Я на Дюкейн-роуд в церкви святого Михаила. Антон Фанке тоже тут. Пусть немедленно приезжает, и обязательно с подкреплением.
Я отсоединился и спрятал телефон. Итак, мне выпало уже два козыря, для любой игры более чем достаточно. Как бы события ни развивались дальше, что бы ни произошло со мной, я утешался тем, что Фанке и его свихнутые братья по вере вряд ли выберутся из церкви живыми и невредимыми.
Поднявшись медленно и очень осторожно, я скользнул меж двумя надгробиями. Главное — не выпрямляться в полный рост… Первые метров десять я находился в поле зрения обоих часовых, стоило им только обернуться. Густые тени скрывали мои передвижения, а далекий шум транспорта — любые звуки, которые я мог издать. Тем не менее я старался идти бесшумно, почти не отрывая ног от земли, дабы сухая ветка или жестяная банка из-под колы ненароком не выдали мое присутствие.
Как только пристрой скрыл меня от посторонних глаз, я заметно успокоился, выпрямил спину и добрался до стены за три более или менее нормальных шага. А вот карабкаться оказалось труднее, чем я предполагал, ведь даже удобная опора внизу не гарантировала, что через пару метров не придется отчаянно цепляться за каменную кладку, распластав руки, словно бездарный исполнитель роли Христа.
В какой-то момент плохо прилаженный камень скользнул под ногой и с глухим стуком упал на землю. Я застыл, ожидая услышать шорох приближающихся шагов, но никто не появился. Стиснув зубы, я полез дальше, внезапно осознав, что на вершине стены может оказаться битое стекло или колючая проволока, которую я видел днем, но не потрудился запомнить.
Мне повезло: стену обрамляли камни — неровные, но достаточно широкие, чтобы я сумел встать и свободно по ним пройти. На крышу удалось забраться без проблем: водосточный желоб был не из новомодного поливинилхлорида, а старый, металлический, даже не качнувшийся под моим весом.
Опираясь на черепичный скат, я прокрался от задней части пристроя к передней, осторожно обернулся и взглянул вниз, на дверь. Струясь сквозь проем, горящий в храме свет озарял бледно-золотым сиянием трапециевидный участок гравиевой дорожки. Темная клякса чуть в стороне от центра показывала, где стоит часовой Фанке, но его самого я не видел.
Ситуация не располагала ни к блефу, ни к изящным уловкам, ни к демонстрации интеллекта. В голову пришло лишь одно: вытянуть руку и поцарапать стволом пистолета каменную стену. Ни первая, ни вторая попытки результата не принесли. Доносящийся с улицы шум транспорта начисто заглушил чуть слышный скрежет. Зато третий раз получился удачным: из темноты выступила еще более темная фигура, и бледное лицо повернулось на звук. На старт, внимание, пуск!
Часовой даже не понял, что рухнуло с крыши, а если не очнулся, значит, понять ему было не суждено. Упав, я оглушил его рукоятью пистолета, а сила тяжести и инерция увеличили мощь удара. С глухим, довольно неприятным звуком рукоять врезалась в череп, и парень рухнул на гравиевую дорожку, значительно смягчив мое приземление.
Около него я долго не задержался: сполз с бесчувственного тела и скорее дальше, вдоль задней стены церкви к покойничьим воротам. Ноги шуршали о гравий, но поделать я ничего не мог, тем более напрашивался вывод, что часовой номер два слышал шум моего приземления и горел желанием выяснить, в чем проблема.
Свернув за угол, я чуть не врезался в часового. Впрочем, это сыграло мне на руку: я-то его ждал, а он меня — нет. Удара кулаком в живот он тоже не ждал и со сдавленным рычанием сложился пополам. Схватив за плечо, я развернул его на девяносто градусов и начал бить головой о весьма кстати попавшееся надгробие. Раз, второй — к третьему удару парень утратил боевой пыл и безжизненной кучей осел на землю.
