Рансдале он обошелся с тобой нелюбезно, но ведь нельзя сказать, чтобы и ты отнесся к нему особенно деликатно, когда так неожиданно объявил ему о своем выходе в отставку. А выдержать получасовую аудиенцию у его высокопревосходительства строжайшего дядюшки не так уж и трудно. С принцем и Сильвией мы все равно встретимся еще здесь, наверху.

— Да, конечно, они придут сюда вслед за нами, — сказал Бернгард, медленно переводя взгляд на то место, где на вершину выходила дорога.

— В таком случае, сделай одолжение, измени выражение лица. У тебя такой вид, как будто и тебя одолела мировая скорбь, как вечно унывающего Филиппа Редера. Ты вообще во время всего нашего плавания в отвратительном настроении… Настоящий медведь!

— А ты разве в лучшем? Мне кажется, нам не стоит упрекать друг друга.

— Я? Ну да, настроение передается, и я под конец тоже почувствовал себя не в духе. А как мы оба радовались этой поездке! Мы собирались все выбросить из головы и стать опять веселыми юнгами, как на нашей «Винете». Вместо этого мы превратились в довольно унылых малых среди красот северной природы. Я думаю, не испортила ли нашей поездки своим колдовством одна из ваших нимф?

— Я скорее думаю, что у тебя просто сидит в голове эта рансдальская история, и ты никак не можешь от нее отделаться. Если же тебя непременно должна была околдовать какая-нибудь нимфа, то ее, наверное, зовут Ингой.

— Какой вздор! Это уже прошло! — сердито запротестовал Курт. — Я вынужден был признаться тебе, потому что ты кое-что заметил в то воскресенье, но тебе известно также и то, что с этим покончено навсегда.

— Я знаю только, что ты стал совсем другим с того времени. Что бы мы ни затевали в продолжение этого плавания, ты ничему не отдавался всей душой и с удовольствием сбежал бы в Дронтгейм.

— Вот выдумал! — воскликнул Курт. — Неужели ты думаешь, что я позволю еще раз насмехаться над моей любовью? Если бы ты видел ее в ту минуту, если бы знал, как обошлась со мной эта маленькая злючка!

— А как обошелся с ней ты? — серьезно спросил Бернгард. — У маленькой Инги, оказывается, гораздо больше гордости и чувства собственного достоинства, чем мы оба думали. Я верю, что у тебя не было плохих намерений, когда ты затевал эту подлость, но она должна была глубоко оскорбить щепетильную девушку.

— Хорошо тебе читать нотации! — с раздражением воскликнул Курт. — Твоя Гильдур — образцовая невеста; с ней, наверное, не было проблем, когда ты за ней ухаживал. Мне же достался колючий шиповник, который царапается. Но довольно с меня шипов, я выброшу эту дурь из головы и, стоит мне вернуться на мою «Винету», все будет напрочь забыто… Вот и сказке конец!

Гоэнфельс промолчал, но, казалось, не очень-то верил в этот конец. Он слишком хорошо знал своего друга, чтобы не видеть, что его равнодушие деланное и что это — лишь средство защиты против овладевшего им чувства. Но против такого чувства не могли помочь никакая борьба, никакой протест — Бернгард отлично знал это. Он, правда, никому не признавался и спокойно выносил насмешки и упреки по поводу своего желания избежать дяди; но от чего он бежал, было совсем другое, и теперь ему предстояло опять встретиться с ним лицом к лицу.

— Вот они! — Курт указал на другую сторону плато, где в эту минуту появились ожидаемые лица. — Полагаю, нам следует пойти им навстречу.

— И принести свои поздравления! — прибавил Бернгард, — помолвка теперь — уже свершившийся факт. Я буду иметь честь приобрести светлейшую двоюродную сестру.

— Брось насмешки! — проворчал Курт. — Что, собственно, ты имеешь против Зассенбурга? Он всегда был любезен по отношению к тебе, и если пришелся по вкусу Сильвии…

— Ей по вкусу княжеская корона и блеск, который будет окружать принцессу, а не сам Альфред Зассенбург. Что может дать такой человек, как он? В нем нет уже ни силы, ни огня, ни жизни… один угасший пепел.

— Кто знает! Не он первый вспыхивает запоздалой страстью, а Сильвия вполне способна разжечь ее своими «глазами призрака», как тебе угодно было окрестить их. Эти глаза могут свести человека с ума, если только он случайно не застрахован против них другими узами, вот как, например, ты, добродетельный жених. Благодари за это Бога!

