— Я иду, — повторил Гарав. Повесил на место ножны с ножом. Сцепил зубы и пошёл наружу.
В коридоре стало полегче, душу отпустило. Гарав посмотрел влево и увидел в свете факела кровь. Кровь на каменном полу. Алую маслянистую лужу. Он уже хорошо знал, как выглядит кровь. И не мог ошибиться.
Потом — прямо на глазах — она исчезла…
…ИЛИ КАМНИ ВПИТАЛИ ЕЁ?
Или… не впитали, а… А ВЫПИЛИ?
Теряя решимость, Гарав шарахнулся обратно в комнату и закрыл дверь. Зубы стучали. Где же Тарик?! Ну где хоть кто–то?!
— Кто здесь? — уже с безнадёжным ужасом спросил он. Ясно было, что сил пробежать по коридору — к людям — не хватит.
И произошло самое страшное.
Он услышал ответ.
— Я, — словно колокольчик прозвенел — и из темноты в зеленоватом свечении выступила женщина.
Она была красива, эта… нет, не эльфийка. Похожа на эльфийку… и на человека тоже. Гарав не мог различить, во что она одета — какой–то белёсый лёгкий туман, изменчивый и летящий. Но лицо — лицо не запомнить было невозможно.
Красива? Нет. Прекрасна.
И в то же время в её красоте было что–то жуткое. Как большой жирный червяк, видный на просвет солнца в крупном, налитом соком яблоке.
— Ты кто? — спросил Гарав, пятясь. Наткнулся на кровать и сел. Даже шлёпнулся скорей, вцепившись руками в матрац так, словно кровать грозила вылететь из–под него. — Кто? — повторил он с отчаяньем, не в силах оторвать глаз от — совсем рядом! — прекрасного лица.
— Ломион Мелиссэ, — был ответ.
Колокольчики смеха прозвенели в темноте. Отовсюду.
Без сил Гарав упал на кровать и зажмурился.
Тарик не выспался и был хмур. Почти не ел, брезгливо крошил хлеб и пил, морщась, вино — словно глотал расплавленный свинец. Ясно было, что у морэдайн тяжёлое похмелье. Гарав честно попытался ему прислуживать (в конце концов, он не видел от Тарика ничего плохого), но рыцарь поморщился:
— Сядь, не бегай вокруг — и поешь.
С утра в зале почти никого не было, только на соломе у стены спали, громко и разноголосо храпя, несколько вдребезги пьяных холмовиков. Их стол был обрыган и залит вином, там лениво возились с тряпками какие–то хмурые личности — не то рабы, не то слуги. За дверью слышались голоса, стучали шаги — людские и конские, где–то вдали иногда трубил хриплый рог. Что–то ритмично грохало. И вообще — всё как–то не очень походило на мрачную обитель зла, если честно.
Гарав присел, стал есть. Кашу с мясом. Наверное, вкусную. Желудок сперва опять сжимался, но потом стал принимать еду… правда вкусно. И нечестно. Потому что…
— Они живы? — спросил Гарав тихо.
Морэдайн посмотрел на оруженосца.
— Было очень больно? — ответил он вопросом.
Гарав кивнул и опустил глаза.
— Живы. Пока живы. Больше я ничего не знаю, да и знал бы — не сказал. Они пленники Ангмара, а вот тебе повезло. Даже не представляешь — как. Забудь про них. Ешь, доедай скорей и пошли. Дел полно… как голова болит! — это вырвалось у него явно в сердцах.
— Если бы это были твои друзья — ты бы забыл, рыцарь? — горько спросил Гарав.
Тарик ударил его перчаткой по шее. Несильно, Эйнор иногда бил сильнее.
— У меня нет друзей на той стороне, — сказал Тарик. — Ты потом поймёшь, от чего спасся. Пошли.
Гарав вспомнил гаура–Тарланка. Нет, он немного себе представлял — от чего. Но всё–таки… И ещё вспомнился странный сон ночью. Странный и жуткий. Спасся? Если такие сны будут приходить каждую ночь — о спасении речи не будет. Мальчишке хотелось спать, ночь вымотала его, как будто он не спал ни секунды…
…Увидев на конюшне Фиона, Азара и Хсана, Гарав обрадовался им, как будто тут были их хозяева. Кони мальчишку тоже узнали, закивали смешно и словно бы даже разумно. Гарав обнял голову Хсана, потом погладил других. Снова обнял Хсана, поцеловал.
— Твой? — Тарик смотрел с незлой усмешкой. Гарав кивнул. — Ну и будет твой… А этот — рыцаря Эйнора? — Тарик показал на Фиона, и тот вдруг с визгом встал на дыбы, забил копытами. Тарик отшагнул, но без испуга, а Гарав успокоил Фиона и оглянулся:
— Кто его возьмёт? — спросил он.
— Не я, — покачал головой Тарик. — Я не особо люблю объезжать чужих коней. Мой вон, — он кивнул на серого огромного жеребца, с интересом смотревшего на происходящее. — Познакомься, тебе с ним много времени проводить…
…Дождя не было, и это хорошо. Потому что до полудня Гарав рысил следом за Тариком по полям вокруг крепости, где тренировались орки. Много. Хорошо вооруженных и снаряжённых, под командой людей — но не морэдайн, а холмовиков. Правда, оружие и снаряжение орков были сделаны грубовато, но им большего явно не требовалось. На дальних склонах гор дымили кузницы — много, целые ряды, сновали туда–сюда телеги. Но на это Гарав обратил внимание лишь мельком. При виде орков он закостенел в седле. И старался смотреть поверх голов и дышать ртом, пока Тарик что–то проверял, отдавал приказы, орал и то и дело бил ножнами. Когда они возвращались обратно в Карн Дум и проезжали в чёрные ворота мимо стражников–холмовиков, мальчишка сказал тихо:
— Противно на них смотреть.
— А, — Тарик покачал головой. — Тупое мясо. Но чтобы завалить юг — их хватит.
Гарав закусил губу. И вспомнил не Мэлет — о ней он почти не думал, это казалось кощунством тут — а Тазар и Форност. И фонтаны. И тех двух мальчишек. И девочку с котёнком.
Орки придут туда. Эти орки.
Мысль причиняла боль — но не давала сил сопротивляться. Страх был сильнее. И всё–таки Гарав спросил:
— Скажи… как же ты можешь вести их на людей? Там же твоя родня. Пусть не друзья, но родня по крови. Ты похож на Эйнора. Ты знаешь?
Он почти ожидал удара. Но Тарик, помолчав, ответил:
— Среди родни и бывают самые страшные враги. Очень давно между нами лёг меч беды. Если меч кладут между мужчиной и женщиной — это ограда женской чести. А если между мужчинами — то жди, кто первый схватится за рукоятку. Тебе не нужны эти счёты. Ты всего лишь Младший. От этого всё в твоей жизни легче и проще.
Вот этих слов Эйнор не сказал бы никогда.
Гарав промолчал.
Он смотрел вокруг — на сырой мрачный город, словно выросший из камня. На людей на улицах. И узнавал Форност. Переделанный злым волшебником, но — Форност, нуменорский город.
Построенный Ангмаром Карн Дум был извращённым воспоминанием о его молодости и о Нуменоре.
Ангмар никуда не мог уйти от себя. И, наверное, за этот ненавидел нуменорцев ещё сильней.
После обеда Тарик куда–то ушёл, сказав, что Гарав может отдохнуть три часа, «потом опять поедем». Мальчишка кивнул, поблагодарил. Поднялся в комнату.
Ставни были закрыты, горела лампа. Если её потушить — станет темно. Но Гарав устал — слишком
