многочисленными посетителями. Большое внимание он уделял укреплению связей работников прокуратуры с населением. Именно благодаря ему в Прокуратуре Союза ССР с первых же дней был налажен четкий порядок приема граждан и рассмотрения поступающих от них жалоб и заявлений. Причем обязанность вести прием посетителей он возложил на всех сотрудников, а не только на тех, кто работал в приемной. Наиболее важные жалобы, в которых сообщалось о грубых нарушениях законности, Акулов брал на личный контроль.
В марте 1934 года И. А. Акулов издал приказ «О перестройке аппарата прокуратуры в центре и на местах». Наверное, если бы Акулов был более сведущим в прокурорской деятельности, он не стал бы разрушать уже сложившуюся и хорошо зарекомендовавшую себя структуру аппарата прокуратуры, построенную по функциональному принципу. В приказе отмечалось, что отделы перестраиваются по производственному и производственно-территориальному принципу, что, по мнению руководства Прокуратуры Союза ССР, должно было обеспечить «высокое качество работы по охране общественной (социалистической) собственности и осуществлению социалистической законности» во всех сферах народного хозяйства и государственного аппарата, усилить единоначалие и личную ответственность каждого прокурора за порученную ему работу.
Для того, чтобы сосредоточить «основное внимание органов прокуратуры на судебно-следственной деятельности», было признано необходимым ликвидировать разделение в структуре прокуратуры на общий и судебный надзор, а также упразднить бюро жалоб. При этом предполагалось, что каждый отдел будет осуществлять весь комплекс задач, стоящих перед органами прокуратуры, начиная от разрешения жалоб и заканчивая надзором за рассмотрением дел в суда х. Поэтому вместо отделов были образованы сектора по делам промышленности, сельского хозяйства, торговли, кооперации, финансов и др.
В Прокуратуре Союза ССР сохранялись Главная военная прокуратура, Главная транспортная прокуратура (с выделением из нее водной прокуратуры), прокуратуры по спецделам, сектор надзора за местами лишения свободы и управление делами.
Новая структура Прокуратуры Союза ССР и нижестоящих прокуратур, как и следовало ожидать, оказалась недолговечной. Искусственное разделение прокуратуры по производственному принципу не дало желаемых результатов, и менее чем через три года (при Прокуроре Союза ССР А. Я. Вышинском) органы прокуратуры вновь перешли на работу по функциональному принципу, который с теми или иными изменениями сохранился и в наше время.
Неоценимую роль в деле дальнейшей централизации органов прокуратуры сыграло первое Всесоюзное совещание судебных и прокурорских работников. Оно открылось 23 апреля 1934 года в здании Прокуратуры Союза ССР. Доклад «Решения XVII партсъезда и задачи органов юстиции» сделал Прокурор Союза ССР И. А. Акулов. В своем полуторачасовом выступлении он остановился на всех наиболее актуальных вопросах практической деятельности прокуроров, судей и народных следователей, проанализировал задачи, стоящие перед органами юстиции на современном этапе, обратив особое внимание участников совещания на целом ряде «недочетов и извращений» и предложив конкретные меры по их устранению. Как писала тогда пресса, «докладчик говорил просто, без малейшей погони за вычурной красной фразой».
В руководстве работой прокуратуры на местах И. А. Акулов проявлял большую оперативность и требовал этого же от своих подчиненных. Он был противником «бумажного руководства», очень быстро подмечал самые больные вопросы, на которые всегда остро реагировал. В целях коллективной выработки наиболее важных решений, И. А. Акулов организовал в Прокуратуре СССР так называемое оперативное совещание, порядок работы которого определялся специальным приказом (прообраз будущей коллегии).
При И. А. Акулове Прокуратурой Союза ССР был учрежден собственный журнал «За социалистическую законность» (позднее стал называться «Социалистическая законность», а в настоящее время — «Законность»). Первый номер журнала был подписан в печать в конце января 1934 года. Ответственным редактором его стал Акулов.
1 декабря 1934 года в Смольном выстрелом из револьвера был убит член Президиума ЦИК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б), секретарь Центрального и Ленинградского областного комитетов ВКП(б) Сергей Миронович Киров. Его убийцу Л. В. Николаева задержали на месте преступления.
Расследование этого дела — одна из самых темных страниц истории советской прокуратуры. Прокурор Союза ССР И. А. Акулов оказался в полной зависимости от работников НКВД, которые разрабатывали только ту версию убийства, которую выдвинул И. В. Сталин. Он не противодействовал незаконным методам ведения следствия и фактически потворствовал нарушителям законности. Формально Акулов, его заместитель Вышинский и следователь Шейнин также допрашивали обвиняемых, но допросы сводились лишь к оформлению предварительно «выбитых» показаний.
Трагические события, происшедшие 1 декабря 1934 года, фактически развязали руки властям для организации массовых репрессий по всей стране. Но чтобы не проводить их без оглядки на строгие рамки законности, нужно было срочно изменить сам закон. Уже в день убийства С. М. Кирова Сталин распорядился подготовить соответствующий документ. На следующий день было опубликовано постановление, принятое ЦИК СССР 1 декабря 1934 года, «О внесении изменений в уголовно-процессуальное законодательство», подписанное М. И. Калининым и А. С. Енукидзе (текст постановления собственноручно писал нарком внутренних дел Г. Г. Ягода, а редактировал И. В. Сталин). Новый закон был предельно кратким, жестоким и беспощадным. Он устанавливал, что по делам о террористических актах следствие должно заканчиваться в срок не более 10 дней, а обвинительное заключение — вручаться за сутки до рассмотрения дела в суде; эти дела слушались без участия сторон (то есть без прокурора и адвоката), по ним не допускались ни кассационное обжалование, ни подача ходатайства о помиловании. Приговор к высшей мере наказания приводился в исполнение немедленно. Другими словами, подсудимый полностью отдавался в руки судей, которые и решали его судьбу. Судьи же целиком зависели от властей. Ошибку (если даже она и была бы признана) исправить было уже невозможно.
Все это являлось ни чем иным, как полным попранием самых элементарных принципов советского судопроизводства, переводом процесса на откровенно инквизиционные рельсы. Однако юридическая печать с восторгом сообщала в то время, что «этим законом в руки советской юстиции дано острое оружие», силу которого «дадут почувствовать врагам народа со всею пролетарской твердостью и непоколебимостью». Увы! Это оружие было обращено не только, и не столько, против врагов, сколько против тысяч безвинных людей, попавших в маховик такого «правосудия».
К раскручиванию этого молоха приложил руку и Прокурор Союза ССР И. А. Акулов, который спустя несколько лет сам попадет под него. 8 декабря 1934 года он совместно с Председателем Верховного суда СССР А. Н. Винокуровым подписал директиву о применении на практике постановления ЦИК СССР от 1 декабря. В ней дан перечень должностных лиц, покушение на жизнь и здоровье которых должно квалифицироваться как террористический акт и рассматриваться в порядке указанного закона. Директива придавала обратную силу закону от 1 декабря 1934 года, то есть распространяла его на те деяния, которые были совершены до его принятия.
Иван Алексеевич Акулов занимал пост Прокурора Союза ССР до марта 1935 года. Он пользовался у своих подчиненных неизменной симпатией. Вот что писал о нем бывший сотрудник Прокуратуры Союза ССР Н. А. Орлов: «Акулов был в полном смысле слова обаятельным человеком, человеком широкой русской души. Любил жизнь, природу. Уезжая в отпуск, любил путешествовать, узнавать и показывать другим новые, красивые места, был тонким ценителем искусства, любил и понимал музыку. Дома это был идеал семьянина, необыкновенно любящий отец. Он высоко ценил дружбу, умел дружить и был верным, надежным другом».
Видимо, эти его качества и не понравились Сталину. И хотя Акулов, как и другие лица, стоявшие на вершине власти, слепо выполнял все требования (даже противоречащие закону), вождь понимал, что на посту Прокурора Союза ССР нужен не такой человек. И. А. Акулов, интеллигентный и мягкий, явно не подходил для роли организатора массовых репрессий.
