пристально смотрел на берег. Там, у пристани маленького местечка, стоял местный пароходик, поддерживавший сообщение между поселениями по берегам фиорда; он ходил всего два раза в неделю, и им пользовались почти исключительно местные жители. Неподалеку стояла кучка людей, поджидавших лодку, и теперь от нее отделилась высокая фигура мужчины; он подошел к самой воде и стал махать навстречу лодке. Курт вскочил так порывисто, что суденышко закачалось, и воскликнул:
— Бернгард! Это он!
Инга с любопытством смотрела на будущего родственника, собираясь задать несколько вопросов, но заметила, что все мысли ее спутника заняты его товарищем, ожидавшим его на берегу. Как ни странно, это показалось ей обидным, невзирая на ее настойчивое требование, чтобы он оставался ей чужим. Она снова удалилась в свой уголок, то есть под зонтик, и притихла.
Курт даже не заметил этого. Зачем было ему это дорожное знакомство теперь, когда он увидел Бернгарда?
— Бернгард! Добро пожаловать! — весело закричал он другу. Не успела еще лодка пристать, как моряк одним прыжком очутился на берегу, и в то же мгновение две руки крепко и порывисто обняли его.
— Курт, дружище! Наконец-то!
Инга наблюдала эту нежную встречу сначала с удивлением, потом с досадой, потому что на нее молодые люди не обращали ни малейшего внимания. Никто о ней не заботился, и ей не оставалось ничего другого, как подозвать матроса и велеть ему взять ее чемодан; потом она пошла одна по направлению к пароходу.
Наконец, после первых вопросов и ответов, Курт оглянулся и заметил, что лодка пуста.
— Боже мой! Куда же она девалась? — вскрикнул он.
— Она? О ком ты говоришь?
— О моей спутнице. Должно быть, она уже на пароходе, и я был таким невежей, что не помог ей.
— Узнаю моего Курта! — насмешливо проговорил Бернгард. — Вечно разыгрываешь из себя любезного кавалера.
— Не брать же мне пример с твоей прославленной нелюбезности! — ответил Курт в тон ему. — Впрочем, эта дама до известной степени касается и тебя, потому что она едет в Рансдаль к дяде, пастору Эриксену. Разве тебе ничего не известно об этом?
— Нет, — равнодушно ответил Бернгард. — Я несколько дней провел в море и приехал прямо сюда, чтобы встретить тебя. Очень может быть, что там кого-нибудь и ждут.
— Пока я знаю только, что ее зовут Ингой и что ее родители живут в Дронтгейме.
— Значит, это Инга Лундгрен, племянница пастора. Я с ней еще не знаком.
— Так ты можешь познакомиться сейчас. Мы поедем на пароходе?
Бернгард презрительно пожал плечами.
— Вот еще! Он ползет как черепаха и останавливается у каждой пристани. Я с удовольствием отвез бы тебя на своей «Фрее». Вчера и третьего дня дул свежий ветер, и она весело летала в открытом море, но при таком штиле на парусной яхте недалеко уедешь. Пойдем, вот стоит мой экипаж.
— Конечно, я поступаю в твое распоряжение, — сказал Курт, несколько разочарованный, — но ведь тебе следует поздороваться с будущей родственницей, и мне хотелось бы…
— Это еще зачем? — нетерпеливо перебил его Бернгард. — На это будет достаточно времени и в Рансдале. К тому же она давно на пароходе, и он сейчас отойдет. Пойдем, мы поедем через горы; это всего часа два-три езды.
Он увлек друга к открытому экипажу, стоявшему неподалеку, велел уложить вещи Курта, взял вожжи из рук грума, пригласил друга сесть и сам сел с ним рядом. Лошадь побежала быстрой рысью, и скоро берег и дома местечка остались позади.
