приказал убраться подальше от поля боя и разбить палатки на берегу маленькой, подернутой тонким льдом, речушки; отрядил нескольких воинов в разведку, а кошакам велел охранять стан. Все распоряжения, несмотря на смертельную усталость и болящие раны, молодой человек отдавал бодрым и громким голосом. Лишь убедившись, что на биваке все в порядке, позволил себе спешиться и уйти в шатер. И, наверное, этим вечером он был самым последним из воинов, кто покинул седло, снял шлем с головы и пошел отдыхать.
В шатре ждала Аврора. Сидела на походном коробе, возле жаровни с углями, укутанная в несколько одеял, и все равно дрожала.
Корт опять увидел ее глаза. Огромные и синие, полные слез. Сокрушенно покачал головой, понимая, что перед ним сейчас – до смерти напуганный ребенок, а не императрица Твердых Земель, и шагнул вперед, сел рядом, взял ее дрожащие руки в свои и подул на посиневшие, ледяные пальцы.
– Всегда считал, что тебе идут шелковые платья, а не одежда воина, – шепнул он девушке. – И не место тебе, такой светлой и нежной, среди войны. Уж прости, мне так не хотелось, чтоб ты все это увидела…
– Я ведь сама этого хотела, – хрипло ответила Аврора и ткнулась лбом в плечо Шипа – Корт едва сдержался, чтоб не охнуть – лбом девушка попала туда, куда совсем недавно его ударила вражья сабля. – А мой отец любил воевать. Почему? Я не понимаю, – бормотала она. – Что хорошего в войне? Сегодня я не увидела ничего хорошего. Кровь, грязь, смерть…
– И победа, – отозвался Шип. – Разве победа – это плохо?
– Такой ценой?
Корт покачал головой:
– Ничто просто так не дается. Сегодня мы могли потерять всех. Могли и сами погибнуть. Но посмотри: нам повезло. Мы среди тех, кто увидит завтрашний рассвет. Это хорошо. Очень хорошо, поверь.
– Только тебе и верю, – шепнула Аврора, прижимаясь к молодому человеку еще теснее, и только сейчас заметила, что он до сих пор в окровавленных доспехах и имеет весьма измученный вид. – Как же ты измотан. А я сижу, как дура, и ною…
И взялась стаскивать с него латы, куртку, рубашку. Пальцы плохо слушались, но девушка старалась, очень-очень. Облачение Корта было липким от крови и пота, жутко воняло, но и на это изнеженная и капризная леди плевала с высокой башни. Когда же Аврора стянула с Шипа рубаху и увидела кровавые пятна на плечах своего рыцаря, его разодранную когтями кошака руку, то на минуту замерла, пролепетала:
– Больно? Да?
– Ну да, приятного мало, – качнул головой Корт, успокоительно улыбнулся девушке, шагнул к бадье с водой и взялся за мочало. – Но это пустяки, – с заметным наслаждением стал умываться.
Аврора вновь села на короб, с опаской посматривая на одежду Шипа, которая мрачной окровавленной кучей лежала теперь в углу. Через пару минут девушка не выдержала и кликнула слугу, чтоб та убрала эти пугающие предметы из шатра.
– Страшно? – спросил вдруг Корт, набрасывая на свои мокрые плечи большое льняное полотенце. – Мне тоже было страшно. Когда я шел в свой первый бой… Ты позволишь – я прилягу? – он кивнул на походную кровать.
Конечно, Аврора позволила. Еще и одеялами поделилась.
Молодой человек с наслаждением вытянулся на кровати, расслабился на подушке и завел одну руку за голову, какое-то время поизучал полотняный потолок шатра и вновь заговорил:
– Мне и сегодня было страшно. И твой отец тоже боялся битвы. Очень часто. Боялся, и именно поэтому кидался в самое жаркое место. Так он бил свой страх. И смерть не трогала его…
– Если в тебе его память, то скажи: зачем он вообще воевал? – спросила Аврора, присаживаясь на край кровати. – Зачем собрал войско и ушел из Сабурии? Зачем стал завоевывать новые земли? Вот с тобой все понятно – ты защищал свою родину. А ему что нужно было?
Корт вздохнул:
– То, что вижу я, кажется мне глупым. Но я это вижу явно. Отец твоего отца завоевал своему сыну – твоему отцу – Сабурию. И твой отец, когда вырос, решил, что он должен завоевать еще больше земель для своих детей. Поэтому он и злился на леди Бетан, когда она родила ему не сына, а дочь. До этого в его роду рождались лишь мальчики. Род воинов. Исидор очень хотел сына, чтоб научить его всему, что сам знал. И он думал: если родилась девочка, значит она не от него…
– Д-да, – сквозь зубы выдавила Аврора. – Это мне и Ульдер говорил.
– Но отец все равно любил тебя, – напомнил Корт. – И это тебе говорил я.
– Я помню. Я, как и ты, перестала забывать. Многое, – на губы девушки вползла слабая улыбка.
