заварил себе успокоительную бурду.
Когда бурда остыла, я выхлебал полкотелка. Мне полегчало. Нервы укротились. Я улегся на мягкий мох и лежал, наверное, часа полтора, наблюдая за облаками. Это тоже успокаивает.
Насмотревшись на облака, я слил остатки успокаивателя в бутылку и вернулся к дому.
Там вроде все было спокойно, народу видно не было, то ли разбрелись все, то ли спали по комнатам, то ли вообще не знаю что. Тренировками на выживание никто не занимался. А из гостиной раздавался свист Дохода, Доход спал, лежа на полу.
Я устроился на веранде и принялся изучать журнал Изобретателя. Но ничего нового я там не обнаружил. Все те же схемы, закорючки и цифры. Тогда я решил еще раз осмотреть сам прибор.
Черная коробочка с красной кнопкой, внутри растекшиеся батарейки. Скучно до одури. Выполнитель желаний должен был выглядеть по-другому. Круче должен был выглядеть. По крайней мере по две кнопки должно было быть.
Со стороны опушки показался Чугун. Он деловито бежал к дому, прижимая к груди здоровенного барсука. На меня Чугун не обратил никакого внимания, независимым шагом проследовал в гостиную. Из гостиной послышалась неразборчивая возня, а потом вой, полный по-настоящему животной тоски.
– Где? – орал Чугун. – Где мои баррсуки! Ты укррал моих баррсуков!
– Нет! – визжал Доход. – Это не я! Я не брал твоих барсуков!
– Отдай баррсуков! Веррни баррсуков!
– Я не брал барсуков...
И все в том же духе. Эта барсучья тема начинала меня уже немножко утомлять, я не большой любитель барсуков. И сил слушать эту фигню про барсуков у меня уже не было, я спрятал Выключатор обратно и решил лучше пойти еще по лесу погулять.
Чугун тем временем совсем рассвирепел – он принялся напрыгивать на Дохода, кусая его за руки и ноги. Доход отбрыкивался, но мышцы его разрослись до такой степени, что ловкости у него никакой не осталось. Доход даже расплакался от досады.
Сверху спустилась Тоска. Она посмотрела на все это безобразие и прошептала:
– Отстань от него, Чугун.
– Сама отстань! – пролаял Чугун. – Иди полетай на метле! Он укррал этих черртовых баррсуков!
– Это я украла твоих барсуков! – громко прошептала Тоска.
– Что?!!
– Это я украла твоих барсуков! Они протухли и уже вовсю воняли! Весь дом ими провонял! Я их выкинула!
– Тык-тык-тык! – Чугун рассвирепел.
Он огляделся в поисках метательного снаряда, схватил кресло и запустил в свою сестру. Тоска присела, кресло просвистело у нее над головой и врубилось в Дохода. Доход снова заплакал.
Чугун схватил второе кресло.
– Ну ладно, братец! – крикнула Тоска. – Напросился! Получи!
Тоска набрала воздуха, открыла рот и запела.
В гостиной будто взорвалась бомба.
Стекла хрустнули и разлетелись мелкой хрустальной пылью. Меня ударило по ушам, я перевернулся через перила и грохнулся на землю.
– А-а-а! – послышалось из дома.
И в этом «а-а-а» я услышал и Дохода, и Радиста, и Гундосова, и Чугуна. Всю компанию.
– А-а-а! – крик повторился.
Я отползал прочь. Причем делал это в очень неудобной позе – на спине.
В дверях дома показался Доход. Доход сумел подняться на ноги и даже нашел в себе силы бежать. Впрочем, во входную дверь он не пролазил. Но это его не остановило – Доход немного поднажал и вынес дверь вместе с коробкой. Он пулей пролетел по полянке и врезался в «уазик».
От мощного толчка «уазик» перевернулся вверх колесами. На траву потекли аккумуляторы, внутри что-то хрустнуло, правый бак треснул, и на траву закапал бензин. Потом, совсем как в фильмах, проскочила искра.
– Бум, – сказал я шепотом.
Но «уазик» не взорвался, он просто загорелся. И Доход немного загорелся, вернее, не он сам, а прикрывавшая его палатка.
Доход зашевелился, стараясь палатку сбросить.
– По земле катайся! – крикнул я.
Доход стал неуклюже кататься по земле, стараясь сбить пламя. Надо было встать, помочь ему, но я опасался, что вот-вот взорвутся баки и тогда нам всем наступит зеленый капец.
Но тут произошло то, чего я даже ожидать не мог. Из двери вышла Тоска, держа в руках здоровенный красный огнетушитель. Она подошла к машине, треснула огнетушитель о борт и в минуту затушила разгоравшийся огонь.
И Дохода заодно затушила.
Я был в восхищении. Никак не ожидал от Тоски подобного поступка. Я даже как-то ее зауважал.
Тоска бросила огнетушитель на землю.
– Два года в кружке юных пожарных, – прошептала она.
И удалилась обратно к себе.
Все это произошло так быстро, что я даже подумать об этом толком не сумел.
В дверях показался Радист. Он сошел на землю, огляделся по сторонам, пощупал голову, затем с железным грохотом рухнул в траву.