Что же, пока все нормально. Не убирая пистолет, я перевернул часового на спину: надо ведь убедиться, что он не притворяется! Нет, он действительно был без сознания, из безвольного рта текла тоненькая струйка кровавой слюны. На затылке тоже кровь…
Впрочем, мать его, если таких ублюдков не наказывает Господь, Его работу приходится выполнять мне.
Забрав коробки с пленкой у подножия раскидистого дуба, я вернулся к двери пристроя, у которой лежал первый часовой. Может, оттащить тела к надгробиям, чтобы меньше бросались в глаза? Нет, времени и так в обрез. В любом случае окна в церкви витражные и изнутри раненых не разглядеть. Разве только кто-нибудь пройдет через покойничьи ворота к заднему фасаду церкви… Хотя, используй сатанисты этот маршрут, давно бы меня засекли.
На секунду прислушавшись, я скользнул за дверь. В доме священника, как и ожидалось, никого. Скорее, скорее к другой двери, ведущей в саму церковь! Из-за нее доносился ропот далеких голосов и звук негромких, отдающихся гулким эхом шагов, но разглядеть с моей наблюдательной позиции ничего не удалось: сопрестолия, как я и надеялся, пустовали. Если удача действительно на моей стороне, сатанинский обряд сейчас справляется в нефе, недалеко от главного престола.
Специально для нежных ног священников ризницу устлали ковром, и перед тем как шагнуть к сопрестолиям, я скинул обувь. Не хотелось, чтобы великолепная акустика святого Михаила выдала мое присутствие раньше, чем успею полностью подготовиться.
Каменный пол оказался таким холодным, что я чуть не вскрикнул и не выдал себя сам. Судя по ощущениям, растения-паразиты из ледяной тундры прорастали сквозь окоченевшие ступни в мелко дрожащие голени. Теперь я жалел, что разулся, но было уже поздно.
Я крался мимо сопрестолий к тому месту, где они соединяются нефом. С одной стороны величественного сводчатого помещения, а именно со стороны престола, горел свет. Я угадал правильно: для сатанистов, спаси господи их пропащие души, главное — грех и святотатство. Они столь предсказуемы, что всякий интерес пропадает! Мой наблюдательный пункт тонул во мраке, и я не без оснований предполагал, что если гляну за угол, никто меня не увидит.
Итак, они до сих пор готовились. Фигуры в длинных мантиях двигали стулья, чтобы освободить побольше места у престола. Один — сам Фанке, судя по красным одеяниям, о которых рассказывал Пис, — стоял на коленях в центре. Громкий скрежет давал все основания предполагать, чем занимается Антон: он чертил пентакль, магический порочный круг со звездой.
Значит, пока у детишек есть занятие. Пусть еще немного поиграют. Если бы они начали петь и плясать у круга, я бы в качестве предупреждения пальнул в чью-нибудь спину, устроив римейк писовского триумфа недельной давности. В нынешней же ситуации появлялся шанс вытащить из рукава козырного туза. Я встал на четвереньки (точнее, на три конечности, потому что левая рука прижимала к груди коробки с пленкой — очень плотно, чтобы они не загремели и не сорвали мои планы) и пополз через сопрестолия к ближайшему ряду скамей, по возможности стараясь не шуметь. Там положил свой бесценный груз и начал распаковывать.
Как я уже говорил, старая пленка — один их самых легковоспламеняющихся материалов на свете. Для коктейля «Молотов» нужны бутылка, зажигательная смесь и тряпье для фитиля, а вот пленка просто горит, мгновенно превращаясь в бурлящий пластик, обжигающий дым и бело-голубое пламя. Совсем как при работе с грязным паяльником! В общем, чиркнул спичкой — и скорее убегай!
В качестве запала я использовал молельную свечу, которую нашел на полу трансепта, одну из тех, что упали со столика, опрокинутого мной прошлой ночью. Свеча была сантиметра три толщиной, поэтому ее пришлось ломать, спрятав под куртку, дабы заглушить хруст. Когда я отложил полупрозрачные обломки, в руках остался жесткий пропитанный воском фитиль — в качестве бикфордова шнура вполне сойдет.