Бернгард ничего не ответил; его взгляд был прикован к подходившей паре. Стройная фигура Сильвии в синем дорожном костюме и меховой шапочке вырисовывалась красивым силуэтом на светлом фоне неба. Она шла между женихом и капитаном; сзади шел слуга с пледом. Молодые люди поклонились еще издали; Сильвия кивнула головкой с той своеобразной грацией, которой отличалось каждое ее движение.

Встретившись на полдороге, путешественники обменялись приветствиями и обычными вопросами. Зассенбург принял поздравления как обычно вяло, но приветливо; Сильвия в ответ только улыбнулась. Затем все направились к месту, откуда открывался самый красивый вид.

— Мы познакомились внизу с вашей «Фреей», — произнес принц. — Прелестное суденышко! Оно пристало-таки первым.

— Да, Бернгард, ты просто летел впереди нас, — вставила Сильвия. — Совсем как сказочный корабль с белоснежными парусами! Он то взлетал в воздух, то нырял в волны, как какое-то морское животное, резвящееся в родной стихии. Вот это класс!

— Слышите, господа? «Орел» в немилости у моей невесты, — пошутил Зассенбург. — Боюсь только, Сильвия, что на «Фрее» тебе кое-чего недоставало бы, например, твоего будуара, прислуги, ведь мы избалованы в этом отношении; но комфорт не мешает наслаждаться поэзией моря.

— Нет, мешает! — возразил Бернгард. — Вашей великолепной паровой яхте, так спокойно и уверенно плывущей по морю с целым штатом команды и слуг, поэзия недоступна; для этого надо чувствовать под своими ногами зыбкую палубу, а над собой видеть надутые паруса; надо, чтобы тебя кидало из стороны в сторону волнами и ветром, надо быть самому и капитаном, и штурманом. Обычно у руля Олаф, но во время бури или в случае чего-то непредвиденного я правлю сам. Когда плывешь по морю один среди этого необъятного голубого волнующегося простора, но начинаешь понимать древние священные руны моря, написанные на этих волнах, в этих облаках и ветре и в затишье, и в бурю. Я часто читаю их.

Это была бурная вспышка восторга моряка, влюбленного в свою стихию. Зассенбург посмотрел на него с удивлением, а Сильвия улыбнулась.

— Ты выдал себя, Бернгард! Ты отрицаешь наличие в себе всякой поэтической жилки и желаешь, чтобы тебя считали прозаичным человеком, а как же назвать то, что мы сейчас слышали?

— Осторожнее, фрейлейн, вмешался Курт, — он слышать не хочет о поэзии, а сам и не подозревает, что иной раз увязает в ней по уши. Но вот и знаменитый вид. Не правда ли, прекрасно?

Они как раз поднялись на передний выступ, и перед их глазами предстала величественная картина: необъятное море, теряющееся на севере в беспредельной дали, над ним необозримое лучезарно-ясное небо, а на горизонте — темно-красный пламенный диск солнца, как бы висящий над водой.

К ночи ветер стих, но море еще штормило, и здесь, на ничем не огражденной высоте, давал себя чувствовать холод. Принц подозвал слугу, взял один плед и подошел с ним к невесте; та нетерпеливо отказалась.

— Благодарю, Альфред! Мне совсем не холодно.

— Но ты простудишься, если мы будем долго стоять здесь. Прошу тебя, Сильвия.

Она пожала плечами и позволила накинуть на себя плед, потом он, ежась от холода, тоже закутался. Взгляд Сильвии невольно скользнул по фигуре Бернгарда, который, как всегда был в одной матросской куртке. Для Альфреда Зассенбурга (хотя в его пользу говорили тонкие, одухотворенные черты и аристократичная внешность) это было весьма невыгодное соседство. Бернгард Гоэнфельс со своей высокой фигурой и суровым, замкнутым выражением лица казался воплощением упорной, непреклонной силы. Удивительно, как терял от этого сравнения принц.

Говорили о ландшафте, о погоде; это был разговор, какой обычно ведется в таких местах. Глаза принца с каким-то особенно пытливым выражением все время останавливались на лице молодого человека, стоявшего рядом с ним; вдруг он без всякого перехода проговорил:

— Вы не похожи на своего отца, господин Гоэнфельс. Ни одной его черты! А между тем у вас так много сходства в темпераменте и характере!

Вы читаете Руны
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату