спрятал меч в ножны, за спину. – И ты – гораздо хуже меня, ты сама это знаешь...
Неожиданно дверь открылась. Я совсем забыл про дверь, она даже не открылась, а просто врубилась в стену. На пороге образовался сначала один человек, затем другой. Оба в черной чоповской форме и с пистолетами на изготовку.
Охрана.
– Стоять! – рявкнул один. – Всем стоять!
– К стене! – добавил второй. – Мордой в стену, ребятишки!
Никто не пошевелился.
– Я сказал, к стене! – заорал охранник.
– Не надо... – прошептала Лара.
И почти сразу же...
В руках у бронежилета сами собой оказались длинные пистолеты. С барабанами. Револьверы. Очень быстро.
И он выстрелил.
Охранников швырнуло на стену. Они с удивительной синхронностью хряпнулись о штукатурку и осыпались к плинтусу.
И не встали.
Невозможно. Это было просто невозможно, этот тип пристрелил двух человек! Просто так, одним движением.
– Отдай, прошу тебя, – терпеливо попросил Пашка.
Об охранниках он не сказал ничего, этот бронежилет только что убил двух человек, а вся эта компания этого даже не заметила!
– Отдай его, – попросил рыцарь.
– А то что? – спросила Лара. – А то...
Бронежилет выстрелил снова. Лара упала лицом вниз.
– Зачем? – спросил рыцарь.
Бронежилет не ответил.
– Можно было и не стрелять...
– Ничего страшного. – Бронежилет спрятал револьверы и направился к Ларе. – Немного боли, это даже полезно...
Он довольно бесцеремонно перевернул Лару на спину.
– Убери руки! – злобно сказал Пашка.
– Чего?
– Убери руки! – Пашка оттолкнул стрелка.
Тот иронически покачал головой. Я уже не очень думал, просто выскочил и кинулся на этих гадов. Задавить. Разорвать. Размазать.
Я орал это, кажется, даже вслух.
У этого бронежилета была прекрасная, даже какая-то чудовищная реакция, он, конечно же, выстрелил.
Попал мне в левое плечо, меня отбросило к ящикам. К очень твердым ящикам.
– Больше никого? – спросил Пашка.
– Нет, – ответил стрелок. – А это, надо полагать, твой конкурент...
– Помолчи.
Пашка стал быстро обыскивать Лару, я видел это.
Лара пыталась сопротивляться, но Пашка бережно и профессионально это сопротивление гасил. А я с удивлением отметил, что я не мертв. Все болело, я не мог двигаться, но я был не мертв. Я слышал, видел, только пошевелиться не мог. Контузия, наверное, такое бывает при контузии. Болезненными щипцами тебя отрывают от собственной тушки и погружают в низкоскоростной блендер.
– Лар, отдай.
– Нет!!! – закричала Лара.
Бронежилет щелкнул курками.
– Стой! – Пашка загородил Лару. – Хватит... Отдай!
– Нет!
И тогда Пашка ударил.
Я попытался вскочить, этот пистолетчик оказался рядом со мной и треснул меня рукояткой револьвера. Коротко, небольно, эффективно.
– Уходим! – сказал другой. – Я начинаю!
Перед тем, как отключиться. Я увидел. Что-то.
Пустыню. Белого цвета пустыню. Холод. Значит, это был снег... Снова стало холодно, очень холодно – и вдруг я увидел странное, увидел город, залитый льдом, утонувшие в снегу дома и странную птицу, летевшую под сизыми облаками. И...
– Вставай!
Кто-то тер мои уши.
– Встава-ай!
Я открыл глаза.
Это была она. Ну вот, теперь меня из-за нее чуть не пристрелили. Лучше бы я сходил к Мамайкиной, мы бы с ней посидели, поболтали, поцеловались бы, что ли. А здесь мы, пожалуй, не посидели, а чуть не поседели, а поцеловался я только с пулей.
В чем, согласитесь, удовольствия мало.
– Куда он попал? – спросила Лара.
– Ты как?
– Нормально. Куда он попал?
– В плечо... А потом в голову. Стукнул...
Я потер место попадания. Оно было горячее и слегка пульсировало. Я потрогал голову. Маленькая шишка. Не болит. Профессионально.
– В сердце хотел, гад, промахнулся...
– Не, не промахнулся. Он не промахивается. Почти никогда. Он попал, куда хотел попасть. В плечо, значит, в плечо. Будет синяк, и все, может, электрофорез сделают. Это пластиковые пули.
– Почему? – не понял я. – Почему пластиковые?
– Сегодня он не хотел никого убивать.
– А охранники?
– Тоже пластик. Тоже скоро очнутся. Поэтому надо уходить.
– Кто это? – спросил я. – Кто они?
У стены и в самом деле застонал охранник.
– Так... Это долго рассказывать, но я обязательно расскажу, потом...
Голос Лары поменялся. Голос был деловой, спокойный, даже уверенный.
– А где камень? – спросил я.
– Его нет, – коротко ответила Лара.
Она поставила меня на ноги. Мне хотелось спросить, кто это был. Что за бараны? Но Лара меня опередила.