– Это, конечно, хорошо. С одной стороны. А с другой, – Корт не договорил, смолк. – Это, думаю, ты сама решишь. Ты ведь умная лапа.
– Что будет завтра? – спросила Аврора, кладя голову ему на грудь.
– Новый день.
– А подробнее можешь сказать?
Шип усмехнулся:
– Этого я не знаю. Это мы завтра вместе узнаем. Идет?
Девушка кивнула и полезла к нему на кровать.
– Ты что это? – удивился Корт. – Мы же вроде договорились…
– А ты не мечтай, – проворчала Аврора, замоталась в одеяло и свернулась в клубочек у парня под боком. – Просто мне страшно спать одной.
Будто в подтверждение ее словам откуда-то понесся волчий вой. Заунывный и жуткий.
Государыня пискнула и обхватила своего рыцаря руками. А сама при этом дрожала, словно заяц под ракитовым кустом.
– Все понял, – Корт ласково погладил светловолосую голову девушки, по-отечески поцеловал ее в висок, где часто-часто билась голубая жилка. – Не бойся, спи спокойно. Если что – родичи Или всех разгонят. Да и я не подведу…
* * *
Сны не подкрались, не приползли, даже не пришли. Они обрушились на Аврору, будто тяжелый серый камнепад, и придавили собою.
Виделось многое, но все – страшное, в черно-кровавых разводах. И звуки были зловещими – то железо лязгало, то люди кричали. Так, как кричат от внезапной и сильной боли. Ржали красные лошади и вставали на дыбы, угрожая девушке огромными копытами, размерами и формой похожими на походные котлы. Пылали безумием черные глаза этих лошадей, и Аврора визжала, удирая от них, а визга не было слышно – немо раззевался рот девушки. Она бежала, а ноги не слушались, подгибались, преклонялись перед беснующимися скакунами.
Зажмуривалась, закрывалась руками, жалко скулила и ждала, ждала страшного удара в голову, в плечи, в спину. И ожидание казалось страшнее кошмарных лошадей.
А удара все не было. Зато была чья-то рука. Нежно гладила Аврору по голове, и от этого всему телу девушки передавалась умиротворяющая волна тепла…
Корт. Конечно.
Она, видимо, дергалась во сне, вот он и успокаивает.
Аврора улыбнулась, прерывисто вздохнула и повернулась на другой бок, пристроив голову на грудь своего рыцаря. Замерев, услышала, как ровно бьется его сердце, как мерно вздымается и опускается грудь, закрыла глаза и, невольно подстроив свое дыхание под дыхание молодого человека, уснула. Спокойно…
И следующий день был спокойным.
Если не считать того, что утром к лагерю Авроры явился небольшой отряд пафарийцев. Они пришли из Смоляны и с низкими поклонами передали императрице ключ от крепости.
– Мы уходим. И просим вашу милость не губить нас в пути, – так сказал главный в делегации пафарийцев, кланяясь девушке, а та, нахмурив брови и поджав губы, смотрела на них сверху вниз, восседая на белогривой лошади, и выглядела при этом весьма грозно из-за сияющих доспехов и меча при поясе.
Корт был рядом со своей госпожой и вновь крепко сжимал в руках синий штандарт императрицы. Шип глаз не сводил с темнокожих воинов – хорошо знал, что они способны на всякие хитрости. Начеку были и гвардейцы Авроры – каждый одной рукой держал поводья своего скакуна, а другую не спускал с крестовины меча.
Пафарийцы видели, как их встречают, но больше всего они опасались не рыцарей и даже не желтоглазого колдуна в черном. Больше всего их пугали кошаки, которые лениво растянулись неподалеку, прямо на занесенной снегом земле, и, не мигая, наблюдали за всем происходящим.
Аврора кивнула пафарийцам:
– Добро. Я вас отпускаю. Даю слово, что пока отступаете, никто вас не тронет, ни люди мои, ни звери мои. Но если вы вновь решите напасть на нас – не ждите пощады. И, надеюсь, остальные наши крепости вы тоже освободите и уберетесь обратно за Хребет.
– Да, добрая госпожа, – поклонился ей пафариец. – Мы передали весть нашим отрядам – очень скоро ни одного из земли Пафария не останется в Ворсе и на склонах.
Глаза Авроры горели торжеством. Она не могла не поделиться своей радостью с Кортом и посмотрела на молодого человека, улыбнулась ему. Затем вновь обратилась к пафарийцам:
– Даю вам неделю, чтоб убраться. Через неделю мои рыцари и кошаки начнут прочесывать долину. Если где увидим ваших – погоним безжалостно и на их плечах войдем в Пафарию. Все ли ясно?
– Да, добрая госпожа, – темнокожий воин опять склонил голову.
– Замечательно! – подытожила юная государыня и тряхнула светловолосой головой…
К полудню отряд Авроры снялся с бивака.
