Стихи

Вождя фламандского, чье имя каждый год
В день поминания горит из-под тумана.

Кровавой чередой прошли над ним века,
Но в битвах и резне, в отчаянье восстанья
Народ хранит о нем священные преданья, —
Течет в вечерний час рассказ у камелька…

Низвергнув королей, он их топтал ногами.
Доверчиво к нему стекаясь без конца,
Вручал ему народ и руки и сердца,
И бушевало в нем стихий народных пламя,

Он знал и помыслы и душу знал народа,
И он провидел бунт, что в будущем блеснет
Как факел огненный; и рук могучий взлет
В грядущем предвещал желанную свободу.

Творил он чудеса — легенды в мире прозы, —
Преграды все ломал, в борьбе добра и зла,
Покуда в саван смерть его не облекла,
И мрак окутал лоб, где вспыхивали грозы.

Он пал в вечерний час, предательски убитый…
А в городе народ восстал в вечерний час.

Перевод Б. Томашевского

Часы

Ночью, в молчании черном, где тени бесшумные бродят, —
Стук костыля, деревянной ноги.
Это по лестнице времени всходят и сходят
Часы, это их шаги!

Вокруг устарелых эмблем и наивных узоров
Цифр под стеклом утомительный ряд.
О, луны угрюмых, пустых коридоров:
Часы и их взгляд!

Деревянный киоск роковых откровений,
Взвизги напилка, и стук молотков,
И младенческий лепет мгновений, —
Часы и их зов!

Гроба, что повешены всюду на стены,
Склепы цепей и скелетов стальных,
Где кости стучат, возвещая нам числа и смены…
Часы и весь ужас их!

Часы!
Неутомимы, бессонны,
Вы стучите ногами служанок в больших башмаках,
Вы скользите шагами больничных сиделок.

Напрасно вас молит мой голос смущенный.
Вы сдавили мой страх
Циркулем ваших безжалостных стрелок.

Перевод В. Брюсова

Не знаю, где

Это где-то на севере, где, я не знаю,
Это где-то на полюсе, в мире стальном,
Там, где стужа когтями скребется по краю
Селитренных скал, изукрашенных льдом.

Это — холод великий, едва отраженный
В серебряном зеркале мертвых озер;
Это — иней, что точит, морочит бессонный,
Низкорослый, безлиственный бор.

Это — полночь, огромный скелет обнаженный
Над серебряным зеркалом мертвых озер,
Это — полночь, что точит, морочит, хохочет,
Но раздвинуть руками гигантскими хочет