побледневшим лицом и потухшими глазами узнают приговор.
Наступила тишина.
Тогда молодой сказал:
— Морально трудно принять даже награду из рук этой власти за ее халатное, наплевательское, бросовое отношение ко всему, что не касается их кошелька. Потому и хочется написать плакат через всю страну:
«Современное брать в руки не рекомендуется».
А Чечня живет сама по себе. Воровство людей, особенно военнослужащих, становится прибыльной работой, стало целой индустрией для создания капитала и породило много новых профессий. Одни выслеживают, другие воруют, третьи торгуют… Наиболее значимой и денежной из них является менеджер по обмену. По-нашему — посредник: как заказных похищений, так и розыск похищенных. Под видом благородной помощи эти циничные пособники бандитов как таксисты собираются на площади, попивают пиво, покуривают травку, обмениваются информацией, намечают планы и открыто предлагают свои услуги с конкретными условиями.
Через этих бездельников Геннадий Владимирович узнал, что раненный Володя попал в плен к полевому командиру Хохайроеву, который вскоре был убит. Наверное умер от ран и Володя. Поиски зашли в тупик, кончались деньги, поднялась температура. С каждым днем наступала слабость. Армия, которая не заботится о воинах, обречена, она не может победить.
«Как бы самому здесь не остаться, — подумал Геннадий. — Поеду домой, продам лодочную, подлечусь и по проторенным тропам продолжу поиск».
Но где взять деньги на выкуп?
Поехал в Чечню крепкий мужик, а вернулся из Ичкерии слабый, измученный, сломленный человек. Но и дома его ждал новый удар.
Бийск расстраивался домами из кирпича и крупных панелей с подвальной разводкой отопления горячего и холодного водоснабжения. А пустующие площади подвалов инициативные квартиросъемщики облагораживали добротными стайками и хранили там соленья, варенья, чтобы зимой не ходить в гараж. Некоторые оборудовали так красиво, что мог скрыться от надоевшего жужжания жены и заняться любимым делом, а в зимнее время устраивали мальчишники.
Чем сильней укреплялась власть «демократов», тем заметнее наступал беспредел. И неохраняемые и незакрываемые подвалы стали первой жертвой безнаказанного разгула освободившихся от разума недорослей. Их разгром был обучением в начальных классах бандитизма. А подвалы и подъезды превратили в отхожие места для прохожих, потому что общественные туалеты стали загажены и заброшены, специально, чтобы ловкачи превратили их в платные.
Этот первый шаг «свободы» породил халявщиков, рэкетиров, бандитские бригады, понятия о криминальных крышах и непроизводительную индустрию — изготовление металлических дверей на подвальные помещения и подъезды. Раздробив рабочие коллективы, власть приступила к отделению людей по месту жительства, забронировав не только подъезды, но и души.
Перед отъездом в Чечню у Геннадия были унесены все зимние запасы, даже картошку прихватили, а неунесенные банки побили, смешав соленые огурцы с грибами, варенье с капустой. Но больше всего жалко новый двигатель на лодку, который купил к новому навигационному сезону.
На заявлении в милицию знакомый следователь показал набитую папку, куда с трудом подшил и его бумажку.
— Это только ломают пальцы, скоро будут дробить ноги, уже начали грабить гаражи, — буркнул он.
И человек, отдавший всю трудовую жизнь главной цели — уничтожать преступность, ликвидировать горе, страдания и слезы, с грустью поведал:
— Запретили комсомол, а с ним все лучшее, что было в молодежном движении, осмеяли народные дружины, а они выполняли много функций, которые сейчас никто не делает. Благодаря им вор сидел в тюрьме, а работяга веселился. Сейчас наоборот, и руки опускаются, а преступники наглеют, как клопы в голод — тучами плодятся. Бандиту за убийство с насилованием дают 12 лет, а он быстренько выкупается или под каким-то предлогом выпускается и снова уходит в банду.
Откинув папку с заявлениями, возмущенно продолжил:
— Кто мог предположить, что наступит время всеобщего воровства, а социалистическое понятие о замках и запорах окажется не способным защитить от варварского капиталистического желания пожить на халяву.
Первым делом по приезде домой больной Геннадий пошел проверить лодочную станцию. Ночной разгул в его детище лишил чувств. Грабители прошли шесть помещений, проломив слабенькие внутренние стены. Взяли все, даже постельные принадлежности. Видать недалеко стояла грузовая автомашина. Соседи по несчастью отвезли в больницу, а очнулся он в реанимации.
Но на этом мучения не кончились. Его родное предприятие не перечисляет денег в социальный фонд, потому у него нет страхового полиса.
Переведенному из реанимационной палаты Геннадию Владимировичу предъявляют счет на оплату лечения, сиделку, постель… цифру с многими нулями. И только нержавеющая дружба выручила. Виталий со Славкой оплатили, купили предписываемые лекарства, добились материальной помощи. Приступил к ремонту на лодочной — родной цех.
Выписавшегося из больницы Геннадия Владимировича ждали новые испытания.
Комбинат прекратил выплату зарплаты наличными деньгами, а руководство перевело всех работников на карточную систему, как когда-то в войну. Получи шампунь, краску или электрические гирлянды вместо зарплаты и дуй на базар, продавай. А там уж позволь себе лечиться, покупай детям книжки или еду. Не продал — ходи с разинутым ботинком, дети пусть сидят дома и как желторотые птенцы встречают с базара вопросом — продали?
Так рвачи, объявившие себя демократами, поставили всю страну в торговый ряд и назвали это «рыночной экономикой».
