Вождя фламандского, чье имя каждый годВ день поминания горит из-под тумана.Кровавой чередой прошли над ним века,Но в битвах и резне, в отчаянье восстаньяНарод хранит о нем священные преданья, —Течет в вечерний час рассказ у камелька…Низвергнув королей, он их топтал ногами.Доверчиво к нему стекаясь без конца,Вручал ему народ и руки и сердца,И бушевало в нем стихий народных пламя,Он знал и помыслы и душу знал народа,И он провидел бунт, что в будущем блеснетКак факел огненный; и рук могучий взлетВ грядущем предвещал желанную свободу.Творил он чудеса — легенды в мире прозы, —Преграды все ломал, в борьбе добра и зла,Покуда в саван смерть его не облекла,И мрак окутал лоб, где вспыхивали грозы.Он пал в вечерний час, предательски убитый…А в городе народ восстал в вечерний час.
Перевод Б. Томашевского
Часы
Ночью, в молчании черном, где тени бесшумные бродят, —Стук костыля, деревянной ноги.Это по лестнице времени всходят и сходятЧасы, это их шаги!Вокруг устарелых эмблем и наивных узоровЦифр под стеклом утомительный ряд.О, луны угрюмых, пустых коридоров:Часы и их взгляд!Деревянный киоск роковых откровений,Взвизги напилка, и стук молотков,И младенческий лепет мгновений, —Часы и их зов!Гроба, что повешены всюду на стены,Склепы цепей и скелетов стальных,Где кости стучат, возвещая нам числа и смены…Часы и весь ужас их!Часы!Неутомимы, бессонны,Вы стучите ногами служанок в больших башмаках,Вы скользите шагами больничных сиделок.Напрасно вас молит мой голос смущенный.Вы сдавили мой страхЦиркулем ваших безжалостных стрелок.
Перевод В. Брюсова
Не знаю, где
Это где-то на севере, где, я не знаю,Это где-то на полюсе, в мире стальном,Там, где стужа когтями скребется по краюСелитренных скал, изукрашенных льдом.Это — холод великий, едва отраженныйВ серебряном зеркале мертвых озер;Это — иней, что точит, морочит бессонный,Низкорослый, безлиственный бор.Это — полночь, огромный скелет обнаженныйНад серебряным зеркалом мертвых озер,Это — полночь, что точит, морочит, хохочет,Но раздвинуть руками гигантскими хочет