Постановлением ЦИК СССР от 3 марта 1935 года (подписано М. Калининым и И. Уншлихтом) И. А. Акулов был утвержден секретарем ЦИК СССР с освобождением от обязанностей Прокурора Союза ССР.
Новым Прокурором Союза ССР был назначен А. Я. Вышинский, сумевший выполнить роль главного инквизитора вождя.
На новой должности И. А. Акулов работал с присущей ему энергией, полностью отдаваясь делу, которому служил.
В мае 1937 года органами НКВД СССР была арестована группа советских военачальников: М. Н. Тухачевский, И. П. Уборевич, А. И. Корк и другие. В их числе оказался и приятель Акулова, И. Э. Якир. С ним он поддерживал связь еще со времен гражданской войны. В конце 1920-х годов они в течение двух лет жили по соседству в Киеве. 11 июня 1937 года Специальное присутствие Верховного суда СССР приговорило всех участников так называемого военного заговора к высшей мере наказания, которая была приведена в исполнение без промедления. После этого начались повальные аресты в армии.
Обстановка в высших эшелонах власти становилась все более гнетущей — никто не знал, кто окажется следующей жертвой, кто попадет в ежовские застенки. И. А. Акулов заметно нервничал, хотя даже после освобождение от должности секретаря ЦИК СССР не верил, что его могут арестовать. Его жена, Н. И. Шапиро, впоследствии писала: «В последние дни этот спокойный уравновешенный человек дошел до такой степени морального изнеможения, что не в состоянии был написать письмо в ЦК. Для него было все случившееся с ним непонятно и неоднократно срывались вопросы «кому это нужно» и «за что?» Также он говорил: «О чем просить, если я не знаю, в чем я виноват».
Ордер на арест Акулова и производство обыска у него был выдан заместителем наркома внутренних дел 23 июля 1937 года. В тот же день Иван Алексеевич был задержан на своей даче в селе Покровское Красногорского района. Обыск произвели и в его московской квартире (по Троицкой улице, дом № 10, особняк ЦИК СССР).
25 июля 1937 года И. А. Акулов собственноручно заполнил так называемую анкету арестованного, в которой сообщил свои основные биографические данные. В то время на его иждивении находилась жена, Надежда Исааковна Шапиро, трехмесячная дочь Елена, 9-летний сын Гавриил (Ганя, как звал его отец), ученик 2-го класса, и мать, Мария Ивановна, 74 лет. С ним проживали также его сестры Анна Алексеевна и Мария Алексеевна.
И. А. Акулов был помещен в Лефортовскую тюрьму. Его делом занимались сотрудники госбезопасности Краев и Альтман. Первоначально допрашивал Краев. Протокол не составлялся. 4 августа Иван Алексеевич написал собственноручное заявление на имя следователя Альтмана. В нем он писал:
«Вчера на допросе у следователя Краева я дал частичные показания (устно) о своем участии в троцкистской организации и подготовке антисоветского вооруженного переворота в стране.
Эти мои показания были еще далеко не полными, но по существу полностью правдивыми.
Сегодня я снова сдвурушничал и вместо того, чтобы продолжить показания о своей предательской деятельности, я заявил, что участником троцкистской организации не являлся…
Утверждаю, что правде соответствует следующее: я, Акулов, являлся участником антисоветской троцкистской организации и подготовки антисоветского вооруженного переворота…»
Судя по этому заявлению, И. А. Акулов более десяти дней держался стойко и не давал каких-либо признательных показаний. Однако затем все же был сломлен. Видимо, следователи искусно использовали то обстоятельство, что у Акулова оставалась жена с двумя малолетними детьми и престарелая мать. Без сомнения было и физическое воздействие. Даже на тюремной фотографии Акулова видно, что один глаз у него почему-то закрыт. Может, заплыл?
Не исключено, что и после признательного заявления, Акулов продолжал упорствовать, так как первое развернутое его показание датировано только 17 августа 1937 года. Оно отпечатано на машинке на 27 листах. В нем он признавался, что является «скрытым троцкистом», участвовал в заговорщической