Со стороны престола послышались другие звуки: вместо шагов — ритмичные песнопения. Оставалось надеяться, что сатанинская литургия такая же длинная и занудная, как обычная: еще пара минут была мне жизненно необходима.
Открыв коробки, я отыскал концы пленок, размотал каждую сантиметров на тридцать и связал, словно пять хвостов Крысиного короля из «Щелкунчика». Пристроив среди них «бикфордов шнур» — навощенный, он стоял чуть ли не вертикально, — я поджег другой конец. Ярко вспыхнув, пламя тут же начало угасать: холод и ненависть, живущие в камнях церкви, принялись душить маленький огонек. Из худших опасений я следил за ним пару секунд, но пламя не потухло. Фитиль горел ровно, хоть и неярко. Естественно, не было никакой гарантии, что огонь доберется до пленки, но тут уж ничего не поделаешь.
Низкий торжественный голос Фанке поднялся над мерным бормотанием безумных аколитов. Я ожидал какую-нибудь средневековую чушь, мол, Люцифер — отличный парень, который только и ждет, чтобы ему открыли сердце и душу, но услышал нечто из куда более раннего периода. Увы, мои познания в древнегреческом ограничиваются фразами вроде «Где здесь уборная?» и «Из напитков подайте рецину».
— Aberamenthô oulerthexa n axethreluo ôthnemareba. — Голос Фанке звучал все выше и громче. — Iaô Sabaôth Iaeô pakenpsôth pakenbraôth sabarbatiaôth sabarbathianê sabarphai. Сатана! Вельзевул! Асмодей!
Лучшего момента для эффектного выхода на сцену не придумаешь. Я выпрямился в полный рост и, гордо расправив плечи, выстрелил. Залп, подобно гласу Господа, разнесся по церкви. Разинув рты от удивления, сатанисты обернулись, а Фанке осекся. Один шаг — и, оказавшись в проходе, я прицелился ему в грудь.
— Привет, Антон! — начал я, неспешно приближаясь к облаченной в красное фигуре. — Стив… Дилан… Не знаю, которое из имен ты выберешь сегодня. Ну, как дела? Слушай, я догадался, чем закончится это маленькое шоу! Сейчас ты скажешь «сдаюсь», повернешься к алтарю, положишь руки на ограду и будешь вести себя примерно.
Аколиты испуганно попятились. Недавнее столкновение с самоуверенным вооруженным безумцем мгновенно превратило их дружный хор в движущиеся мишени. Да, похоже, та встреча произвела сильное впечатление. А вот Фанке даже не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Ну разве что к холодному высокомерию, которое оно выражало, добавилось мрачное презрение. Это разозлило меня окончательно.
— Отойди от круга! — Я подошел поближе и мог говорить, не повышая голоса. Боковым зрением я пытался следить за придурками: вдруг у кого в пороховницах завалялся порох? Хотя моя первая пуля предназначалась Фанке, равно как и вторая, третья и четвертая, если до нее дойдет.
Антон не шелохнулся. Он стоял немного неуклюже, подняв левое плечо чуть выше правого. Вспомнилось, как он дернулся от второго выстрела Писа. Ясно — Фанке ранен в руку или в правое плечо, но он старый опытный актер, так что шоу продолжалось.
— Кастор, — с жалостливой снисходительностью проговорил он, — я даровал вам жизнь. Многое, признаюсь, отнял, но, думаю, по большому счету сальдо положительное. И все-таки вы здесь… Хотя, вероятно, вы действительно заслужили собственными глазами увидеть пришествие владыки Асмодея.
— Он опоздал на поезд! — рявкнул я. — Шлет привет и наилучшие пожелания. А сейчас, Фанке, отойди от чертова круга, иначе, небом клянусь,
