Ненорматив

Многогранна, как старый алмаз:
Вот намедни задумался снова я
Об истоках падонческих масс.

Дом окутан был сумраком утренним
В небе месяц волшебный сиял
И ведом своим голосом внутренним,
Я у книжного шкафа стоял…

Я смотрел на ряды неподвижные
Запылённых, потрёпанных книг
И читая названия книжные,
Охуел от прозрения вмиг:

Вот О’Генри без имени-отчества…
Всё про янки, ебись они в рот,
Это ж попросту кладезь падончества —
Что ни взять — то алкаш, то обдрот.

Или Золушка — нищенка датская:
Принц-падонок, дрочил на туфлю
И кричал: «Где коза эта блядская?!?
Догоню — сто пудов завафлю!!»

А бессмертная повесть Булгакова,
Что писалась в похмельном бреду,
Где собаке, чтоб больше не гавкала,
Вшили мозг ЭмСиХэйта в балду?

«Тихий Дон» про загулы казацкие,
Рядом Горький, опять же — «На дне»
Вот, пожалуйста — братья Стругацкие…
Тут фамилии хватит вполне…

Вот Лолиту румяную, клёвую
У Набокова жарит чудак…
Шерлок Холмс… в свою трубку вишнёвую
Забивал далеко не табак…

Ушлый Бендер, отбросив сомнения,
На бабло разводил простаков,
Целый город внагляк, без стеснения
Наебал, как детей, Хлестаков…

Д’Артаньян, чтоб присунуть Констанции
Смело нахуй послал Ришелье
И доставить сумел перед танцами
Королеве ебливой колье…

Доктор Фрейд, что и в опере Дрездена
Размышлял о сплетеньи полов,
И идейки свои безболезненно
Рассадил в миллионы голов…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вылил чай, не притронулся к хавчику,
Вышел в утро на мокрый проспект,
Выражая нетленному шкафчику
Охуенный, тотальный респект…

Улыбка

Я снова вспоминаю времена,
Когда ты мне пиздою улыбалась,
И зажигалась лишь для нас луна,
Ах,как под ней любилось и ебалось…

Улыбка гладко выбритой пизды
В окно была видна всему колхозу,
И затихали певчие дрозды,
И прилипали бабочки к навозу.

Да что дрозды! Я сам был без ума
От этого продольного оскала,
И похую, весна или зима,
Когда мой кол улыбкой ты ласкала.

Мне физика явлений не ясна,
О трении я слышал краем уха,