– Как обошелся с вами в банях этот ужасный Рэмси.
– Разумеется, нет. Что это даст? Тимоти и так уже настроен против лорда Рэмси. Я совсем не желаю, чтобы он вызвал его на дуэль или совершил еще какую-нибудь подобную же глупость, тем более что в сущности не произошло ничего ужасного.
– Но вам следует во всяком случае поставить его об этом в известность. Как он сможет защитить вас от этого распутника, если ничего не будет знать?
Пруденс вздохнула. Как может один распутник защитить ее от другого?
– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня защищали. Тем более от лорда Рэмси. В последнее время он ведет себя, как истинный джентльмен.
– Правда? – Миссис Мур пожала плечами. – Мне трудно судить об этом, поскольку вы пока и словом не обмолвились о вашем визите в Павильон. Вы также ничего не сказали об этом и вашему кузену, как я заметила.
Вот оно что!
– Извините меня, ради Бога! Всему виной неожиданный приезд моего кузена. У меня как-то совершенно вылетело из головы, что я вам так ничего и не рассказала. Павильон внутри выглядит просто потрясающе! Жаль, что вы не можете увидеть всего этого великолепия собственными глазами. Рассказать вам сейчас?
– Если не возражаете. – В голосе миссис Мур прозвучал откровенный интерес.
Пруденс начала рассказывать о своем вчерашнем визите в Павильон, стараясь не упустить ничего, что могло бы представить интерес для миссис Мур. Описывая в мельчайших подробностях внутреннее убранство дворца, она не забывала упоминать при этом и имена приглашенных на званый обед гостей.
Миссис Мур хотела знать, как были одеты гости и какие подавались за столом блюда. Пруденс постаралась удовлетворить любопытство почтенной дамы. Лишь о замечаниях Рэмси относительно драконов и цветов лотоса, как и о его выигрыше в игре в триктрак и о спасении им ее ноги от Понсонби она не сказала ни слова.
– Мисс Стэнхоуп? – вторгся вдруг в ее повествование женский голос.
Пруденс оглянулась. В тени здания Уокеровской читальни стояла Грейс Рэмси и махала ей рукой. Читальню Уокера предпочитали многие отдыхающие, поскольку, в отличие от своего главного конкурента, читальни Доналдсона, она находилась рядом с Марин-Парад, откуда открывался самый изумительный вид на океан. Похоже, именно это и привело сюда сегодня Грейс. Перед молодой женщиной стоял мольберт, и в руке она сжимала длинную медную подзорную трубу.
– Кто это? – спросила миссис Мур.
– Грейс Рэмси, – ответила Пруденс и повернула в сторону читальни.
Миссис Мур раздраженно заметила:
– Ваш кузен относится с неодобрением к семейству Рэмси. Я слышала, как он говорил об этом.
– Знаю, – ответила спокойно Пруденс. – Однако я не во всем разделяю мнение моего кузена. У меня свой путь, у него – свой, – добавила она твердо, мимолетно подумав, поняла ли миссис Мур, что она хотела сказать своими последними словами.
Все так же раздраженно миссис Мур проговорила:
– Если вы собираетесь беседовать с этой женщиной, тогда, думаю, мне и вправду лучше отправиться прямо в пансион, чтобы сказать мистеру Маргрейву, где вы. Он, должно быть, уже волнуется.
Миссис Мур была явно недовольна тем, что их прервали. Тревожила ее, несомненно, и мысль, что Пруденс может не признавать в чем-то власти кузена. Поскольку у Пруденс не было ни малейшего намерения ставить почтенную даму в известность, насколько опасной была его хотя и ограниченная власть, она не стала удерживать миссис Мур.
– Полагаю, вы правы, – согласилась она. – Каждый из нас должен делать то, что считает наилучшим.
На том они и расстались.
Грейс помахала снова. Медленно Пру стала подниматься по аллее, ведущей к зданию читальни. Сегодня было невероятно жарко, и, не сделав и нескольких шагов, она вспотела, хотя и не переставала обмахиваться веером.
Грейс была откровенно рада их встрече.
– Вы чудесно выглядите сегодня, мисс Стэнхоуп, хотя и немного раскраснелись. Вы, как я понимаю, совершали свои омовения?
Пруденс кивнула.
Грейс поднесла подзорную трубу к глазам и посмотрела на океан позади Пру.
– А я пришла взглянуть, как мой муж и его брат совершают здесь свои в столь неприлично поздний час. В такую жару я чувствую соблазн к ним присоединиться, тем более что краски мои из-за влажности воздуха совершенно не сохнут. Хотите взглянуть на Чарльза с Ру? С гордостью должна заметить, что на море Ру ни в чем не уступает брату, поскольку соленая вода лучше держит.
Она прогнула подзорную трубу Пруденс, которая тут же сложила свой веер и поднесла трубу к глазам.
– Ну как, вы их видите? – спросила Грейс.
Пруденс настроила трубу и посмотрела на океан. Сверкающие на солнце волны на мгновение ослепили ее. Она не увидела ни Ру, ни Чарльза, но Ла-Манш выглядел необычайно прохладным и так и манил окунуться в его воды.
– Смотрите вон туда. – Грейс протянула руку в сторону океана. – Вы не можете проглядеть Чарльза. Он загорел до черноты, как настоящий морской волк, каким он себя считает.
Пруденс взглянула на пролив поверх грубы и, отыскав плещущиеся вдали среди волн фигуры, вновь припала к окуляру. И тут же увидела прямо перед собой Рэмси, который находился от нее, казалось, на расстоянии вытянутой руки.
От неожиданности она едва не выронила подзорную трубу. Мужчина, который нырял, кувыркался и плескался в воде, как выдра, потрясал воображение даже на расстоянии. Пруденс, конечно, не раз доводилось видеть в книгах изображения обнаженных мужчин и женщин. Да и здесь, в Брайтоне – разумеется, только на пляже, – обнаженные торсы, ноги и руки были вполне обычным явлением. Но сейчас, глядя на Легкомысленного Рэмси, Пруденс была вынуждена признать, что никогда еще не встречала мужчины, который выглядел бы без одежды столь же великолепно, как он. У него были широкие плечи, мощная грудная клетка, плоский живот, узкие бедра и стройные мускулистые ноги. Облаченный в одни лишь турецкие шаровары, Рэмси выглядел лучше, чем большинство мужчин в безукоризненно сшитых костюмах. Господь одарил его великолепным костяком, хорошо развитой мускулатурой и гладкой кожей, которая, как шелк, плотно облегала то, что лежало под нею.
Рядом с ним плескался его брат Руперт, чье увечье и незагорелая кожа еще больше подчеркивали совершенство фигуры Чарльза. Припав к окуляру,
