— Я? — Голос Олега сорвался. — Я… ничего… — Но внезапно дыхание перехватило: он ВСПОМНИЛ, что видел в той темноте, куда шагнул, выпив поданный ковш! ВСПОМНИЛ! — Меч… — сказал он с трудом, словно язык сделался чужим и неповоротливым, а словам приходилось протискиваться через узенькую щель — тяжелым, выкованным из металла, шипастым. — Да… меч, длинный меч… Его держал… держал в руке человек… г-ги-гигант с огненной бородой. Нет, не человек! — Глаза Олега широко распахнулись, он облизнул губы. — Не человек… бог. Бог с огненной бородой и серебряными волосами… Перун. Он протянул меч мне и сказал… сказал: «Возьми!» — Олег стиснул голову ладонями, потер виски, брови, кривясь от усилий. — И я взял… или нет? Я не помню… я шагнул и взял… не помню! — обиженно и удивленно выкрикнул он, поднимая глаза на старика. — Я взял этот меч?!
— Это ты узнаешь потом. — Старик ссутулился и стал дряхлым и усталым.
Олег вскочил — он тяжело опустился на скамейку.
— Но одно могу сказать тебе точно: если ты взял его — то будешь сожалеть об этом всю свою ОЧЕНЬ КОРОТКУЮ жизнь.
— А если нет? — Олег сглотнул.
— Если нет… то жизнь твоя будет очень долгой. И всю свою долгую жизнь ты будешь сожалеть, что НЕ ВЗЯЛ его, — старик вздохнул и сказал прежним своим голосом — равнодушным и бесцветным: — К вечеру наколка опухнет. И еще пару дней будет болеть и чесаться. Не чеши. Серебро я у тебя уже взял. Иди, Вольг. Иди. И помни, что у Силы только одно право — защищать слабых.
Место под ключицей оказалось закрыто тканевой подушкой, прилепленной к телу обычными полосками лейкопластыря. Отодрать подушку Олег не решился — и, прежде чем вновь навалились рефлексии, увидел около большого стального фургона, явно городского, Йерикку, Чужого — они разговаривали с невысоким человеком, одетым тоже по-городскому. Человек походил на славянина… и не походил. В лице, в движениях, во всем было что-то хангарское. Но беседовали все трое вполне дружелюбно — хотя, подходя, Олег услышал реплику, с ласковой укоризной обращенную торговцем к Чужому:
— Не любишь ты меня, Ярослав.
— Не люблю?! — возмутился Чужой (Ярославом его, оказывается, на самом деле зовут). И, улыбаясь, поправил: — Что ты. Терпеть тебя не могу.
Все трое весело засмеялись.
— Привет, — вклинился Олег, подходя вплотную. — Вы чего без меня убежали, я вас все утро ищу.
— А, поединщик! — Чужой первым протянул руку. Йерикка кивнул. — Мы вот тут товары смотрим. Видел такие? Это Исаак Сергеевич нас совращает…
— Исаак Сергеевич — это я, — представился торговец.
Но Олег его уже не слышал. На металлическом лотке перед ним лежали… сидюшники. Стопки дисков в ярких упаковках с надписями глаголицей, но очень знакомыми картинками. Батарейки — Олег узнал «Энерджайзер» и «Дэву»! Ширпотреб, как на лотке у вьетнамца — бейсболки, майки с аляповатыми цветными рисунками… Несколько ноутбуков с логотипами известных фирм, надписанными по-данвански… но Олег мог поклясться, что это копии «Атари» — видно по дизайну корпуса, расположению кнопок на клавиатуре, компоновке…
Что за ересь?
— Ваши меня поедом едят за то, что разлагаю общество, — шутливо пожаловался Олегу торговец. — А я, между прочим, торгую только тем, что покупают, ничего сам не навязываю. Полчаса назад один ваш вот плеер купил. Хорошая вещь. И батарейки к нему.
— Ревок купил, — хмыкнул Йерикка. — Ладно, пусть балуется… Гладко у тебя выходит, торговец. Мол, я не я и вина не моя — это люди покупают, а я только их запросы удовлетворяю. Вот так вы и дурью торгуете.