– Надо уходить, – сказала она. – Сейчас здесь будет охрана.
Лара с вращением подергала за веревку, веревка свалилась, Лара спрятала ее в рюкзак. Подобрала мой носок, сунула мне в карман.
– Уходим.
Дверь была открыта, мы пошли.
Выбрались в узкий, заставленный строительными банками коридор. Спустились по винтовой лесенке. Снова коридор, затем бытовая комната, затем фойе.
Я держался за Ларой, шагал. Плечо болело.
В фойе была маленькая паника. Так мне поначалу показалось. Все бегали туда-сюда, дебильно прыгали, натыкались друг на друга, орали и даже дрались. Так мне показалось сначала. Потом я понял, что это не паника, это просто рок-клуб.
Мы продрались через бесноватых рокеров к выходу, охранник на нас даже не посмотрел.
Гобзиков поджидал нас прямо посреди площади. Гобзиков мялся, маялся, трусил и грыз кед.
Глава 26
Солнечный сокол
В пятом классе меня первый раз сильно побили. Это было еще до Лицея, я шагал по школьному коридору и случайно наступил на ногу одному там. Он был на четыре года старше, и его два приятеля были тоже на четыре года старше, они меня долго пинали и сломали ребро. Никто тогда за меня не заступился.
Вообще-то это было не так уж и больно. Обидно только.
Гобзиков приперся ко мне с самого утра, в семь часов двенадцать минут, даже раньше, наверное. Сказал, что всю ночь не спал, всю ночь думал. Не знаю, какая там уж ночь, я вернулся домой в четыре.
Проспал три часа всего. В последнее время я очень мало спал, это очень причудливо влияет на восприятие.
Гобзиков приперся, устроился на краешке стула и спросил:
– Что же там произошло, а?
– Ну, видишь ли, Егор...
На самом деле я не знал, что произошло. Я еще не успел хорошенько подумать на этот счет. Вывалившиеся из воздуха друзья меня несколько озадачили.
Этот суперстрелок еще... какая-то фантасмагория. Прикидывать если так. Сегодня ночью мы отправились за спящим в камне драконом. Но за драконом пришли еще другие.
Кто они?
Лара их знает. Лара их очень хорошо знает. Я звонил ей утром, она ответила, но говорила как-то чересчур спокойно. И она ни слова не сказала о том, что произошло. Видимо, не хочет разговаривать по телефону. А что произошло вообще?
Залезли за камнем с драконом.
Мы залезли за камнем с драконом, драконы спят в камнях цвета неба миллионы лет, дракон – это свет, собранный в точку, пасынок Большого Взрыва. В пыльном ящике, судя по вензелю, сигарном, он и лежал. Лара бы стала кормить его йогуртом. Мюсли, ирисками, желтыми яблоками. А я бы стал носить его на прогулку в кармане, совсем как попугая или черепаху, но предварительно мы бы долго придумывали ему имя.
У меня было бы много вариантов. Я бы уж придумал.
Ну, например,
Боб. Прекрасное имя для дракона.
Айк. Прекрасное имя для дракона.
Клык. Прекрасное имя для дракона.
Алькор. Прекрасное имя для дракона.
А Лара пила бы чай из кружки с надколотой ручкой и не соглашалась. Ей не нравилось ни одно из предложенных мною имен, она хотела назвать дракона либо Барсиком, либо Лехой.
Я спорил, я говорил, что Леха – это несерьезно, совершенно несерьезно, Лехой можно назвать пони, ну, на крайний случай кенгуру домашнего. А Барсик так и вообще смехотворно, разве можно называть Барсиком огненную птицу? Разве можно назвать барсиком «Су-27»? Барсиком можно назвать кошака, в крайнем случае доберман-пинчера или ротвейлера, но никак уж не дракона, не драконье это имя совсем.
Лара говорила, что если мне не нравится – я могу валить, это не мой дракон, а ее, на что я отвечал, что дракон и мой тоже, я принимал участие в его выручении. Лара смеялась и замечала, что мне не то что дракона, мне единорога паршивого доверить нельзя, у меня же все из рук валится, я сам давно превратился в одну большую роняйку.
Мы бы ругались весь вечер, писали бы имена на бумажках, комкали бы их и кидали в корзину. Лара бы угощала меня самодельным треугольным печеньем, а я бы несколько раз сварил настоящий шоколад с коричными завитушками.
Гор. Солнечный сокол на плече Амон Ра. Прекрасное имя для дракона. Я вырезал бы его на табличке из золота, а когда пришло бы нужное время, мы двинулись бы в сторону поля с прихотливым наклоном травы. Мы подбросили бы его высоко, и Гор поймал бы свой первый ветер...
Стоп.
Я испугался.
Потому что я понял вдруг, с кем встретился сегодня ночью. Или, вернее, с чем.
Сегодня ночью, сидя на пыльном полу в метре от опрокинутого чучела неандертальца, я, кажется, понял.
Я понял не то, что Страна Мечты существует, нет.
Я понял, что знал это всегда.
Это было... наверное, невесело.
– Что же там все-таки