А эта экономика, раздробив промышленность, разгромив подвалы и лодочные станции, приступила к частным гаражам и квартирам.
Кооперативная деятельность Вячеслава Анатольевича Новикова дала ему значительную прибыль, и он построил новый гараж на месте бывшего глиняного карьера. Этот гаражный кооператив не ограничивал размеры и он отбухал его в три яруса. Бетонированный погреб с ответвлениями разного назначения, рем. мастерская, наверху спальня с кухней. Но вот беда, опять замки и запоры по социалистической психологии — от чужака, а их, чужаков, почему-то стало очень много и становилось все больше и больше. Они срезали шарниры ворот и по отработанной технологии пробили стены в разные стороны, загрузили под завязку его «Жигули» последней модели и все ценное увезли. Менее ценное тащили соседи и прохожие: кто что мог. Так оказались в развалинах тысячи тысяч гаражей.
И переполнялись базары, частные магазины товарами и деталями, ранее считавшимися дефицитом. А машины с перебитыми номерами угонялись подальше и продавались. Появилась новая профессия с различными специальностями: одни воруют, другие перебивают номера, третьи продают, четвертые оформляют документы, в том числе менеджер по обмену ворованных товаров, продаже и розыску автомашин. Чеченский опыт стал квалифицированно распространяться на все пространство бывшего Советского Союза.
Славка, как раньше, обратился в милицию, но это оказалось хождением по мукам. И он робко предложил взятку. Молодой опер, нахально улыбнувшись, открытым текстом ответил: «За тот мизер, что ты можешь дать, надо перелопатить пол Бийска. Я расследую кражу на межрайбазе на сумму, за которую мне обещают пол-лимона».
Вячеслав Анатольевич с его огромной любовью к демократам обращается за помощью к… кому вы думаете? К бывшему вору с несколькими ходками на зону, теперь директор частного сыскного предприятия под крылом какого-то милицейского начальника.
В назначенный день он ответил: «Ваша машина вышла из поля моих возможностей».
После длительного лечения Геннадий Владимирович вышел на работу. «Как резко изменился дух производственных отношений, — отметил он про себя. — Не созидательная струнка в мозгах и душе рабочих и мастеров, а воровская».
Придя на работу, каждый сначала ищет, что украсть: не наше все это, а их, захватчиков. Потом, немножко поработав на «прихватизаторов», мышкуют как вынести, вывезти. Приходится воровать на себя и того парня — шофера, охранника. Разумеется, возможности и масштабы воровства разные. Один с подельниками беспрепятственно увозит готовую продукцию вагонами, другой со своими сырье — машинами, следующий оборудование — тракторами, а кто-то и отвертке рад. Раньше было четкое разделение труда, теперь четкое разделение масштабов воровства и утвердившаяся психология экономической стратегии — не своруешь, не проживешь.
У Геннадия Владимировича, видя все это, увеличилось сердцебиение. Ему бы в санатории полечиться, а он по субботам и воскресеньям на базаре торгует краской, удочками, детскими лыжами и собирается ехать в Чечню.
В одно из таких воскресений к нему подходят два парня и с искусственной улыбкой один говорит:
— Мужик, ты давненько на нашей территории торгуешь и не платишь. Теперь каждый день будешь отдавать такую-то сумму вот ему, — и показал на своего спутника.
Ах Геннадий, Геннадий Владимирович! Со своей порядочностью и неприспособленностью к этому жестокому миру зря ты вступил в перепалку с бандитами, контролирующими этот участок базара! Зачем ты их начал воспитывать? Заработай, мол! С такой мордой просить не стыдно ли? И много другой правды ты им высказал, но она для них — потеха, а тебе во вред.
Слетела улыбка, нахальная морда старшего подскочила к удочкам и руками, которые и научились только выбивать кровные у слабых, через колено поломал их. Второй, поставив к ограде, ногами сломал несколько лыж, а подбежавший третий проткнул банки с краской и она, как кровь, потекла на землицу.
Ошеломленный произволом на глазах у людей, молча отвернувшихся, у Геннадия Владимировича отнялся язык, в следующую минуту потерял сознание и, не приходя в себя, скончался в реанимации.
Организацию похорон взял на себя Меркулов В.В. После разгона парткома он работал зам. директора по быту.
Виталий, редко бывая на погосте, посетил могилку Сережиной мамы. Пробираясь сквозь заросли, подумал: «В море зеленого благоухания пребывают души усопших». Подходя, увидел поваленную сторону оградки и вывороченный нержавеющий столик. «Зря Сережка заменил деревянный», — произнес вслух. Кинул взор на фотографию и застыл: срублена латунная плита с фамилией и датами, с угловых труб исчезли красиво выточенные алюминиевые стрелы.
Осмотрелся вокруг и в досягаемости взгляда увидел, как криминальные заготовители цветного металла свободно и безнаказанно нарушают вечный сон предков или преждевременно ушедших.
Ведь и их родители, радовавшиеся появлению на свет мужчины, возможно здесь лежат, а души их под звезды васильковые угрюмо созерцают.
— Погиб добросовестный труженик, верный семьянин, замечательный отец, честный коммунист, — в сплошной тишине звучал приглушенный голос.
— А простодушный народ угодил в коварно расставленные силки, — скажет на поминальном обеде Виталий.
Аппетиты грабителей росли, а наказание сводилось к нулю. И началась война между батальонами, полками и дивизиями бандитских группировок, мафиозных структур и этнических прослоек за сферы влияния. Кто посильней — не желал терпеть на половине рынка района или завода конкурентов, а кто