5
Дорога вела прямо в горы. Маленькая пегая лошадка бежала так резво, словно экипаж был для нее игрушкой. Мальчик-грум, расположившийся на узеньком заднем сиденье, беззаботно глядел на яркий летний день, но надо было обладать необыкновенной ловкостью, чтобы усидеть на этом крохотном местечке, которое так трясло во время быстрой езды. Экипаж скакал по камням и рытвинам то поднимаясь на гору, то спускаясь вниз — дорогу никак нельзя было назвать спокойной, а в некоторых местах можно было просто сломать себе шею.
Впрочем, молодые люди мало внимания обращали на дорогу и ландшафт, потому что только эта встреча показала им, до какой степени они любили друг друга. Они ведь были неразлучны с детских лет, вместе шалили и учились, вместе провели годы подготовки к морской службе и, будучи произведены в офицеры, поступили на одно и то же судно; они разлучились только год назад, когда Бернгард вышел в отставку. Конечно, им было о чем поговорить, и Курт с обычной живостью рассказывал о себе и об Оттендорфе, где провел всего неделю.
— Папа был этим очень недоволен, — сказал он. — Он рассчитывал, что я проведу дома весь отпуск, как обычно, но ведь я обещал тебе приехать.
— И я не освободил бы тебя от данного слова, — заметил Бернгард. — В Оттендорфе все благополучно?
— Более чем благополучно, потому что сбежавшему сыну и наследнику есть замена. Полгода тому назад в наших краях появился любитель сельского хозяйства, красивый юноша из хорошей семьи, желающий поближе познакомиться с нашими условиями жизни, чтобы потом купить имение. Но, конечно, это намерение так и останется намерением, потому что он на всех парусах летит к моей сестре, и она, по- видимому, не питает к нему отвращения. Папа считает, что он прекрасно знает сельское хозяйство, и на все лады расхваливал мне его. Словом, дело на мази. Я думаю, что вскорости состоится обручение, и заранее шлю им свое торжественнейшее благословение.
— Еще бы, ведь это было бы самым лучшим исходом, — заметил Бернгард. — Будем надеяться, что Кети сделает тебе удовольствие и даст свое согласие, и тогда давнишней размолвке между тобой и отцом придет конец. Он душой и телом привязан к своему Оттендорфу, а значит, имение останется за нами.
— Ты тоже жених. Я уже поздравлял тебя в письме, а теперь могу повторить тебе свои пожелания лично.
— Благодарю, — спокойно ответил Бернгард. — Скоро ты увидишь Гильдур. Когда я уехал отсюда, она была еще ребенком, ей едва исполнилось четырнадцать лет, но мы виделись почти каждый день, потому что ее отец учил нас обоих. Тебя удивило это известие; я прочел это между строк твоего письма.
— Мы все были удивлены; никто не думал, что ты так быстро свяжешь себя. Всего год тому назад ты оставил службу, потому что считал ее «игом» и «цепями», ты хотел быть свободным, и вдруг решил на всю жизнь связать себя брачными узами.
На лбу Бернгарда появилась морщинка, но он ответил совершенно твердо:
— Ты не поймешь этого, Курт. Здесь, в нашей глуши, человеку нужны жена, семья. Летом еще ничего — у меня есть охота, мое море, но зимой день у нас длится всего часа два, нас просто заносит снегом, а северные ветры бушуют у наших берегов иной раз неделями, так что нечего и думать высунуть нос из фиорда. Эти бесконечные зимние вечера, когда сидишь один в пустом доме, совершенно один со своими мыслями…
Бернгард вдруг остановился, а потом быстро договорил:
— Я выдержал это один раз, но больше не смогу.
— Ах, вот в чем дело! Тебе нужна жена! — проговорил Курт, внимательно глядя на друга. — Я полагал, что тут замешана страсть, потому что эта женитьба будет стоить тебе майората; устав вашего рода требует в таких случаях отречения.
Морщинка на лбу Гоэнфельса стала глубже, и в его голосе послышалось некоторое раздражение.
— Мне не нужен майорат. К счастью, состояние моей матери делает меня независимым от него и от «главы рода». Разумеется, я люблю свою невесту, иначе мой выбор не остановился бы на ней, но я не