Вслед за Радистом из дома выбежал и Чугун. Чугун воровато подскочил к перевернутой машине, понюхал. Потрогал пальцем пену, неприветливо что-то буркнул, потом задумчиво направился в лес. Но до опушки не дошел, уселся на землю и стал обгрызать ногти на правой ноге.
Выглядело это отвратительно. Чемпион по байдарочному спорту, обгрызающий ногти на ноге, – что может быть хуже? Да еще и на фоне догорающей машины.
Гундосов выбрался из дома нормально. Перевернутая и сожженная машина его нисколько не удивила. Вид у него был по-прежнему несколько пришибленный. Но в целом Гундосов был уже вроде бы вменяем. Он подошел ко мне и сказал:
– Мне кажется, что надо заклеить ей рот.
После чего Гундосов тоже свалился на землю.
– Я теперь знаю, чего она хотела, – лежа сказал Гундосов. – Она хотела стать баньши.
– Кем? – спросил дымящийся Доход.
– Баньши. Ведьмой-крикуньей.
Доход захихикал. От смеха все его мускулы пришли в движение, и казалось, что каждая мышца смеется сама по себе.
– А ты чего хотел? – спросил Доход. – Ты, Гундосов? Кем хотел стать?
– Да ничего я не хотел. – Гундосов смотрел в сторону. – Ничего. И ни в кого превращаться не хотел. Со мной же ничего не случилось!
– Достоверная информация, – сказал очухавшийся Радист. – С ним ничего не случилось. Но из этого логически не вытекает, что он ничего не пожелал. Может, он пожелал.
– Он пожелал стать конструктором холодильников! – прошептала Тоска из окна своей комнаты. – Все-таки какие выживатели тухлые типы!
Впрочем, выживатели и меня удивляли. Мне все больше и больше начинало казаться, что на самом деле они даже в песочнице бы и то не выжили, не то что в лесу.
– Машина сгорела, – напомнил я.
– Все равно не наша, – глупо ответил Доход, прикладывая к ожогам прослюнявленные подорожники.
– Пешком отсюда не выбраться! – снова напомнил я.
Выживатели слегка загрустили. Гундосов даже стал изучать, насколько сильно машина повреждена.
И Чугун забыл про свой маникюр и еще раз обежал вокруг «уазика».
– Не сильно сгорррела, – сказал он. – Тоска вовррремя успела. Молодец, сестррренка!
Это он уже крикнул.
– Сам дурак, – ответила из окна Тоска.
Радист подошел к «уазику», томившемуся в кверхуколесном положении, и перевернул его. Легко. Одной рукой.
Глава 7. Окончательное особачивание
Остаток третьего дня пребывания на Чертовом омуте прошел бессмысленно. А ночь прошла неспокойно. Лично меня жрали какие-то ненасытные комары, Доход, заночевавший на улице, тоже стонал от насекомых, ворочался и охал, отчего мне казалось, что под окном мучается выбросившийся на мель кит. Морской эффект усиливали разоравшиеся на озере чайки. Эти ворочания, крики и вздохи не добавляли мне сна, я все время думал, чем бы кинуть в Дохода, но под рукой ничего, кроме тумбочки, не было. А тумбочкой Дохода было не пробить.
Именно поэтому я проснулся поздно. Не спеша спустился вниз.
День был холодный и пасмурный, даже пар изо рта шел. Я решил затопить камин, но камин отсырел и, кроме едкого дыма, ничего не производил. Я бился с ним минут сорок, но так ничего и не добился. И уже думал сходить к «уазику» за бензином, но в гостиную влетел Гундосов.
– Там это... – бешено выдохнул Гундосов. – Это...
– Чего это? – спросил я.
– Там Радист с собой поканчивает...
– Как именно?
– Топится!
– Вода же с утра холодная...
Гундосов сделал неопределенный жест руками.
Я оторвался от камина и проследовал к озеру.
На берегу озера имело место самоубийство. Вернее, приготовление к оному. Радист стоял в десяти метрах от воды и являл собой вид типичного саморазрушителя. Всклокоченные волосы, замерзший взгляд. Только камня на шее не хватает. Того и гляди, в пучину вод бросится.
Тоска сидела рядом на песке и строила избушку из камешков.
– Вот он, – Гундосов указал пальцем. – По виду он все уже решил...
Я осторожно подошел к Радисту.
– Радист, ты чего? – спросил я.
– Ничего.
– Чего ты? Жизнь только начинается! Рукой можешь рубить дрова! Можешь стать кем угодно!
Радист посмотрел на меня непонимающе.
– Как ты себя чувствуешь? – я решил отвлечь его разговором.
– Удовлетворительно, – ответил Радист. – Мне не хочется есть, мне не хочется пить, мне не больно. Только вот это меня настораживает.
Радист оттянул нижнее веко.
Под веком блестел металл.
– Так это же здорово! – сказал я. – Все только мечтают об этом...
Радист молча направился к озеру.
Мы с Гундосовым попытались схватить его за руки, попытались остановить, только у нас ничего не получилось. Радист сделал легкое движение плечами, и мы разлетелись в стороны,