— Я этой дрянью не торгую, — брезгливо отозвался Исаак Сергеевич, — не первый год езжу сюда, вы меня знаете… Да и то сказать, если уж на такое свернули — разве не так? Посмотрим давайте — из-за дури масса преступлений совершается, а почему? Да потому, что люди ХОТЯТ ее иметь. Если им это запрещают — так они убивать начинают. А если им дать то, чего они хотят, — преступлений не будет. Никому же насильно дурь не навязывают. Но если кто хочет — да на, пожалуйста, чего жизнь-то себе невыполнимыми запретами усложнять, обставлять, как волка флажками?!
— Каков, а? — с некоторым даже удовольствием подмигнул Олегу Чужой. — Не прищемишь.
— Ну и вы не простачки, — хрукнул Исаак Сергеевич. — Да что там, все мы рабы божьи.
— Мой бог меня рабом не зовет, — тихо сказал Йерикка, чуть наклоняясь вперед, и Олег с изумлением увидел в его руке, нацеленной под прилавком в живот торговца, вороненый парабеллум. — Давай-ка мы с тобой тут постоим, а друзья мои посмотрят, что ты там в этот год привез, кроме обычного набора. Вольг, поможешь?
— С удовольствием, — искренне сказал Олег, наблюдая, как лицо торговца начинает сереть с зеленцой. Чужой уже гибко прыгнул через лоток, отстранил Исаака и вошел внутрь балагана. Олег последовал за ним, услышав за спиной одышливое:
— Не понимаю… там нет ничего против ваших законов…
Йерикка молчал.
Чужому не слишком требовалась помощь. Он уверенно подошел к ящикам у стены прямо напротив входа, сбросил верхний, открыл ногой. Там лежали майки. Концом своей палки Чужой отбросил их, открыв ровные ряды упаковок со шприцами, уже наполненными желтоватой жидкостью.
— Наглеж… — пораженно сказал Олег.
— Подстава, — усмехнулся Чужой. Сбросил второй ящик, сделал то же — там оказались блестящие пластмассовые пакеты. — Это что еще?
Олег подошел ближе. Чужой, достав камас, распорол обертку — внутри оказался глянцевый яркий журнал. Олег моргнул. Чужой тихо потянул сквозь зубы воздух, словно ему стало очень больно, пролистал страницы — с минимумом текста и максимумом иллюстраций, почти сплошь заполненных голыми детьми и подростками, группами и поодиночке, среди самых различных интерьеров. Сказал задумчиво:
— А я-то думал, мы эту дрянь… ошибся, — пролистал еще раз, бросил в ящик. Покосился на Олега: — Что с тобой?
— Ничего, — трудно ответил Олег, чувствуя, как начинает ровно, жарко полыхать все лицо. К горлу подступил комок, скатился обратно в желудок, оставив изжогу. В школе среди ребят были несколько человек, достававших из-под полы ИМЕННО ТАКИЕ издания и даже видеокассеты с дисками. В этом было что-то настолько отвратительное, что Олег всякий раз заводился, стоило ему увидеть подобные вещи. Ему это казалось хуже… честное слово, хуже убийства. Там, на Земле, он не мог ничего сделать. Но здесь…
— Я выпотрошу эту крысу, — процедил он.
Но Чужой перехватил Олега за плечо:
— Стой. Я же сказал, что это подстава. Исаак, конечно, грязь, но не того плана Это ему просто подбросили, чтобы отвлечь наше внимание… Вот что, ты один этот журнальчик и упаковку шприцев вынеси и покажи ему. И скажи, чтобы сюда шел.
Олег вылетел, как на крыльях. Шваркнул шприцы и журнал на лоток, со злорадством увидев, как из зеленого торговец стал превращаться в творожно-белого и начал потирать шею, словно на ней уже захлестнулась веревка Права:
— Это не я… это не знаю… вы же меня… я чтоб — никогда! Я нет!
— Успокойся, — негромко сказал Йерика. — Твое счастье — это и правда тебе подбросили, — торговец дернулся и громко испортил воздух.
— Иди внутрь, — мотнул головой Олег. — С тобой поговорить хотят.
Исаак Сергевич моментально шмыгнул в балаган. Йерикка поднял журнал, полистал — Олег отвернулся, чувствуя, как его начинает колотить.
— Да, — словно металлическую черту подвел Йерикка. — Вот это и есть самое страшное.
— Почему товары не обыскивают в начале торговли?! — взорвался Олег. — Чтобы эта грязь даже появиться здесь не смела! Или это первый случай?!
— В том-то и дело, что не первый, — грустно ответил Йерикка. — А товары некому обыскивать. Тут же
